Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль». Краткое содержание романа

«Гаргантюа и Пантагрюэль»

(фр. Gargantua et Pantagruel) — сатирический роман-пенталогия французского писателя XVI века Франсуа Рабле о двух великанах-обжорах, отце и сыне.

На русском языке наиболее известен в переводе Николая Любимова (1961).

Роман входит во Всемирную библиотеку

(список наиболее значимых произведений мировой литературы
Норвежского книжного клуба
).

Содержание

• 1 Концепция романа
• 2 Стилистика романа
• 3 Влияние
• 4 История публикации
• 5 Содержание романа 5.1 Первая книга
• 5.2 Вторая книга
• 5.3 Третья книга
• 5.4 Четвёртая книга
• 5.5 Пятая книга

Концепция романа[ | ]

Основным объектом сатиры Рабле является церковь, белое духовенство и монашество. Автор «Гаргантюа и Пантагрюэля» в молодости сам был монахом, однако такая жизнь пришлась ему не по душе, и с помощью своего покровителя Жоффруа д’Этиссака Рабле смог без каких-либо последствий покинуть монастырь.

В романе Рабле высмеивает, с одной стороны, многочисленные притязания церкви, а с другой — невежество и лень монахов (зная последний предмет не понаслышке). Рабле красочно показывает все пороки католического духовенства, которые вызывали массовый протест во время Реформации — непомерное стремление к наживе, претензии пап на политическое господство в Европе, ханжеское благочестие, прикрывающее развращённость служителей церкви. Сильно достаётся средневековой схоластике — оторванным от реальной жизни размышлениям о месте Бога в земном бытии — и известным философам-схоластам в частности:

«И напрасно вы думаете, будто всем своим блаженством в Елисейских полях герои и полубоги обязаны асфоделям, амброзии и нектару, как тут у нас болтают старухи. По-моему, все дело в том, что они подтираются гусятами, и таково мнение ученейшего Иоанна Скотта». Книга первая, глава XIII.

Отдельных насмешек удостоены некоторые места из Библии. Например, эпизод с воскрешением Эпистемона Панургом пародирует библейское сказание о воскрешении Лазаря Иисусом Христом, а рассказ о великане Хуртали высмеивает легенду о Ноевом ковчеге. Рождение Гаргантюа через левое ухо матери Рабле объясняет всемогуществом Господа Бога, а тех, кто отказывается этому верить, объявляет еретиками (здесь пародируется религиозный фанатизм и слепая вера в евангельские чудеса, восходящие к Тертуллиану — «верую, ибо абсурдно»). Неудивительно, что все книги «Гаргантюа и Пантагрюэля» были осуждены богословским факультетом Сорбонны как еретические.

В своём романе Рабле не только борется со «старым миром» при помощи сатиры и юмора, но и провозглашает новый мир так, как он его видит. Средневековой косности и бесправию Рабле противопоставляет идеалы свободы и самодостаточности человека. Наиболее полно своё видение этих идей на практике автор «Пантагрюэля» изложил в эпизоде с Телемским аббатством, которое брат Жан организует с разрешения Гаргантюа. В аббатстве отсутствуют принуждение и предрассудки и созданы все условия для гармоничного развития человеческой личности. Устав аббатства состоит из одного правила: «Делай что хочешь»

(фр. Fais ce que voudras).

Значение подобного устройства обители брата Жана Рабле объясняет так:

«…людей свободных, происходящих от добрых родителей, просвещенных, вращающихся в порядочном обществе, сама природа наделяет инстинктом и побудительною силой, которые постоянно наставляют их на добрые дела и отвлекают от порока, и сила эта зовется у них честью. Но когда тех же самых людей давят и гнетут подлое насилие и принуждение, они обращают благородный свой пыл, с которым они добровольно устремлялись к добродетели, на то, чтобы сбросить с себя и свергнуть ярмо рабства, ибо нас искони влечет к запретному и мы жаждем того, в чем нам отказано». Книга первая, глава LVII.

Ф. Гизо в своей статье 1812 года посвящённой автору «Гаргантюа и Пантагрюэля» о[1]. Главы о Телемском аббатстве, а также о воспитании Гаргантюа под руководством Понократа, являются законченным воплощением принципов гуманизма. В этом отношении «Гаргантюа и Пантагрюэль» — ярчайший литературный памятник эпохи Возрождения, когда происходил слом одной культурной парадигмы — средневековой, и возникновение другой — ренессансной.

