Кратко «Фаталист» из романа «Герой нашего времени».

????? «Фаталист» за 1 минуту 30 секунд и подробно за 5 минут.

«Фаталист» – новелла из «Героя нашего времени», наполненная глубоким философским смыслом. Главным героем этой главы является молодой офицер Григорий Печорин.

Сюжет: Печорин на некоторое время поселяется в казачьей станице, где становится свидетелем и участником странных событий: удачного пари, нелепой гибели одного из сослуживцев-офицеров, а затем сам, задумав испытать судьбу, чудом избегает смерти.

Повесть завершается открытым вопросом о существовании некоего предопределения и степени свободы человека.

Вулич испытывает судьбу

Он молча прошел в спальню майора, снял со стены первый попавшийся пистолет, взвел курок и насыпал на полку порох. Его стали отговаривать, но он никого не слушал. Присев у стола, поручик попросил всех занять места кругом. Присутствующие подчинились. Внезапно Печорину показалось, что на хладнокровном лице Вулича лежит печать смерти. Григорий Александрович сказал поручику, что тот нынче умрет. Ответив, что все возможно, серб спросил у майора, заряжен ли пистолет. Майор не помнил. Офицеры начали заключать новые пари. Печорину все это надоело, и он заявил, чтобы Вулич либо стрелялся, либо повесил пистолет на место. Тогда поручик приставил дуло ко лбу и спустил курок. Выстрела не последовало. Вулич опять взвел курок и прицелился в фуражку, висевшую на стенке. Раздался выстрел. Когда дым рассеялся, оказалось, что пуля пробила фуражку в самой середине и глубоко засела в стене. Серб спокойно собрал выигранные деньги со стола и ушел.

Вулич стреляется

Очень краткий пересказ главы «Фаталист» из романа «Герой нашего времени».

Печорин на две недели приезжает согласно приказу начальства в казачью станицу, где в это же время находится батальон пехоты. По вечерам офицеры коротают время за картами, время от времени заводя беседы.

Однажды, играя в карты у майора, они разговорились о фатализме, или о предопределении. Что человеку назначено судьбой, то непременно случится – так считали одни, в том числе сербский офицер Вулич. Другие полагали, что никакого предопределения нет, а все, что происходит с человеком, – это цепь случайностей и следствие его собственных поступков.

Печорин и Вулич заключили пари. Вулич взял один из пистолетов хозяина дома (выбор был совершенно случайным) и выстрелил себе в висок. Произошла осечка. Тогда Вулич вновь выстрелил – пуля пробила фуражку. Спор выиграл Вулич – судьба не судила ему погибнуть, хотя пистолет был заряжен и все шансы были не на его стороне.

Однако Печорину казалось, что Вуличу суждено вскоре погибнуть. Так и случилось: в тот же вечер он был зарублен пьяным казаком, без всяких причин. Печорин начинает менять свои взгляды, начинает верить в предопределение. Искушая судьбу, он вызывается в одиночку взять пьяного обезумевшего казака, запершегося в избе. И это ему удается. При этом сам он остается невредим.

Заканчивается повесть рассказом Печорина Максиму Максимычу об этих странных событиях. Максим Максимыч говорит о Вуличе: «..видно, уж так у него на роду было написано…». На этом новелла заканчивается.

Убийство Вулича

Печорин пришел к себе и лег спать. В четыре часа утра его разбудили офицеры с известием, что Вулич убит. Григорий Александрович остолбенел. Оказалось, что, когда поручик возвращался домой, на него наскочил пьяный казак. Возможно, последний и прошел бы мимо, но Вулич спросил его, кого он ищет. «Тебя!» — ответил казак, ударил его шашкой и разрубил от плеча почти до самого сердца. Свидетели рассказали, что на последнем издыхании серб произнес: «Он прав!». Печорин понял значение этих слов: он сам невольно предсказал Вуличу его судьбу.

