Краткий анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени»

• Анализ стихов
• Бальмонт
• Я мечтою ловил уходящие тени

Бальмонт – выдающийся поэт-символист, произведения которого содержат тонкий смысл, гармоничность звуков и, соответственно, музыкальность. Чтобы показать этот смысл, нужно проникнуться чувствами Бальмонта, понять что символизирует, например, лестница.

Свет увидел стихотворение в 1895-ом году. Произведение содержит в себе противоположные друг другу слова, например: «тьма» — «свет», «них» — «верх», «земля» — «небо». Поэтому стихотворение можно назвать неким гимном стремлений человечества, призывом добиться цели.

Бальмонт хорошо умеет сочетать образы, яркость красоты, скрытую отвлечённость, наглядность. Это стихотворение – не исключение. Под тенями Константин Бальмонт подразумевает неясность, нераспозднанность, туманность. Чтобы дойти до вершины, до цели, необходимо развеять туман, собраться с мыслями. В произведении нужно стремиться к вершине лестницы. Лестница – это образ жизненного пути, ступеньки – очередные проблемы, задачи, которые необходимо преодолеть, чтобы добиться цели, по мнению Константина Б.

Герой в стихотворении – неоромантик. Он пытается познать загадочную бытийную сущность, познать тайны мира и мироздания. Он хочет покинуть тень, войти на свет, из низов к верхам. Стихотворение пятистрофное. Конечно, по смыслу они связанные, причём последняя аккуратно переливается в начальную, а это значит, что путь ещё не окончен, что в замкнутом круге нет выхода, нет спасения.

Пока Бальмонт писал стихотворение, он использовал приёмы четырёхстопного анапеста и рифм полных и перекрёстных. Говоря без научных терминов, творение Бальмонта красивое, певучее.

Творение прекрасно раскрыло все умения Константина Бальмонта. Стихотворение «Я мечтою ловил уходящие тени» отличается своей музыкальностью и певучестью. Строки переплетаются и строятся в форме композиции, которая передаёт всю глубину смысла и сущность повествуемого.

Используя непростые эпитеты и довольно часто повторяя словосочетания из конца в предыдущей фразе в начале последующей, поэт смог добиться неповторимых рифм и ритма. Автор сделал текст таинственным, переливающимся, красивым, гармонично сочетая шипение, сонорность, свист звуков.

Стихотворение окрашено в позитивном ключе. Стихотворение побуждает не останавливаться, стремиться к поставленной цели. Сам же персонаж лирики добился цели и теперь хочет помочь начинающим, донести до них то, что познал, пока стремился, пока старался.

Будьте как тот персонаж. Не останавливайтесь, не бойтесь, добивайтесь своей цели и помогайте начинающим.

По плану кратко

Константин Бальмонт: детство и юность

Будущий поэт родился 15 июня 1867 года в селе Гумнищи, недалеко от города Владимира. Там он провел свои детские годы, где под влиянием матери стал читать первые книги и полюбил музыку. Когда мальчику было десять лет, семья Бальмонтов перебралась в городок Шуя. Там Константин начинает учиться, но несколько лет спустя переезжает во Владимир.

Во Владимире поэта выгоняют из учебного учреждения после участия его в студенческом движении. Чуть позже Бальмонт едет учиться в Москву, но и там учеба не задается — его снова исключают за участие в студенческих демонстрациях. Будучи студентом, Бальмонт начинает очень много читать, расширяет круг знакомств, начинает активно общаться и симпатизировать революционным движениям.

Первые стихи Бальмонт написал в десятилетнем возрасте, за что получил «нагоняй» от матери.

В 1885 году в петербургском журнале «Живописное обозрение» появились первые публикации молодого поэта, сразу обратившие на себя внимание критиков и простых читателей.

В конце восьмидесятых годов XIX века Бальмонт переживает бедность, неудачный брак и депрессию. Совершает даже попытку самоубийства, выбрасываясь из окна. Остается жив, благодаря случаю. Это событие меняет мировоззрение поэта — он много пишет, старается публиковаться, занимается переводческой деятельностью.

