Место трагедии «Борис Годунов» в истории русской литературы и культуры
В. Белинский назвал историческую трагедию «Борис Годунов» первой подлинно русской народной трагедией. Для дальнейшего творчества Пушкина трагедия сыграла решающую роль, став родоначальницей многочисленных исторических пушкинских произведений, таких как «Арап Петра Великого», «Полтава», «Медный всадник», «Капитанская дочка» и др. Пушкину удалось в трагедии не только показать масштабную, объемную и правдивую картину прошлых времен, но и проникнуть в глубины общественных отношений «мыслью историка», дав оценку событиям изображаемой эпохи, философски осмыслив проблемы взаимоотношений власти и народа, которые остаются актуальны для любого времени. На основе трагедии Пушкина М. Мусоргским была написана одноименная опера «Борис Годунов», которую композитор назвал народной музыкальной драмой, ставшей новым словом в истории русской и мировой музыкальной культуры.
Царские палаты
Два стольника.
Первый
Где государь?
Второй
В своей опочивальне Он заперся с каким-то колдуном.
Первый
Так, вот его любимая беседа: Кудесники, гадатели, колдуньи.- Всe ворожит, что красная невеста. Желал бы знать, о чем гадает он?
Второй
Вот он идет. Угодно ли спросить?
Первый
Как он угрюм!
Уходят.
Царь (входит)
Достиг я высшей власти; Шестой уж год я царствую спокойно. Но счастья нет моей душе. Не так ли Мы смолоду влюбляемся и алчем Утех любви, но только утолим Сердечный глад мгновенным обладаньем, Уж, охладев, скучаем и томимся?.. Напрасно мне кудесники сулят Дни долгие, дни власти безмятежной — Ни власть, ни жизнь меня не веселят; Предчувствую небесный гром и горе. Мне счастья нет. Я думал свой народ В довольствии, во славе успокоить, Щедротами любовь его снискать — Но отложил пустое попеченье: Живая власть для черни ненавистна, Они любить умеют только мертвых. Безумны мы, когда народный плеск Иль ярый вопль тревожит сердце наше! Бог насылал на землю нашу глад, Народ завыл, в мученьях погибая; Я отворил им житницы, я злато Рассыпал им, я им сыскал работы — Они ж меня, беснуясь, проклинали! Пожарный огнь их домы истребил, Я выстроил им новые жилища. Они ж меня пожаром упрекали! Вот черни суд: ищи ж ее любви. В семье моей я мнил найти отраду, Я дочь мою мнил осчастливить браком — Как буря, смерть уносит жениха… И тут молва лукаво нарекает Виновником дочернего вдовства Меня, меня, несчастного отца!.. Кто ни умрет, я всех убийца тайный: Я ускорил Феодора кончину, Я отравил свою сестру царицу, Монахиню смиренную… все я! Ах! чувствую: ничто не может нас Среди мирских печалей успокоить; Ничто, ничто… едина разве совесть. Так, здравая, она восторжествует Над злобою, над темной клеветою. — Но если в ней единое пятно, Единое, случайно завелося, Тогда — беда! как язвой моровой Душа сгорит, нальется сердце ядом, Как молотком стучит в ушах упрек, И всe тошнит, и голова кружится, И мальчики кровавые в глазах… И рад бежать, да некуда… ужасно! Да, жалок тот, в ком совесть нечиста.
🗹