Гаргантюа и Пантагрюэль

Суета сует

Чем больше я взваливаю на себя задач, тем меньше времени остается на подумать — зачем оно все мне надо? Каждый день одно и то же, круговорот мелких, и, зачастую, никому не нужных дел. Утром — чашка кофе, тосты. После занятий — бумажный стакан с кофе, и потом еще очередь из таких же бумажных стаканов, кофе, кофе, кофе… И везде люди, которые заняты тем же — занимают время, чтобы не думать. Странно, но никто из нас не живет для того, чтобы получать удовольствие от жизни, скорее даже наоборот — стремимся все непомерно усложнить, и это получается. Сложный проект, бессонные ночи и все это только для того, чтобы можно было взять следующий проект, еще сложнее. Жизнь развивается по спирали — у кого-то вверх, у кого-то вниз. Мои наивные попытки отыскать удовольствие в стакане заканчиваются тем, что я заказываю латте. Да, я полагаю, что молоко скроет кофейную горечь, которая и сама по себе хороша, но в сочетании с молоком — это уже желание порадовать вкусовые рецепторы. И ложка сахара, хотя моя диета и не позволяет сладкое. Бассейн, бег — а все равно, когда смотрю на себя в зеркало — я вижу эту ****скую ложку сахара. Мое неудовольствие собой — это тоже спираль. Бег — ложка сахара — бег — чуть меньше сахара. Иногда я думаю о людях, которые поставили как принцип своей жизни — получать удовольствие. Есть в свое удовольствие, пить, заниматься сексом, искать проблем, а главное — быть свободным от условностей. Такая свобода предполагает великую мудрость, чтобы правильно этой самой свободой распорядиться. Пантагрюэлизм — кажется так? Жизнь — это наслаждение, еда — это наслаждение, алкоголь — это наслаждение. Что есть у меня? Пирожное — это жир на моем заду, алкоголь — это сыпь по всему телу, весенние травы — это приступ астмы. Нельзя так, Нумочка, нельзя. Ты уподобляешься всемирному броуновскому движению. Ты кормишь в себе свою ТП. Есть свобода для и свобода от. И это вы знаете. Мы ищем в литературе обе этих свободы. Что есть в «Гаргантюа и Пантагрюэль»? Вы видите то, что видели в этой книге современники автора? То, что можно себе очень многое позволить. И наоборот — то, что ТАК много позволять себе нельзя. Я безгранично далека от религии в католическом ее трактовании, но могу оценить, насколько далеко зашел Рабле. Чего искал этот человек? К какой свободе он стремился? Медик? тогда многое понятно. Для многих людей высшим достижением является принятие своего тела, каким бы оно не было. Почему так много табу для самых естественных процессов? Все знают, что наш организм избавляется от отходов жизнедеятельности — и избегают говорить об этом вслух. Секс правит человечеством — а только последние лет 30-40, как на постсоветском пространстве вообще эта тема перешла от сортирного юмора в литературу. Похоже, что такие вопросы задаю не только я сейчас, но и Рабле 500 лет назад. Он своими романами вскрыл большой гнойник снобизма и упоротости от религиозных миазмов. То, о чем приличные дамы и господа не говорили вслух, но каждый думал, то, что простой народ думал о религии в общем и священнослужителях в частности, все это, щедро приправленное эрудицией автора дало по сути своей легендарнейший роман. Новая Одиссея, новая религия. Чем больше я углублялась в канву рассказа, тем больше понимала, что не Гаргантюа и Пантагрюэль являются главными героями. Они всего лишь основа, точка отсчета. Наделенные какой-то неземной мудростью, решающие все вопросы, почти боги во плоти. И плоти там много. Плоть на каждой странице романа, плоть торчит в виде половых органов, кишок, крови. В виде испражнений всех мастей, в виде похабных шуток и откровеннейших желаний. Плоть — это именно то, в чем отказывали себе европейцы на протяжении всей истории средних веков, зарывшись в богострадание, кровопроливание, смертоубийства и ведьмосжигание. Усмиряли плоть. Но жизнь всегда прорвется. Как газы из кишечника. Сотни, даже тысячи лет люди отказывались от своего тела. И продолжают это делать. Имитируют свою свободу для и свободу от. Заменяют. Симулируют. Симуляция — вот чего мы добились своей эволюцией. Мы можем только имитировать — начиная с оргазма, заканчивая любовью. Мы и жизни свои не проживаем, а имитируем. Вот только относительно времен Рабле все встало с головы на ноги. Теперь уже не стыдно упомянуть о желании заняться сексом, но крайне тяжело не поддаться на веяния времени и не говорить о сексе и дерьме. Книги, фильмы, музыка — все кричит о наших желаниях. Все производится для того, чтобы мы утолили свои ненасытные аппетиты, общество потребителей только то и делает, что ест и испражняется, окружая себя самым разнообразным мусором. И Рабле пытался полтысячелетия назад сказать нам о том, что жить надо в радость, вдоволь есть и пить, слушать музыку, любить мужчин/женщин, познавать новое, помогать ближним. Но мы как всегда, мы все похерили. Моя ТП говорит, что хочет макбук, талию 58 см, грудь 3-го размера и синенькую машину. Моя ТХ говорит, что пошли вы нах со своей астрологией, мифотворчеством и гуманизмом. Ведь у меня есть Делл, попень, томик Ницше и велосипед. Так что, Нумочка, хватит читать такие книги, вернись к Сорокину Желязны, выпей кофе и ложись спать. Завтра будет новый день
Спасибо Phashe . МинистерВство самообразования им. ТЕЛКи

Стилистика романа[ | ]

Юный Гаргантюа изучает глобус
, Гюстав Доре

Излюбленный приём Рабле — гротеск, гипербола («супергипербола», по выражению А. Дживелегова). Это связано с личностями главных героев — великанов Гаргантюа и Пантагрюэля. Подчас они спокойно уживаются с обычными людьми (едят с ними за одним столом, плывут на одном корабле), но далеко не всегда. Гаргантюа садится отдохнуть на собор Парижской Богоматери и принимает пушечные ядра за мух, Пантагрюэля приковывают к колыбели цепями, служащими для перекрытия гаваней. Кульминации этот приём достигает, когда Пантагрюэль, высунув язык, укрывает от дождя свою армию, а один из его приближённых случайно попадает в рот своему господину и обнаруживает там города и деревни.

Много места в романе уделяется грубому юмору, связанному с человеческим телом[2], много говорится об одежде, вине, еде и венерических заболеваниях (пролог первой книги начинается со слов «Достославные пьяницы и вы, досточтимые венерики (ибо вам, а не кому другому, посвящены мои писания)!

»). Это совершенно нетипично для средневековой романистики, считавшей перечисленные темы низкими и не достойными упоминания.

Характерная особенность «Пантагрюэля» — обилие крайне подробных и в то же время комичных перечислений блюд трапез, книг, наук, законов, денежных сумм, животных, смешных имён воинов и тому подобного. Объёмные и скрупулёзные перечни порой образуют целые главы (книга IV, глава LX «О том, какие жертвы приносили своему богу гастролатры в дни постные» и т. д.).

«Гаргантюа и Пантагрюэль» неразрывно связан с народной культурой Франции позднего Средневековья и Возрождения. Из неё Рабле позаимствовал и своих главных героев, и некоторые литературные формы (например, блазоны или так называемые coq-a-l’ane

— словесные бессмыслицы), и, главное, сам язык повествования — со множеством непристойных словесных оборотов и комических аллюзий разнообразных священных текстов, язык, проникнутый атмосферой весёлого народного праздника, откуда гонят всякую серьёзность. Этот язык разительно отличался от того, которым были написаны средневековые схоластические трактаты или латинизированные богемные сочинения некоторых современников Рабле (подражание латыни высмеяно в главе о лимузинце второй книги романа).

После Рабле его основные приёмы использовали французские писатели XVI века Бонавентура Деперье и Ноэль дю Файль.