Девяностые годы XIX века — это период расцвета Бальмонта как очень яркого и талантливого русского поэта. Изданы сборники “Под северным небом” (1894), “В безбрежности» (1895) и “Тишина” (1898).

константин бальмонт

Т.С. Петрова в разделе «Наши авторы»

Прочтение и понимание символического текста непосредственно связано с возможностью адекватного восприятия той сложной образности, которая определяется не просто употреблением тех или иных символов, несущих в себе особый смысл. Слово в символическом контексте принципиально многопланово, реализуя наряду с прямыми значениями трансформированную семантику – в разной степени эстетического осложнения. Н.А. Кожевникова отмечает, что символисты, говоря о многозначности символа, «имели в виду не только возможность разных толкований слова в определённом узком контексте, но и множественность его употреблений в разных контекстах» [3, с. 14].

Именно таким выступает в лирике К. Бальмонта слово тень. Рассмотрим, в чём обнаруживается и от чего зависит ёмкий символический смысл этого словообраза и каковы особенности его функционирования в бальмонтовском поэтическом контексте.

В двухтомном издании избранных стихотворений К.Д. Бальмонта [1] обнаружено 112 употреблений слова тень в объёме 1-го тома (стихотворения 1894—1904 гг.) и 31 употребление во 2-м томе (стихотворения 1905—1908 гг.) – всего 143 примера.

Сопоставление семантики слова тень в бальмонтовском контексте и Словаре русского языка [4, с. 353] показывает, что три словарных значения в рассмотренном издании отсутствуют полностью: тень – «места на рисунке, картине (пятна, штрихи и т. п.), изображающие наименее освещённые участки чего-л.»; «место на лице, выделяющееся более тёмным оттенком» и «отражение внутреннего состояния (беспокойства, печали и т. п.) на лице, в глазах человека». Возможно, это объясняется тем, что первые два значения отличаются сугубой конкретностью, а третье связано с традиционным выражением эмоционального состояния, для чего в бальмонтовском поэтическом языке используются более выразительные и индивидуальные средства (в том числе и в связи с употреблением слова тень).

Словарное значение лексемы тень – «тёмное отражение на чём-л., отбрасываемое предметом, освещённым с противоположной стороны» – проявляется у Бальмонта весьма неоднопланово.

В традиционном устойчивом употреблении «ночная тень, тень ночи» слово тень обнаружено лишь однажды: «О, Ночь, сгусти покров / Своих густых теней…» (К ночи, 1, 635). Второй пример подобного употребления находится уже в символическом контексте поэмы «Белый Лебедь», где традиционная образность соотносится с мифопоэтическим представлением ночи как надмирного пространства – вместилища субстанциального мрака: «Тени ночи в ночь и прянут, / А костры оставят нам. / Если ж биться с нами станут, / Смерть нещадная теням. / Дети Солнца, мы приходим, / Чтобы алый цвет расцвёл…» (Белый Лебедь, 2, 593).

Показательно, что актуализация прямого значения слова тень часто сопровождается выражением усиления степени проявления признака, акцентированием его масштабности: «тень гигантской горы» (Музыка, 1, 171), «Бросало тень с огромной вышины» (Искатели, 1, 494), «Вечерний час потух. И тень растёт всё шире…» (Лунная соната, 1, 593), «Все тени мира здесь проходят мимо…» (Камень скал, 1, 544), «тьма теней» (В путь, 2, 80).