Убийство Вулича

Второстепенные герои и их характеристика:

• Майор – пожилой мужчина («старый майор»), в доме которого собираются за картами молодые офицеры.
• Вулич – серб по национальности, поручик, с жизненным опытом (о чем свидетельствует «печальная улыбка»), высокого роста, храбрый в бою. Он был человеком холодным, и лишь любовь к игре в карты пробуждала в нем кипение страстей.
• Пьяный казак – разбуянившийся казак, еще молодой, потерявший всякий контроль над собой, готовый убить всех и погибнуть сам. Не глядя зарубил Вулича, сыграв роль меча судьбы.
• Пожилая казачка – мать пьяного казака, убитая горем женщина.
• Максим Максимыч – пожилой, добродушный штабс-капитан, служащий в крепости.

Основные персонажи

В этой главе – фактическом заключении романа «Герой нашего времени» – уже не фигурируют ни княжна Мэри, ни черкешенка Бэла, ни юнкер Грушницкий. В кабинете, где проводят вечера офицеры, народу много, но выделяются из толпы лишь некоторые персонажи:

• Григорий Печорин – главный герой всего романа. Он уже в юности устал от жизни, циничен, себялюбив, но при этом храбр.
• Максим Максимыч – штабс-капитан крепости, в которую откомандировали Печорина. Старый вояка, добрый и простодушный человек.
• Вулич – офицер сербского происхождения. Странный человек, о жизни которого мало кто знает. Храбр и азартен, но вместе с тем хладнокровен.

Есть еще и второстепенный персонаж – пьяный казак, сыгравший, однако, решающую, если не сказать роковую роль в фабуле этой главы.

Лермонтов. Краткие содержания произведений

• Ашик-Кериб
• Беглец
• Бородино
• Боярин Орша
• Бэла
• Вадим
• Валерик
• Воздушный корабль
• Герой нашего времени
• Герой нашего времени по главам
• Демон
• Кавказский пленник
• Княгиня Лиговская
• Княжна Мери
• Максим Максимыч
• Маскарад
• Мцыри
• Мцыри история создания
• Песня про царя Ивана Васильевича, молодого опричника и удалого купца Калашникова
• Пигмей
• Русалка
• Смерть поэта
• Тамань
• Три пальмы
• Тучи
• Фаталист

III. Фаталист Краткое содержание (50%)

Мне как-то раз случилось прожить две недели в казачьей станице. Однажды, мы засиделись у майора С*** очень долго; разговор, против обыкновения, был занимателен. Рассуждали о том, будто судьба человека написана на небесах; каждый рассказывал разные необыкновенные случаи pro или contra.

– Все это, господа, ничего не доказывает, – сказал старый майор, – ведь никто из вас не был свидетелем тех странных случаев, которыми подтверждаете свои мнения?

– Конечно, никто, – сказали многие, – но мы слышали от верных людей…

– Все это вздор! – сказал кто-то, – где эти верные люди?

В это время один офицер встал, и медленно подойдя к столу, окинул всех спокойным взглядом. Он был родом серб, как видно было из его имени.

Наружность поручика Вулича отвечала вполне его характеру. Высокий рост и смуглый цвет лица, черные волосы, черные проницательные глаза, большой, но правильный нос, принадлежность его нации, печальная и холодная улыбка, вечно блуждавшая на губах его, – все это будто согласовалось для того, чтоб придать ему вид существа особенного, не способного делиться мыслями и страстями с теми, которых судьба дала ему в товарищи.