Влияние[ | ]

Шарль Нодье в своей новелле «Библиоман» (фр. Le bibliomane

, 1831) описывает её героя Теодора, который славится своей образованностью, и его уединённая жизнь, посвящённая книгам, наводит «некоторых знакомых на мысль, что он сочиняет книгу, призванную заменить все книги на свете, но мысль эта была совершенно ложной. Теодор был человеком слишком начитанным, чтобы не знать, что такая книга уже написана триста лет тому назад. Это тринадцатая глава первой книги „Гаргантюа и Пантагрюэля“»[3].

История публикации[ | ]

Титул издания третьей книги «Гаргантюа и Пантагрюэля» в Лионе, 1571 год
В 1533 году 39-летний лионский врач, бакалавр медицины Франсуа Рабле опубликовал книгу о добродушном великане Пантагрюэле, которая содержала описание его «ужасающих и устрашающих деяний и подвигов». В следующем году Рабле выпускает сочинение об отце Пантагрюэля — Гаргантюа[4]. Таким образом, хронологически первой частью романа является «Пантагрюэль». Однако уже в 1542 г., когда Рабле опубликовал обе книги вместе, они стояли в другом порядке: сначала «Гаргантюа», потом «Пантагрюэль»; с тех пор такая последовательность считается традиционной.

Третья книга опубликована в 1546 году. В следующем году в Гренобле, а ещё через год — в Лионе, был издан фрагмент четвёртой книги из пролога и 11 глав (в окончательном варианте они составили 25 глав, а пролог Рабле переписал заново). Целиком четвёртая книга увидела свет в 1552 году.

В 1562 году, девять лет спустя после смерти Рабле, появился отрывок из пятой книги романа под названием «Остров Звонкий», состоявший из 16 глав. В 1564 году книга была опубликована полностью. Большинство исследователей творчества великого писателя сходятся на том, что перу Рабле принадлежит лишь часть пятой книги.

Два первых издания книги «Гаргантюа и Пантагрюэля» вышли в Лионе под псевдонимом Алькофрибас Назье (фр. Alcofribas Nasier — анаграмма имени Франсуа Рабле), последующие — в Париже под настоящим именем автора.

LiveInternetLiveInternet

Французская литература

Виктор Ерёмин

Гаргантюа, Пантагрюэль и Панург

Начнём с предуведомления. В своё время наш замечательный актёр и режиссёр Р.А. Быков* рассказывал такую историю. В картине А.А. Тарковского «Страсти по Андрею» («Андрей Рублев») Быков исполнял роль скомороха. Чтобы отработать правдоподобнее, решили петь подлинные скоморошьи припевки XV в., благо тексты таковых сохранились. Когда авторы фильма попали в спецхранилище и им с особыми предосторожностями выдали старинную рукопись, они были поражены — припевки почти полностью состояли из ненормативной лексики.

______________________ * Ролан Антонович Быков (1929—1998) — выдающийся советский актёр и кинорежиссёр, создатель таких знаменитых фильмов для детей, как «Айболит-66», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Чучело» и других.

— А чего вы ждали? — обиделась специалист, курировавшая киношников. — Чем ещё можно было развеселить зрителей тех времён?

Другой пример. Франция XVII в., эпоха Железной Маски и Анжелики — маркизы ангелов. Любимым обращением короля-Солнце Людовика XIV к его фавориткам было нежное: — Моя какашка!

Теперь представьте себе лексику французского двора времён королевы Марго и последних Валуа, когда моднейшим дамским благовонием являлся одеколон типа советского «Шипра», а на монаршьих балах единственным отхожим местом для дам и кавалеров был просторный внутренний двор Лувра, где заодно располагались кареты с кучерами, лакеями, служанками и прочей обслугой.

К чему такое предуведомление? Да к тому, что великое творение Франсуа Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» есть произведение во многом физиологическое, созданное на основе народной традиции и в полном соответствии с нравами французского простонародья XVI в. Поэтому любые обвинения автора в безнравственности и ворочание носов от дурнопахнущих историй книги, мягко говоря, не умны и несостоятельны. А как ещё мог Рабле быть правдивым с читателем во времена несокрытого телесного естества? Говоря словами 130-го сонета У. Шекспира:

А тело пахнет так, как пахнет тело, Не как фиалки нежный лепесток*. _____________________________ * Сонеты Шекспира в переводах С. Маршака. М.: Советский писатель, 1955.

Франсуа Рабле

О жизни Франсуа Рабле сохранилось немного достоверных сведений. Мы даже не знаем, когда он точно родился. По косвенным данным предполагают, что в 1494 г. в Шиноне. Франсуа был младшим сыном мелкого судебного чиновника Антуана Рабле, унаследовавшего от родителей дворянский титул и поместья. По традициям того времени младшего ребёнка в семье готовили для служения Богу. В 1510 г. Рабле поступил во францисканский (другое название — кордильеров) монастырь в Фонтене-Леконт и получил священнический сан.

Юноша пытливого ума, Франсуа предпочёл посвятить себя наукам, изучил латынь, вступил в переписку с главой французских гуманистов Гийомом Бюде (1467—1540). Все это вызывало негодование у францисканцев — Рабле стали всесторонне притеснять, особенно за чтение недозволенных книг. Его даже могли отдать под суд инквизиции. Тогда друзья во главе с Бюде помогли молодому человеку перейти в бенедиктинский монастырь в Мальезе. Согласно уставу ордена св. Бенедикта, монахи должны были уделять земным делам в два раза больше времени, чем молитвам. В Мальезе Рабле стал личным секретарем благоволившего гуманистам епископа Жофруа д’Эстиссака (?—1542) и смог заняться естествознанием.

Это был либеральный период правления Франциска I (1515—1547), когда король в пылу борьбы против императора Священной Римской империи и одновременно испанского короля Карла V (1519—1558) и папства искал поддержки у французских гуманистов. Такая государственная политика позволила Рабле самовольно оставить стены монастыря. По одной из версий биографов, в 1528 г. он стал секулярным, т.е. живущим среди мирян священником, основательно изучил медицину в Париже, и у него появилась семья, причём супруга родила Франсуа двоих детей. В сентябре 1530 г. будущий писатель поступил в университет в Монпелье, а поскольку он уже многое освоил в Париже, то в ноябре того же года получил степень бакалавра медицины. Через семь лет, в 1537 г., Рабле защитил докторскую диссертацию.