Выступая крайним членом контрастной парадигмы тьма / свет, слово тень употребляется у Бальмонта как в противопоставлении («В упорной схватке свет и тень» – Апрель, 2, 600; « И в ней не столько света, как скорби и теней» – «Смешались дни и ночи…», 1, 93), так и в сопоставлении при создании образа мира, единого в своём многообразии, – это непосредственно передаёт одно из характернейших качеств бальмонтовского мировидения и поэтического языка («Меня пленяет всё: и свет, и тени…» – Вопрос, 1, 112; «В красочном контрасте – свет и тени…» – Нежно-лиловый, 1, 753; «Дня завершаются ропоты, шёпоты, сказки огней и теней…» – Кветцалькоатль, 2, 580; «В царстве света, в царстве тени, бурных снов и тихой лени…», 1, 78; «Март неверный, Март смеётся, Март рыдает, свет и тень» – Март, 2, 599).

Однако в символическом контексте чаще актуализируется семантика слова тень, связанная с представлением изменчивости, зыбкости, воздушности: «От восхода Солнца до заката / Измененья тени и лучей…» (Цветок, 1, 389); «Дрожания света в мельканьях теней…» (Хрустальный звон, 2, 551); «Темнеет вечер голубой, / Мерцают розовые тени…» (Вечерняя тишь, 1, 420); «Тот, кто хочет, чтобы тени, ускользая, пропадали…» (Быть утром, 1, 684).

Семантика лёгкости, неуловимости, мимолётности реализуется при употреблении слова тень в составе сравнения, как правило, сопровождаясь эмоциональными коннотациями (отмечено 19 таких употреблений): «Точно тень, бродила вкруг / Неутешная печаль» («В поле искрилась роса…», 1, 43); «Когда в затон мечтанья / Вошла, как тень, печаль…» (Живая вода, 2, 235); «Всё, что здесь, проходит мимо, / Словно тень от облаков…» (Молитва вечерняя, 1, 328).

Иногда повторяющееся в контексте слово тень реализует разные значения, что характерно для символического словоупотребления. Например: «Дни убегают, как тени от дыма, / Быстро, бесследно и волнообразно <?…> Тень дорогая душою хранима…» (Печаль луны, 1, 601).

Особенно выразительны ряды сравнительных оборотов, соотнесённых друг с другом синтаксически и семантически: «Я прихожу, как призрак, я ухожу, как тень, / Я полон тайн, как вечер, я весь огонь, как день <?…> Я вновь пришёл, как призрак. Я вновь уйду, как тень» (Как призрак, 1, 589).

В таких сопоставительных конструкциях поэту удаётся передать сложный сплав семантики эфемерности, мимолётности, призрачности: «Моё несчастье несравнимо / Ни с чьим. О, подлинно! Ни с чьим. / Другие – дым, я – тень от дыма, / Я всем завидую, кто – дым…» (Тень от дыма, 1, 721). В дальнейшем контексте этого стихотворения слово дым выступает символом устремлённости к высшему миру – в таком соотношении образ «тень от дыма» передаёт противоположное состояние – приземлённость, отягощённость бренностью бытия.

В окружении слов со значением неопределённости, неясности слово тень актуализирует ту же семантику и парадигматически соотносится с рядом слов, в которых «заложена идея неясного, непостижимого, лежащего за пределами обыденности: тайна, сон, сказка, чара, грёза, видение, тень, призрак» [3, с. 12]. Например: «И блуждают тени смутные / По пространству неоглядному, / И непрочные, минутные, / Что-то шепчут ветру жадному…» (Ковыль, 1, 59); «Засыпаны бездушными / Пушинками снегов, / Покрыты равнодушными / тенями облаков…» (В царстве льдов, 1, 190); «Бледнеют привидения, / Редеют тени снов» (там же, 1, 191).

В результате словообраз тень становится одним из ключевых элементов символического контекста, передающего сложное взаимодействие реального и ноуменального миров, таинственное соприкосновение земного мира с пространством сущностных начал – невыразимых и непостижимых, а лишь прозреваемых: «Таинство жизни трепещет средь мёртвых камней, / Что-то забилось, как будто бы тени теней…» (Чахлые сосны, 1, 75).