Он был храбр, говорил мало, но резко; никому не поверял своих душевных и семейных тайн; вина почти вовсе не пил, за молодыми казачками никогда не волочился. Была только одна страсть, которой он не таил: страсть к игре. За зеленым столом он забывал все, и обыкновенно проигрывал; но постоянные неудачи только раздражали его упрямство. Рассказывали, что раз он на подушке метал банк, ему ужасно везло. Вдруг раздались выстрелы, все бросились к оружию. «Поставь ва-банк!» – кричал Вулич, одному из самых горячих понтеров. «Идет семерка», – отвечал тот, убегая. Вулич докинул талью, карта была дана. Когда он явился в цепь, там была уж сильная перестрелка. Вулич не заботился ни о пулях, ни о шашках чеченских: он отыскивал своего счастливого понтера.

– Семерка дана! – закричал он и вынул свой кошелек и отдал его, несмотря на возражения о неуместности платежа. После, он до самого конца дела прехладнокровно перестреливался с чеченцами.

Когда Вулич подошел к столу, все ожидали какой-нибудь оригинальной выходки.

– Господа! Вы хотите доказательств: я вам предлагаю испробовать на себе, может ли человек своевольно располагать своею жизнью… Кому угодно?

– Предлагаю пари! – сказал я шутя, – Утверждаю, что нет предопределения.

– Держу, – отвечал Вулич глухим голосом.

– Хорошо, – сказал майор, – только не понимаю, как вы решите спор?..

Вулич подошел к стене, на которой висело оружие, и наудачу снял один из пистолетов; взвел курок и насыпал на полку пороху и приставил к голове. Несмотря на его хладнокровие, мне казалось, я читал печать смерти на бледном лице его. Я замечал, и многие старые воины подтверждали мое замечание, что часто на лице человека, который должен умереть через несколько часов, есть какой-то странный отпечаток неизбежной судьбы.

– Вы нынче умрете! – сказал я ему.

– Может быть, да, может быть, нет… Потом, обратясь к майору, спросил: заряжен ли пистолет? Майор в замешательстве не помнил хорошенько.

– Держу пятьдесят рублей против пяти, что пистолет не заряжен! – закричал кто-то.

Составились новые пари.

– Господин Печорин, сказал Вулич, – возьмите карту и бросьте вверх.

Я взял со стола, как теперь помню, червонного туза и бросил кверху; в ту минуту, как он коснулся стола, Вулич спустил курок… осечка!

– Слава Богу! – вскрикнули многие, – не заряжен…

– Посмотрим, однако ж, – сказал Вулич. Он взвел опять курок и выстрел раздался.

Минуты три никто не мог слова вымолвить.

– Вы начали верить предопределению? – спросил он меня.

– Верю; но не понимаю, отчего мне казалось, будто вы должны нынче умереть…

Скоро все разошлись по домам, различно толкуя о причудах Вулича.

Я возвращался домой. Мне стало смешно, когда я вспомнил, что некогда люди думали, что звезды принимают участие в наших ничтожных спорах… Но зато какую силу воли придавала им уверенность, что целое небо на них смотрит с участием! А мы, их жалкие потомки, равнодушно переходим от сомнения к сомнению, как наши предки бросались от одного заблуждения к другому, не имея, как они, ни надежды, ни даже того неопределенного, хотя и истинного наслаждения, которое встречает душа во всякой борьбе с людьми или судьбою…

Происшествие этого вечера произвело на меня довольно глубокое впечатление. В тот вечер я твердо верил в предопределение: доказательство было разительно, но я остановил себя вовремя на этом опасном пути и стал смотреть под ноги. Такая предосторожность была очень кстати: я чуть-чуть не упал, наткнувшись на что-то. Предо мною лежала свинья, разрубленная пополам шашкой… Тут два казака выбежали из переулка, один подошел ко мне и спросил, не видал ли я пьяного казака, который гнался за свиньей. Я объявил им, что не встречал казака, и указал на несчастную жертву его неистовой храбрости.

Они удалились, а я продолжал свой путь с большей осторожностью и наконец счастливо добрался до своей квартиры. Я жил у одного старого урядника, которого любил за добрый его нрав, а особенно за хорошенькую дочку Настю. Она, по обыкновению, дожидалась меня у калитки. Узнав меня, она улыбнулась, но мне было не до нее. «Прощай, Настя», – сказал я, проходя мимо. Она хотела что-то отвечать, но только вздохнула.