В 1532 г. Рабле стал врачом при городской больнице в Лионе — самом вольнодумном городе Франции тех времён. В тот год на Лионском рынке пользовалась неслыханным успехом народная книга под названием «Великие и неоценимые хроники о великом и огромном великане Гаргантюа»*. Характерно имя Гаргантюа — в переводе со старофранцузского оно означает «ну и здоровенная она (глотка) у тебя». _____________________ * Имеется несколько переводов названий и народной книги, и книг Рабле о Гаргантюа и Пантагрюэле. Мы предпочли остановиться на вариантах, данных известным историком, литературоведом и переводчиком А.К. Дживелеговым (1875—1952) и выдающимся переводчиком Н.М. Любимовым (1912—1992), чей перевод книги Рабле на русский язык общепризнан лучшим.

Рабле решил немного подзаработать и написать продолжение книги. Его героем стал сын Гаргантюа — Пантагрюэль. Так звали ещё одного народного героя, весьма популярного во Франции XVI в., — дьяволенка Пантагрюэля, научившегося извлекать соль из морской воды. Он бросал её пригоршнями в глотки пьяницам и возбуждал в них всё большую и большую жажду. В сочинении Рабле Пантагрюэль стал просто великаном и сыном Гаргантюа. Книга «Пантагрюэль, король дипсодов*, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами, сочинение покойного магистра Алькофрибаса**, извлекателя квинтэссенции» вышла в свет в начале 1533 г. _____________________ * Дипсоды — жаждущие. ** В первых книгах Рабле взял себе псевдоним Алькофрибас Назье. (Alcofribas Nasier — анаграмма имени писателя; напомним: анаграмма — перестановка букв в слове, образующая новое слово.)

Книга была быстро распродана, а её автор тем временем отправился в путешествие — его взяли врачом французского посольства в Рим. Посольство направлялось к папскому двору в связи с возведением в сан кардинала епископа Жана дю Белле*, который с этого времени стал главным покровителем и защитником Рабле на протяжении всей жизни. Поездка была недолгой. Вернувшись в мае 1534 г. в Лион, Рабле вскоре опубликовал продолжение «Пантагрюэля». В этот раз он вернулся к истокам и поведал о родителях великана. «Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочинённая магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции» с этого времени стала открывать весь цикл книг о Гаргантюа и Пантагрюэле. В ней рассказывалось о том, как прославленный волшебник Мерлин создал в помощь королю Артуру великана Грангузье и великаншу Галамель. Великаны поженились, и у них родился сынок — великанчик Гаргантюа. Когда он подрос, юношу вооружили чудесной дубинкой, дали ему громадную лошадь и отправили служить королю Артуру**. _____________________ * Жан дю Белле (1492 или 1494 — 1560) был двоюродным братом поэта Плеяды Жоашена дю Белле (1522—1560) и, помимо Рабле, покровительствовал Пьеру де Ронсару (1524—1585) и его ученикам. Брата кардинала — правителя Турина и Пьемонта, Гийома дю Белле (1491—1543), — некоторые биографы называют прототипом Пантагрюэля в последних трёх книгах. ** По сей день идёт дискуссия о месте возникновения Артуровского цикла легенд — либо его создали на земле современной Великобритании, либо в Бретани — исторической области современной Франции; сторонники второй версии утверждают, что все события из жизни рыцарей Круглого стола происходили на французских землях.

Ко времени выхода книги о Гаргантюа биографы приурочивают два важных события в жизни писателя — кончину его отца и рождение третьего ребёнка.

Дальнейшая работа над книгой затянулась по весьма суровым причинам. Произошёл резкий поворот политики Франциска I в сторону католицизма. В стране началось преследование еретиков, прежде всего гуманистов. Рабле вынужден был выехать в Италию, где получил от папы Павла III (1534—1549) прощение за самовольный уход из монастыря.

По возвращении в 1536 г. во Францию, как утверждают биографы, Рабле стал тайным агентом короля и писал анонимные книги в защиту королевской политики. По этой причине он оказался недосягаемым для инквизиции, разбушевавшейся во Франции с июля 1538 г. Более того, в 1545 г. писатель получил от Франциска I привилегию на дальнейшее издание «Пантагрюэля».

«Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля. Сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины» вышла в 1546 г. Так же, как и две предыдущие, она была осуждена церковью. В год публикации «Третьей книги» в Париже был публично сожжён за ересь друг писателя Этьен Доле*. Над Рабле нависла смертельная угроза, тем более что в следующем году умер благоволивший ему Франциск I. ___________________ * Этьен Доле (1509—1546) — французский гуманист, учёный, писатель, издатель; ныне он высоко чтим во Франции, а на месте его сожжения установлен памятник.

Писатель уехал в Мец, входивший тогда в состав Священной Римской империи, но населенный преимущественно французами, где стал работать врачом. А вскоре хлопотами дю Белле Рабле был взят под покровительство двумя могущественнейшими аристократическими домами Франции — ближайшими родственниками королевских династий Франции и Шотландии: Колиньи и герцогами де Гизами. В 1551 г. Рабле дали место кюре в Медоне близ Парижа. Служить ему не требовалось, но доход был приличный. Теперь писатель мог целиком посвятить себя сочинению следующей книги о приключениях Пантагрюэля.

Она была издана в 1552 г., за год до смерти автора, и получила название «Четвёртая книга героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля, сочинение мэтра Франсуа Рабле, доктора медицины». В ней рассказывалось о путешествии телемитов* к оракулу Божественной Бутылки. ______________________ * Телемиты — в книге Рабле так названы члены Телемской общины, возглавляемой братом Жаном; согласно уставу общины, высшим её принципом стал девиз «Делай что хочешь», отчего свободные от чужой воли телемиты оказались людьми наидобродетельнейшими; телемитами, в частности, были и Пантагрюэль с Панургом.

Молодой король Генрих II (правил 1547—1559) выдал Рабле особую лицензию на печатание его новой книги, которая тоже была осуждена Церковью. Писатель скрылся от возможных преследований, а во второй половине 1553 г. пришло известие, что он умер. Правда ли это, и если да, то при каких обстоятельствах скончался писатель — неизвестно.

Через двенадцать лет, в 1564 г., была опубликована «Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля, сочинение доктора медицины, мэтра Франсуа Рабле». Специалисты признают, что она была составлена на основе черновиков писателя, а потому скучнее и не столь остроумна, как предыдущие книги. Появилась пятая книга, когда началась вооруженная борьба между католиками и гугенотами (французские протестанты), близилась Варфоломеевская ночь (24 августа 1572 г.).