Традиционно представление такого взаимопересечения временного и вечного миров передавалось через мотив отражения. Говоря о платоновском источнике образного представления жизни, Н.А. Кожевникова цитирует Вл. Соловьёва: «В сне земном мы тени, тени… / Жизнь – игра теней, / Ряд далёких отражений / Вечно светлых дней» [3, 146]. Символическое представление сущностной основы вневременного бытия, отражённой в реалиях земной жизни, находим в знаменитом стихотворении Вл. Соловьёва: «Милый друг, иль ты не видишь, / Что всё видимое нами – / Только отблеск, только тени / От незримого очами?». Н.А. Кожевникова о [3, 146]. Актуализаторами выступают также определения нездешний, новый, неподвижный, недвижный, неверный, невнятный, неведомый, иногда в соотношении с контрастными – земной, житейский; кроме того, слова из одного парадигматического ряда: призрак, туман, сон, сновидение, словообразы с семантикой отражения. Например: «Как тени дымные вкруг яркого огня <?…> / Так жизнь с восторгами и блеском заблужденья / Есть сновидение иного сновиденья» (Индийский мотив, 1, 325); «Каждый любит, тень любя, / Видеть в зеркале себя. / И сплетенье всех в одно / Глубиной повторено. / Но во имя глубины, / Мы страдаем, видя сны. / Все мы здесь, наоборот, / Повторяем небосвод. / Свет оттуда – здесь как тень, / День – как ночь, и ночь – как день…» (Костры, 1, 462).

Если тень представляет включённость человека в мир взаимодействия земного и небесного, отражение выступает связующим звеном в проявлении общей цельности; при этом создаются условия для появления положительной оценочности: «Я счастлив, грустен, светел, одинок, / Я тень в воде, отброшенная ивой, / Я целен весь, иным я быть не мог» (Вечерний час, 1, 542).

Семантика отражения особым образом реализуется в представлении соотношения человека и Бога, твари и творца через предикатив, в который входит слово светотень: «Мы звенья вкруг созвездного кольца, / Прогалины среди ветвей сплетённых, / Мы светотень разумного лица…» (Освобождение, 1, 546). Совершенно очевидно, что слово светотень употреблено здесь не в словарном значении; словообразы звенья, прогалины в символическом контексте передают семантику соединения земного и неземного, обыденного и духовного, мистическую связь миров.

В результате человек выступает связующим звеном, пересечением природы и Творца, отражая в себе то и другое, являя собой, с одной стороны, «тень в воде, отброшенную ивой», с другой – «светотень разумного лица».

Если же тень-отражение выступает знаком раздвоения, нарушения единства целого, то она воспринимается как дурное наваждение, и образ окрашивается отрицательными коннотациями: «Но он [Дьявол] стоял как некий бог, склонённый, / И явственно увидел я, что он, / Весь белый, весь луною озарённый – / Был снизу чёрной тенью повторён. / Увидев этот ужас раздвоений, / Я простонал: “Уйди, хамелеон! / Уйди, бродяга, полный изменений, / Ты, между всех горящий блеском сил, / Бессильный от твоей сокрыться тени!..”» (Наваждение, 1, 520).

Для выражения этой семантики в лирике К. Бальмонта употребляется окказиональное слово тенесвет, – и по структуре, и по значению зеркально соотнесённое со словом светотень: «Какой бы маленький предмет / Ни встал передо мною, / За ним зловещий тенесвет, / За ним, пред ним ползучий след, / Бесплотный дух, что мглой одет / И оживлён Луною…» («Явились, вот один, другой…», 2, 657). Слово употреблено с эпитетом зловещий, соотнесено с перифрастическим представлением дьяволического начала и обнаруживает ярко выраженную негативную окраску. Тенесвет здесь – проявление призрачного, потустороннего, губительного инобытия. Такая семантика не однажды обнаруживается в слове тень в «дьяволическом» окружении, например: «Снова Тень, и снова Дьявол, снова Тень, и снова боги <?…> Вера в Тени это только – мозговая паутина…» (Пронунсиамиэнто, 1, 713).