Я затворил за собою дверь моей комнаты и бросился на постель. В четыре часа утра два кулака застучали ко мне в окно. Я вскочил: что такое?

– Вулич убит.

– Да куда же?

– Дорогой узнаешь.

Мы пошли. Они рассказали мне все, что случилось. Вулич шел один по темной улице: на него наскочил пьяный казак, изрубивший свинью. На последнем издыхании он сказал только два слова: «Он прав!». Мой инстинкт не обманул меня: я точно прочел на его изменившемся лице печать близкой кончины.

Убийца заперся в пустой хате, на конце станицы. Вот, наконец, мы пришли; смотрим: вокруг хаты стоит толпа. Среди их бросилось мне в глаза значительное лицо старухи, выражавшее безумное отчаяние — то была мать убийцы.

Между тем надо было на что-нибудь решиться и схватить преступника. Я подошел к окну и посмотрел в щель ставня: бледный, он лежал на полу, держа в правой руке пистолет; окровавленная шашка лежала возле него. Выразительные глаза его страшно вращались кругом; порою он вздрагивал и хватал себя за голову, как будто неясно припоминая вчерашнее. Я не прочел большой решимости в этом беспокойном взгляде и сказал майору, что напрасно он не велит выломать дверь и броситься туда казакам, потому что лучше это сделать теперь, нежели после, когда он совсем опомнится.

В это время старый есаул подошел к двери и назвал его по имени; тот откликнулся.

– Согрешил, брат Ефимыч, – сказал есаул, – так уж нечего делать, покорись!

– Не покорюсь! – отвечал казак.

– Побойся Бога. Ведь ты честный христианин!

– Не покорюсь! – закричал казак, и слышно было, как щелкнул взведенный курок.

– Эй, тетка! – сказал есаул старухе, – поговори сыну, авось тебя послушает…

Старуха посмотрела на него пристально и покачала головой.

– Василий Петрович, – сказал есаул, подойдя к майору, – он не сдастся – я его знаю. А если дверь разломать, то много наших перебьет. Не прикажете ли лучше его пристрелить? в ставне щель широкая.

В эту минуту у меня в голове промелькнула странная мысль: подобно Вуличу, я вздумал испытать судьбу.

– Погодите, – сказал я майору, – я его возьму живого.

Велев есаулу завести с ним разговор и поставив у дверей трех казаков, готовых ее выбить, и броситься мне на помощь при данном знаке, я обошел хату и приблизился к роковому окну. Сердце мое сильно билось.

– Ах ты окаянный! – кричал есаул. Он стал стучать в дверь изо всей силы, я оторвал ставень и бросился в окно головой вниз. Выстрел раздался у меня над самым ухом, пуля сорвала эполет. Но дым, наполнивший комнату, помешал моему противнику найти шашку. Я схватил его за руки; казаки ворвались, и преступник был связан. Офицеры меня поздравляли – точно, было с чем!

После всего этого как бы, кажется, не сделаться фаталистом?

Я люблю сомневаться во всем: это расположение ума не мешает решительности характера – напротив, что до меня касается, то я всегда смелее иду вперед, когда не знаю, что меня ожидает. Ведь хуже смерти ничего не случится – а смерти не минуешь!

Возвратясь в крепость, я рассказал Максиму Максимычу все, что случилось со мною и чему был я свидетель, и пожелал узнать его мнение насчет предопределения.

– Да-с! конечно-с! Это штука довольно мудреная!.. Впрочем, эти азиатские курки часто осекаются, если дурно смазаны или не довольно крепко прижмешь пальцем; зато уж шашки у них – просто мое почтение! Да, жаль беднягу…

Больше я от него ничего не мог добиться: он вообще не любит метафизических прений.