Чтобы понять героев «Гаргантюа и Пантагрюэля», прежде всего надо уяснить значение и смысл самого творчества великого писателя. Дело в том, что Рабле является одним из первых, наиболее ярких и радикальных идеологов эпохи Возрождения, представленной именно в том обличии, в каковом она породила современный мир; то есть Рабле входит в то малое число гениальных мыслителей, кто изначально обосновывал идеологию индивидуализма, безверия и атеизма под личиной гуманизма и самоценности человеческой личности, преклонения перед беспредельными возможностями науки и воспитания, свободы человека и общества в целом от чьей бы то ни было власти и фикции подчинённости властей свободному обществу и т.д. Таким образом, французские «Гаргантюа и Пантагрюэль» являются произведением идеологическим, стоящим в одном ряду с итальянской «Божественной комедией» Данте, немецким «Фаустом» Гёте и английским «Гамлетом» Шекспира, и демонстрирует нам подлинную духовную сущность западноевропейской цивилизации.

Какова высота положения произведения, такова и высота положения его главных героев. И хотя литературоведы никак не могут определиться по данному вопросу, но всё же приходится признать, что в Гаргантюа и Пантагрюэле автор описал представление идеологов Возрождения об идеальном правителе (в этом вопросе Гаргантюа выступает вторичным героем, истинным идеалом является Пантагрюэль), а в образе Панурга (в переводе с греческого — «хитрец», «ловкач») Рабле показал наиболее приспособленный к выживанию тип человека будущего — конкурента человека-идеала в лице монаха Жана.

Брат Жан и Панург

«Панург представляет собой живое воплощение знаменитого девиза: “Делай, что хочешь!”. Он образец свободного индивидуума, не подчиненного ни человеческому, ни божескому закону»*. Другими словами, человек, ведущий наиболее совершенный образ жизни в представлении наших современников. При этом отметим, что Панургу известны «шестьдесят три способа добывания денег, из которых самым честным и самым обычным являлась незаметная кража»**, однако это не мешает ему оставаться нищим и быть «чудеснейшим из смертных». Поскольку последняя фраза была преднамеренно взята Рабле из сатирического «Послания» поэта Клемана Маро*** к королю Франциску I, ряд исследователей выдвигают предположение, что именно этот поэт послужил неким подобием прототипа Панурга. __________________________ * Энциклопедия литературных героев. М.: Аграф, 1997. ** Франсуа Рабле. Гаргантюа и Пантагрюэль. М.: Правда, 1981. Далее книга цитируется по этому изданию. *** Клеман Маро (1497—1544) — первый поэт Французского Возрождения; авантюрист по складу характера и по судьбе; любимец Маргариты Наваррской

Показательна история с «Панурговым стадом». Герой во время плавания на корабле решил устроить друзьям «презабавное зрелище». Он выторговал у купца по кличке Индюшонок лучшего барана — вожака стада — и неожиданно бросил его за борт. На блеяние вожака в пучину попрыгали все овцы, утащив с собой и пытавшегося спасти их Индюшонка. Никто не пришёл бедняге на помощь, а благородный брат Жан даже сказал: «Я ничего в том дурного не вижу». Панург происшедшее подытожил словами: «Я доставил себе удовольствие более чем на пятьдесят тысяч франков, клянусь Богом».

Бессмысленная жестокость телемитов в этой истории поражает. Критики пытаются её оправдать, рассуждая на тему справедливости наказания алчного купца. Однако совершенно иными видятся и Панург, и сама история с овцами в свете ставшего крылатым выражения «панургово стадо», то есть бездумно следующая за кем-либо толпа. «Чудеснейший из смертных» оказывается подстрекателем и губителем толпы! Поразительно, что при этом в упор не замечающий раскрытия сущности героя в процессе исторического развития человечества биограф Рабле особо подчеркнул: «Судьба Панурга свидетельствовала об опасностях, таящихся для человека в одарённости, талантах, проницательном уме…»*. ________________________ * А.И. Гербстман. Франсуа Рабле (1495—1553). В книге «Писатели Франции». М.: Просвещение, 1964.

А что же с идеальными правителями? Достаточно уже того, что гуманист Пантагрюэль при первой же встрече объявил Панурга своим другом, и в дальнейшем именно «Панург направил энергию Пантагрюэля на полезные занятия».

В целом правитель должен быть пантагрюэлистом, то есть всегда придерживаться золотой середины и в жизни своей, и в делах своих. Это означает, что превыше всего он должен ставить миролюбие и справедливость; обязан довольствоваться, но не пресыщаться; быть скептиком и стоиком одновременно. Хороший властитель народа — «кормящая мать», «садовник», «исцеляющий врач». Скверный властитель — «пожиратель народа», «глотающий и пожирающий народ». О Пантагрюэле, как образце властителя, Рабле говорит: «…то был лучший из всех великих и малых людей, какие когда-либо опоясывались мечом. Во всём он видел только одно хорошее, любой поступок истолковывал в хорошую сторону. Ничто не удручало его, ничто не возмущало. Потому-то он и являл собой сосуд божественного разума, что никогда не расстраивался и не волновался. Ибо все сокровища, над коими раскинулся небесный свод и которые таит в себе земля, в каком бы измерении её ни взять: в высоту, в глубину, в ширину или же в длину, не стоят того, чтобы из-за них волновалось наше сердце, приходили в смятение наши чувства и разум».

В обществе сложилось устойчивое представление о преприятнейшем поведении главных героев книги, которое получило название раблезианство — это образ жизни весёлого добродушного бражника и гуляки, неумеренного в еде и питье, в веселье и забавах, этакого доброго малого себе на уме. Сам Рабле к подобному не имел, конечно же, никакого отношения, но раблезианская жизнь — мечта многих людей. Согласитесь, хочется жить в мире, довольстве, здравии, веселье, всегда обильно есть и пить. Правда, когда встаёт вопрос: за счет кого? — оказывается, что Рабле, равно как и все гуманисты вместе взятые, ответить на него затруднялся. Хотя и выдвигались предложения, например, пантагрюэльствовать за счёт труда рабов или осуждённых преступников.