Таким образом, слово тень в бальмонтовском поэтическом языке проявляет семантическую и аксиологическую амбивалентность. В зависимости от контекстуального окружения оно обнаруживает тенденцию к сближению то с положительным (светлым), то с отрицательным (тёмным) полюсом парадигмы. В то же время способность слова тень передавать неустойчивость в соотношении света и тьмы, пограничное, переходное состояние между земным и небесным, между благим, светлым и гибельным, тёмным делает тень словообразом, несущим в себе символический потенциал, который проявляется в самых, казалось бы, обычных пейзажных картинах: «В этом царстве тишины / Веют сладостные сны, / Дышит ночь, сменяя день, / Медлит гаснущая тень» (Тишина, 1, 163). Атмосфера одухотворённого, аморфного в своей изменчивости мира, неустойчивого состояния зыбкой очарованности сном и тишиной создаётся во многом за счёт динамического характера образа тени. Эпитет гаснущая, на первый взгляд, сближает его с тёмным полюсом ночи; но в контексте постепенно гаснет день и настаёт ночь, поэтому гаснущая тень – это образ, в большей мере связанный с представлением уходящего дня, – это след дня, следовательно, тень здесь – след света.

Символическое отражение Великого творящего и созидающего дня, где сияет солнечный свет, «противодействующий безднам ночного мира» [5, с. 353], обусловливает появление образа теней дня в позитивном значении. «Под знаком этой тотальной светоносности, – пишет А. Ханзен-Лёве, – снимается столь продуктивная полярность “день” – “тень”» [5, 355]. В стихотворении К. Бальмонта «Я мечтою ловил уходящие тени…» именно такой смысл реализует образ, усиленный повтором-подхватом: «Я мечтою ловил уходящие тени, / Уходящие тени погасавшего дня…» (1, 49). След света прозревает поэт-символист в дневных тенях – след высокой одухотворяющей цели, которая освещает его путь и ведёт всё выше, к совершенству, истине, красоте.

Подтверждением неслучайности такого наполнения образа в широком контексте символической лирики может служить стихотворение А. Блока «Как мимолётна тень осенних ранних дней…» [2, с. 446], где «тени дня – избытки красоты», вдохновляющие поэтическую мечту. Вместе с тем сам образ дня у символистов дихотомичен, противоречив, и у того же Блока «неверные дневные тени» – след тусклого, бездуховного дневного мира, который озаряют «розовые тени» – отражение вечернего одухотворяющего света [2, c. 156].

Для символистов не менее важно и то, что «угасание дня <?…> как бы образует рубеж между дневным и ночным мирами» [5, c. 360], – рубеж, на котором становится возможным и осуществляется их взаимодействие, перетекание. В этом семантическом аспекте слово тень выступает в ряду слов-символов с интегратором «неполнота проявления признаков, их взаимоотражение»: сумрак, дремота, мгла, их дериваты с корнем полу-, а также отзвук, отблеск и т. п.

Возможно, многоплановая разработка в поэтике символизма мотива неясного, намёка, следа в слове тень обусловила в лирике Бальмонта единичные случаи реализации словарного значения «слабый след или слабое подобие чего-л., намёк на что-л.» [4, 353] в генитивной конструкции: тени старины, прошлого; тень воспоминаний, прочтённой книги (всего 7 употреблений).

Достаточно часто в слове тень проявляется традиционное значение «дух умершего или отсутствующего человека»; у Бальмонта оно сопряжено с представлением тени как формы внеземного существования и отрицательной окраски, как правило, не несёт: «Среди могил блуждают тени / Усопших дедов и отцов, / И на церковные ступени / Восходят тени мертвецов…» (Надгробные цветы, 1, 115); «Вот почему тот самый человек, / Чья тень теперь, невидимая, с нами, / Не только дорог жизнью мне своей, / Но тем, что был живым и в самой смерти» (Радостный завет, 1, 647).

Слово тень в этом значении сопровождается эпитетами бестелесная, бесплотная, воздушная, белая, поблекшая, немая, блуждающая, невидимая, родимая, нежная. Особую роль играет определение святая в перифрастическом обозначении потустороннего существа (сакральный смысл слова Тень подчёркнут написанием с заглавной буквы) в стихотворении «Данте» (1, 109—111): «…Один, в ночной тиши, вдали от света, / Молился он, – и Тень к нему пришла. / Святая Тень, которую увидеть / Здесь на земле немногим суждено <?…> И Тень его отметила перстом…».

Абстрактное значение слова тень – «пространство, защищённое чем-л. от лучей солнца (на солнце и в тени)» – отражено в исследованном материале в 9-и употреблениях и, как правило, соотносится с семантикой благого, успокоительного начала («Черёмухой нежит душистую тень» – Славянское древо, 2, 238). В стихотворении «Зелёные святки» наблюдается эффект постепенного развёртывания у слова тень символического значения. Это осуществляется приёмом последовательного наращивания признаковых слов и разработкой символического окружения: «Уйдёмте под тень <?…> Уйдёмте под свежую тень, поцелуи под тенью так сладки <?…> Уйдёмте в мгновеньях под вечную тень, поцелуи под тенью так сладки… (2, 469).

Мифопоэтический характер обнаруживает окказиональный образ Тень-Река, вынесенный в заглавие стихотворения: «…А по водам Тень-Реки / Заиграют огоньки, / А по вскипам Тень-Реки / Засверкают светляки» (2, 428).

Таким образом, именно контекст обусловливает проявление ёмкой и многоплановой семантики словообраза тень в поэзии К. Бальмонта – контекст отдельного стихотворения и лирической системы в целом. Слово обнаруживает при этом принципиальную амбивалентность – важнейшее качество символа. В результате оно получает возможность замещать как крайние члены полярной парадигмы, так и среднее, промежуточное звено.

Одна из важнейших черт слова-символа тень – выражение особо значимого для символизма рубежного, пограничного, переходного состояния земного и ноуменального миров. В результате словообраз тень входит в ряд слов-символов с интегратором «неуловимое, непостижимое, символически отражающее в себе некое сущностное начало»: сумрак, дым, отблеск, отзвук, просветы, сон и т. п.

Можно говорить об акцентировании символического словоупотребления слова тень в лирике Бальмонта и о сложном взаимодействии нескольких значений, смысловых и экспрессивных коннотаций в каждом конкретном употреблении.

Примечания

1. Бальмонт К.Д. Собрание сочинений: В 2 т. Можайск, 1994. В тексте цитаты даются по этому изданию и сопровождаются указанием в круглых скобках тома и страницы через запятую.

2. Блок А.А. Собр. соч.: В 8 т. М.-Л., 1960. Т. 1.

3. Кожевникова Н.А. Словоупотребление в русской поэзии начала ХХ века. М., 1986.

4. Словарь русского языка: В 4 т. / Под ред. А.П. Евгеньевой. М., 1981—1984. Т. IV.

5. Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Мифопоэтический символизм. Космическая символика. СПб., 2003.

Заграница и смерть

Со второй женой, с которой они повенчались в 1896 году, Бальмонт путешествует по Европе. Работает в английских университетах.

В период первой русской революции 1905 года Бальмонт принимает активное участие в забастовках: выступает перед студентами, строит баррикады. После того как свершился Октябрь 17-го, Бальмонт уезжает из России в 1920 г. и больше не возвращается уже никогда. После 1920 года публикует за границей еще несколько сборников, пишет автобиографичные книги “Под новым серпом” и “Воздушный путь”.

Умирает Бальмонт 23 декабря 1942 года.

«Серебряный век» в отечественной литературе

В России в конце XIX века начался очень мощный интеллектуальный подъем. Хорошо это просматривается в художественной литературе, поэзии, философии того периода. Русский философ Николай Бердяев назвал это время «русским культурным ренессансом». Кстати, по одной из версий, первое употребление словосочетания «серебряный век» принадлежит именно ему.