Одним словом, не будем забывать, что при всей веселости героев «Гаргантюа и Пантагрюэля» и увлекательности их приключений, рождены они были идеями творческой личности, жившей на определенном этапе развития человеческого общества, а потому, в силу привычной средневековому человеку традиции, желавшей творить и благоденствовать под сенью доброго правителя и за счёт каторжного труда менее привилегированных сословий. Удивительно, когда современная творческая интеллигенция пытается внедрить идеи пантагрюэлизма в нашем Отечестве.

Книга Рабле гениально проиллюстрирована в 1854 г. Гюставом Доре.

Текст: proza.ru

Содержание романа[ | ]

Первая книга[ | ]

Гаргантюа и его друзья готовятся отразить атаку войска Пикрохола
, Гюстав Доре

«Повесть о преужасной жизни великого Гаргантюа, отца Пантагрюэля, некогда сочинённая магистром Алькофрибасом Назье, извлекателем квинтэссенции»

(1534) Гаргантюа, юный сын короля-великана Грангузье и его жены Гаргамеллы, поступает в обучение к учёным богословам, в результате чего становится намного глупее, чем был до того. Раздосадованный Грангузье даёт сыну нового наставника и отправляет его в Париж. Там Гаргантюа устраивает наводнение («мочепотоп») и забирает себе большие колокола с собора Парижской Богоматери, чтобы повесить их на шею своей кобыле. Методика же воспитания, применяемая Понократом, даёт совсем иные плоды — Гаргантюа становится разносторонне образованным человеком, не забывая и о физическом развитии.

Тем временем на королевство Грангузье нападает его сосед, король Пикрохол. Гаргантюа возвращается домой и при помощи своих друзей, а также брата Жана — монаха-бенедиктинца из Сейи, разбивает войско Пикрохола.

За заслуги в войне против захватчиков Гаргантюа разрешает брату Жану устроить монастырь на его вкус — Телемское аббатство, устав которого разительно отличается от уставов всех других монастырей.

Вторая книга[ | ]

«Пантагрюэль, король дипсодов, показанный в его доподлинном виде, со всеми его ужасающими деяниями и подвигами»

(1533) У Гаргантюа рождается сын — Пантагрюэль. Повзрослев, он отправляется учиться в разные университеты Франции и в конце концов попадает в Париж. Получив письмо от отца, в котором тот писал о большом значении образования в жизни человека, Пантагрюэль с ещё большим усердием принимается за науки; а разрешив великую тяжбу между сеньором Пейвино и сеньором Лижизад, он получает всеобщее признание своего ума и талантов.

В Париже Пантагрюэль встречает Панурга, который становится его самым близким другом. Вскоре Пантагрюэль получает известие о том, что на его родину напала армия великанов под предводительством короля Анарха. Пантагрюэль спешит на выручку отцу и побеждает врагов.

Третья книга[ | ]

Пантагрюэль и его спутники на острове макреонов
, Гюстав Доре

«Третья книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля»

(1546)

В королевстве Гаргантюа установлен мир. Панург, получив от Пантагрюэля кастелянство Рагу и промотав все доходы от него на несколько лет вперёд, принимает решение жениться. Однако при этом он терзается сомнениями — будет ли он счастлив в браке или быть ему рогатым, битым и обворованным? Чтобы разрешить подобный вопрос, Панург обращается к колдунье, юродивому, поэту, врачу, богослову, шуту Трибуле, прибегает к гаданиям. Все предсказания и советы Пантагрюэль толкует в дурную сторону, а Панург — в хорошую. Не добившись ничего определённого, Пантагрюэль, Панург, брат Жан, Эпистемон и их друзья решают отся в путешествие к оракулу Божественной Бутылки.

Четвёртая книга[ | ]

«Четвёртая книга героических деяний и речений доблестного Пантагрюэля»

(1552) Путешествие начинается. Эскадра Пантагрюэля посещает множество островов (среди них острова папоманов и папефигов и остров Диких Колбас), попадает в сильную бурю[5]. Эпизоды с островами Рабле использует для сатиры на церковные порядки (чего, впрочем, с избытком хватает и во всех предыдущих книгах), а в сцене с бурей раскрываются характеры каждого из героев.

Пятая книга[ | ]

«Пятая и последняя книга героических деяний и речений доброго Пантагрюэля»

(1564) Путешествие продолжается. Мореплаватели пристают к острову Звонкому (новая сатира на церковь), острову Застенок (сатирическое изображение современного Рабле суда и царившего там произвола) и острову апедевтов (пародия на фискальное ведомство). В итоге они приплывают на Фонарный остров и слышат священное слово Бутылки:
«Тринк!»
(«Пей!»)

Подвиги Пантагрюэля

Завоевав Дипсодию, великан устроил там колонию утопийцев. Он захотел украсить земли, а также привить дипсодам чувство послушания и долга. Он подарил Панургу замок и положил ежегодное денежное содержание. Любящий покутить и выпить студент быстро потратил деньги. Пантагрюэль предложил ему посетить оракула Божественной Бутылки. Для этого они снарядили флотилию и отправились в путь.

Через пять дней плавания им навстречу попался корабль, возвращавшийся из Фонарии. Среди путешественников находился задиристый купец по имени Индюшонок. Герои придумали, как проучить забияку. Панург купил у него одного барана. Выбрав вожака, он выбросил его в море. Вслед за ним за борт выпрыгнуло все стадо. Схватив последнего барана, Индюшонок свалился в воду и утонул.

Корабль Пантагрюэля прибыл в Прокурацию — государство ябедников и прокуроров. Чтобы заработать, его жители оскорбляли какого-нибудь знатного человека. Они дожидались, когда он изобьет их, а после требовали у него деньги, угрожая тюрьмой. Затем странники посетили остров Руах, население которого питалось ветром, и остров папефигов. Островитяне прославились тем, что один из них показал фигу портрету Папы.

Однажды, находясь в открытом море, путешественники услышали конское ржание и голоса. Лоцман объяснил им, что прошлой зимой на этом месте произошло сражение. Из-за холодного воздуха слова, звон оружия и ржание коней замерзли в воздухе.

Путь Пантагрюэля пролегал через остров, которым правил мессер Гастер. Его подданные приносили в жертву своему божеству разную еду, включая хлеб, вино и артишоки.