Поэты, чувствующие ту эпоху всей душой, видели приближение перемен, которые просто раздирали страну на части. Первая революция, затем мировая война, а позже семнадцатый год — все это катком прошлось по духовной элите России, с одной стороны, просто уничтожив многих и физически, и духовно, а с другой, дав пищу для размышлений. Тема личности в то время — одна из главнейших, ведь именно личность совершала перевороты, начинала войны.

Самые выдающиеся имена той поры — это Федор Сологуб, Анна Ахматова, Николай Гумилев, Владимир Маяковский, Александр Блок, Зинаида Гиппиус и многие другие. Принадлежал к ним и поэт-символист Константин Бальмонт.

Символизм в России

В переводе с греческого языка simbolon — это «символ, знак». В Европе данное литературное течение появилось в семидесятых годах XIX века и было связано с такими именами, как Артюр Рембо или Поль Бодлер. Главная идея данного течения была в том, чтобы через символ выразить внутренний мир человека.

Для символизма очень характерны такие вещи, как:

• ритмичность, но плавность;
• изысканность выражений;
• иносказательность;
• недосказанность, обращение слова в шифр;
• элитарность искусства;

Русский символизм, как считается, начался со статьи одного из важнейших литераторов России того периода — Мережковского, которая называется «О причинах упадка и о новых течениях в современной русской литературе», она была опубликована в 1892 году.

Расцвет русского символизма — это творчество Александра Блока, Белого, Иванова, Анненского и других поэтов начала XX века.

Стихотворение «Я мечтою ловил уходящие тени»

Данное стихотворение было написано в 1895 году. Вошло в сборник поэта под названием «В безбрежности».

Проводя полный анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени», критики отмечают, что данное произведение не просто одно из ключевых для Бальмонта, но для всего русского символизма в целом. Если читать текст произведения, можно видеть все основные особенности символизма, а именно: иносказательность, возвышенность языка, четкий ритм, но при этом — плавность и тягучесть.

Также, проведя анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени», наблюдаем, что поэт прибегнул к одному из своих излюбленных приемов — повтору строк. С его помощью Бальмонт связывает четверостишия между собой. Конкретный анализ и текст произведения даны ниже.

План

В зависимости от цели анализа, некоторые позиции плана можно объединить или заменить. В целом он будет выглядеть следующим образом:

1. Информация о произведении и его авторе. Анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени» следует начать с кратких сведений о поэте. Не стоит переписывать всю биографию. Можно ограничиться только теми эпизодами из жизни автора, которые касаются произведения. То есть необходимо упомянуть, в каком году был написан стих, где опубликован, кому посвящался и т. д.
2. Жанр. Нужно не только определить жанр произведения, но и написать о его основных признаках. Также следует определить, является ли этот вид литературного произведения типичным для поэта.
3. Тема и проблема. Анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени» подразумевает обязательное определение основной темы произведения и проблемы, которая в нем поднимается.
4. Сюжет, композиция, символика. Если в стихотворении присутствует сюжет, его необходимо пересказать. Композиция стихотворения – это соотношение стиля и сюжета. Если в лирическом произведении отсутствует определенный ряд событий, можно просто указать, что стих написан такими-то строфами. Особое внимание стоит уделить символам, которые есть в каждом лирическом произведении. Необходимо объяснить, какую они играют роль.
5. Герой. Здесь необходимо дать краткую характеристику главному герою (если он есть).
6. Стилистика. Нужно описать, к каким средствам выразительности обратился автор.
7. Отношение к произведению. В этом пункте не стоит ограничиваться примитивным «нравится/не нравится». Лучше всего будет написать, что вызвало положительные эмоции в стихотворении, а какой момент показался неуместным или «сырым». На этом анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени» можно считать оконченным.