Главные герои[ | ]

Гаргантюа

(фр. Gargantua) — король государства Утопия из рода великанов. Сын Грангузье и Гаргамелы. Появляется в первой и эпизодически во второй и третьей книгах романа. Образ Гаргантюа — символ Ренессанса, символ отказа от традиционных жизненных установок Средневековья и возрождающегося интереса к светскому искусству и познанию мира, свободному от догм и ограничений.

Пантагрюэль

(фр. Pantagruel) — сын Гаргантюа, принц королевства Утопия. Появляется в романе начиная со второй книги. Представляет собой тип передового человека эпохи Возрождения, который интересуется сразу несколькими научными дисциплинами и видами искусства.

Брат Жан Зубодробитель

(фр. Frere Jean des Entommeures) — монах ордена святого Бенедикта. Появляется в первой, третьей, четвёртой и пятой книгах. Брат Жан — «
человек молодой, прыткий, щеголеватый, жизнерадостный, разбитной, храбрый, отважный, решительный, высокий, худощавый, горластый, носатый, мастак отбарабанить часы, отжарить мессу и отвалять вечерню
». Он прекрасно проявляет себя как во время войны с Пикрохолом, так и по ходу многочисленных пиров Гаргантюа и его сына.

Панург

(фр. Panurge) — недоучившийся студент из Турени. Появляется начиная со второй книги. Сходится с братом Жаном в неистощимом жизнелюбии и пристрастии к разного рода весёлым проделкам («
Панург был мужчина… с крючковатым, напоминавшим ручку от бритвы носом, любивший оставлять с носом других, в высшей степени обходительный, впрочем, слегка распутный и от рождения подверженный особой болезни, о которой в те времена говорили так: Безденежье — недуг невыносимый
»). Правда, в отличие от монаха, Панург слегка трусоват («
…я не боюсь ничего, кроме напастей
»).

Эпистемон

(фр. Epistemon) — бывший наставник Пантагрюэля. Как и Панург, появляется в романе начиная со второй книги. Из всех друзей Пантагрюэля наиболее образован, часто пускается в различные рассуждения отвлечённого характера, что не мешает ему быть верным товарищем и добрым собутыльником.

Знакомство с Гаргантюа

Грангузье, отец Гаргантюа, очень любил пошутить и выпить. Он женился на доброй великанше Гаргамелле, которая спустя 11 месяцев родила ему прекрасного здорового сына. После рождения ему дали выпить вина и тут же окрестили

Ребенок рос очень сообразительным и смышленым. Когда малышу исполнилось шесть лет, его начали обучать грамоте. Его наставниками были Тубал Олоферн, Дурако Простофиль и Понократ. В юношеском возрасте наследника отправили для дальнейшего обучения в Париж. Учителя старались, чтобы он не тратил напрасно время, и поэтому занимались с ним даже когда он умывался и ел.

Однажды пекари отказались продать лепешки пастухам Гаргантюа. Слуги отобрали товар силой, но пекари пожаловались на них королю Пикрохолу. Желая наказать обидчиков, кололевское войско напало на пастухов. Грангузье не смог уладить конфликт миром и обратился за помощью к сыну. По дороге домой Гаргантюа разрушил замок врагов.

В честь победы король Утопии устроил пир, на котором наследник подружился с братом Жаном, стойко сражавшимся за монастырский виноградник. Грангузье рассказал о войне с Пикрохолом. Гаргантюа вместе с братом Жаном отправились в лес, где наткнулись на вражеский отряд. Они уничтожили разведчиков и освободили паломников, попавших в плен.

Когда Гаргантюа исполнилось 524 года, он женился на Бедбек. У них родился такой большой ребенок, что жена не пережила роды и умерла. Гаргантюэль назвал сына Пантагрюэль, поскольку он был рожден в год великой засухи.

Чтобы пережить смерть любимой жены, он занялся воспитанием сына. Когда мальчик подрос, его отправили учиться.

Рабле и современная ему Франция[ | ]

«Гаргантюа и Пантагрюэль» тесно переплетается со своим временем, в нём немало моментов, не до конца понятных современному читателю.

• Некоторые вскользь упоминаемые лица в романе — Андре Тирако, аббат д’Ардийон, мэтр Рондибилис (Гийом Ронделе) — реально существовавшие люди, друзья или знакомые Рабле.
• Большинство географических названий в первой книге — топонимы Турени, французской провинции, где Рабле родился и вырос.
• Отдельные фрагменты написаны «на злобу дня»: страшная засуха, сопутствовавшая рождению Пантагрюэля — отражение сильной засухи во Франции в 1532 году (год рождения «Пантагрюэля» литературного); образ Пикрохола отчасти является сатирой на императора Карла V, долгие годы воевавшего с Францией.

Имена героев романа[ | ]

Гаргантюа
, Оноре Домье

Имена персонажей «Гаргантюа и Пантагрюэля» подобраны почти всегда неслучайно, они служат для характеристики своих носителей. Панург в переводе с греческого означает «пройдоха, ловкач»[6], Понократ — «сильный, неутомимый», Эпистемон — «опытный, сведущий», Эвдемон — «счастливый», Карпалим — «стремительный», Эвсфен — «крепыш». Происхождение имён Гаргантюа и Пантагрюэля подробно объясняется в главах, посвящённых их рождению.

Имена могут содержать и отрицательно-насмешливую оценку. Имя короля-завоевателя Пикрохола составлено из греческих слов «пикрос» — горький и «холе» — желчь. Трипе (военачальник Пикрохола) в переводе с французского означает «шкалик», а Жобелен Бриде (богослов, один из наставников Гаргантюа) — «дурачина-простофиля». В некоторых вариантах перевода романа на русский такие имена приводятся на французском языке, в некоторых — по-русски: так, например, в некоторых переводах имя упомянутого магистра приведено во французском варианте (Жобелен Бриде

)[7], в других переведено на русский (
Дурако Простофиль
)[8].