Анализ стихотворения автора Бальмонта «Я мечтою ловил уходящие тени…»

Как отмечают критики, данное стихотворение — рассказ поэта о своем появлении в поэтическом мире России. Восхождение на башню и дрожащие ступени под ногами — это метафора вхождения поэта в литературный мир России.

У Бальмонта изначально были ясные и четкие цели — о чем мы читаем в строках, где рисуются очертания вдали. У поэта просто дух захватывало от того, к каким вершинам он поднимался. И далее по тексту мы видим, насколько высоко находится автор, что уже ночь наступила под ним, а для него — сияло светило. И чем сильнее «наступала ночь внизу», тем ярче и четче для поэта «блистало дневное светило».

Проводя анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени», можно также сказать, что данное произведение — не только о пути поэта к вершине, но и о творчестве Бальмонта в целом. Например, «Я узнал, как ловить уходящие тени» — это показатель того, что мастерство поэта росло постоянно. И если в начале стихотворения Бальмонт «ловил тени», то в конце он уже «узнал», то есть, этот этап «узнавания » остается в прошлом и необходимо следовать дальше — навстречу новым достижениям и вершинам.

Также, проводя анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени», можно, отойдя от личности автора, сказать, что данное произведение — это описание пути человека или человечества в целом от тьмы к свету, от земли к небу.

Необходимо выделить и структуру стихотворения: постоянные повторы, которые создают впечатление замкнутости. Возможно, это символ того, что «все возвращается на круги своя». Далее, проводя анализ стихотворения «Я мечтою ловил уходящие тени», необходимо отметить контрасты «И чем выше я шел…» и «А внизу подо мною…», символизирующие день и ночь, землю и небо.

Сюжет, композиция, символика

Поэт пытался подняться к недосягаемым вершинам. И чем выше приходилось взбираться по профессиональной лестнице, тем менее значимым казались нелицеприятные высказывания завистников. В стихотворении отчетливо прослеживает история о том, что автор имел некие цели и отчаянно к ним стремился.

Итак, Бальмонт, «Я мечтою ловил уходящие тени»… Анализ стихотворения показывает, что прошло время, когда автору причиняла боль чужая молва. И чем ближе он приближался к собственной цели, тем ярче для него «блистало светило». Используя свои излюбленные символы, поэт говорит, что знает, «как ловить тени». То есть талант позволяет ему останавливать и восстанавливать мгновения прошлого в своих произведениях. Но он желает идти только вперед, оставив позади неоправданные надежды, потери и горести.

Критика и почитатели Бальмонта

В книге «Портреты современных поэтов» Илья Эренбург писал о Бальмонте, что он величественен, нелеп и трогателен, словно образцовый король, который порождает в сердцах преклонение, возмущение и жалость. Нельзя любить Бальмонта так, как Блока или Ахматову. Ибо Бальмонт — это осенние цветы, что очень яркие, но в яркости своей страшны и неуютны.

Александр Блок о лирики Бальмонта и холодность его как человека. В то же время Блок высоко ценил поэзию Бальмонта как «поэзию солнца».

Константин Бальмонт как представитель «старшего символизма» в России оказал влияние на многих своих современников и поэтов более младшего возраста.

Завершение

После первого прочтения этого стихотворения воображение сразу же начинает рисовать одинокого человека, который сражается против целого мира. Многим может показаться, что лирический герой борется с космическими законами. На самом деле он сражается с обществом, а «ловить уходящие тени» — это не более чем извлекать из ошибок прошлого полезные уроки. Но сколько существует людей, столько существует и мнений, а символизм хорош тем, что каждый может увидеть в стихотворении что-то свое, то, с чем у него возникают определенные ассоциации.

Очень часто ученики, а иногда и учителя задаются вопросом: «Правильно ли я понял то, что хотел сказать автор?» В действительности, только одному поэту известно, что он хотел сказать. Возможно, в его произведении не было никакого послания, а лишь красивое кружево из слов. Так что любое предположение о том, что пытался донести автор, может считаться верным.