«Образы главных героев в романе «Гаргантюа и Пантагрюель»»

Изображая гуманистическую модель воспитания, Рабле не только утверждает идеал гармонично развитого человека Ренесанса, а и предоставляет этому определенного политического смысла. Ведь речь идет не просто о воспитании каждого человека, а и о формировании лица идеального монарха. Образцово воспитанный Гаргантюа становится добрым и умным королем, который проявляет заботу о судьбе своих подданных, защищает родину, поддерживает книгопечатанье и развитие науки в стране. Рабле верит в то, что «государства только тогда будут счастливыми, когда короли станут философами, или философы — королями». Из второй книги романа мы узнаем, что Пантагрюель, который отправился за знаниями в Париж, «учился весьма добросовестно и достиг отличных успехов». В письме, написанном Гаргантюа к Пантагрюэлю, изложена гуманистическая программа Ренесанса. Прежде всего, автор верит в то, что человеческий род может «неустанно совершенствоваться», а дети должны быть разумнее и добрее родителей. Сравнивая собственную молодость со временем Пантагрюеля, Ґарґантюа не сомневается в сыновнем преимуществе: «Науки развиваются, языки возраждаются… Сегодня разбойники, палачи, прохиндеи и конюхи просвещеннее, чем в мои времена доктора наук и проповедники. И что там говорить! Даже женщины и девушки — и те стремятся к знаниям…» Заметив, что в скором времени невеждам вообще станет тяжко, Гаргантюа советует сыновьям, во-первых, совершенно изучать иностранные языки, во-вторых, развивать в себе склонность к точным и естественным наукам, в-третьих, помнить, что «знания, если не иметь совести, могут лишь погубить душу».

Находясь в вире политической борьбы XVI ст., Рабле не может не видеть, что созданный им портрет идеальных королей — лишь прекрасная мечта, которая большинство монархов охвачены манией величия, чем есть «большими» на самом деле. И стремятся они не мира, а войны. Тема войны проходит через все пять томов. Она возникает в разных, тем не менее, непременно злых и безобразных подобиях. Короли Пикрохоль и Анарх, воина и генералы Навтёк, Фанфарон, Вурдалак, глупое войско из Диких колбас, всяческие разбойники и грабители являются сокрушительной сатирой на милитаризм и плачевность воинствующих захватчиков.

Пикрохоль нападает на Грангузье, воспользовавшись никчемным поводом — ссорой за коржи между пекарями и пастухами. Тем не менее, напрасно старается великан призвать к разуму или задобрить агрессора, Пикрохолю всего мало. Он мечтает о господстве над целым светом, а его войско тем временем продвигается страной великанов, издеваются над жителями и грабя их. Лишь храбрый монах на прозвище брат Жан Зубодробитель останавливает врагов, которые ворвались в монастырский сад, и уничтожает их всех до одного (вообще 13 622 воинов). Рабле любит большие числа. Прибавляя к тысячам какую-то малость, автор будто издевается над весьма серьезным читателем, который требует полнейшей правдивости и не понимает, что литературная выдумка не может быть точной копией действительности.Не похожна обычные аббатства и Телемский монастырь, который Гарґантюа основал для брата Жана на знак благодарности за его подвиги. В сущности говоря, это даже не монастырь, а модель идеального человеческого сообщества. Слово «телем» в переводе с греческого языка означает «свободное желание». В обычных монастырях все регламентировано и подлежит церковным ритуалам. Вместе с тем в Телеме главная заповедь: «Делай, что хочешь». По обыкновению монахи составляют три обета — безбрачия, бедности и послушания. А жители Телема считают, что каждый может вступить в брак, быть богатым и свободным в своих поступках. В монастырь подаются хромые, кривые, безобразные, косноязычные. Вместе с тем в Телем принимают красивых и статных мужчин и женщин. Что же о возрасте, то для телемитов-женщин установлены ограничения от десяти до пятнадцати лет, а для мужчин — от двенадцати до восемнадцати лет. Все они умеют читать, писать, играть на музыкальных инструментах, а кроме того, настолько совершенно знают пять или шесть будто, что пишут на этих языках стихи и прозу. А самое главное — живут они удивительно дружно.

Рабле изображает это утопическое аббатство, имея самые серьезные намерения. Надпись над ворота Телем — своеобразная программа европейского гуманизма. Дело в том, что средневековое общество не знало понятия свободы, в котором мотивы отдельной личности согласовывали бы с интересами коллектива. Феодалы в своевольном неистовстве учитывали лишь на собственные желания, даже если они противоречили интересам других людей. Рабле верит в то, что сама природа одаривает просвещенных людей стремлением делать добрые поступки и избегать негодных, что в человеке заложена внутренняя потребность к гармоническому общению. Писатель вводит в употребление понятия «компании» — свободного общества людей, объединенных общностью вкусов и интересов, где нет места распрям и недоразумению. У телемитов все стремятся делать то, чего хочется одному, а один, в свою очередь, не отделяет себя от других.

И когда вокруг Пантагрюеля сплачивается добрая , то в ней также начинает действовать этот принцип, хотя приятели великана — отнюдь не идеальные люди. Брат Жан — смельчак и весельчак, тем не менее, страшный неряха. Рабле, да и иллюстраторы-книги, изображают его с постоянными соплями под носом. Панург, которого Пантагрюель встретил на Аркольском мосту, — видавший виды в бывалых щеголь и остряк, человек сообразительный и умный, тем не менее весьма уже неразборчивыйв средствах. В конце концов, именно он, начиная с третьей книги, оказывается в центре рассказа. Панург думает над вопросом, следует ли ему вступить в брак. Он одновременно боится и одиночества, и обмана. Поэтому отправляется по совету к оракулу Божественной Бутылки, а Пантагрюель вместе с друзьями сопровождает его. Панург — дитя ренессансного города, где он чувствует, как рыба в воде, умеет развлечься и знает 63 способа добывания денег, самый честный среди которых — обычная кража. Впрочем, это не мешает ему постоянно страдать от «болезни, которую называют безденежьем», ведь Панург знает также 214 способов расточения денег.

С образом Панурга связано немало эпизодов, которые справедливо считаются хрестоматийными. Некоторые из них даже вошли во французские пословицы и поговорки. Тем не менее, вопреки общечеловеческому смыслу, в романе остро ощущается та бурная эпоха, которая настала во Франции во второй половине XVI ст. Главным врагом Рабле стала Сорбонна. Так называлась высшая теологическая школа, основанная в 1253 г. монахом Робером Сорбонной, которая стала бастионом французского католицизма в его борьбе с вольнодумством и ересями. Именно «сорбонности», которой в XVI ст. была поручена духовная цензура, осудили роман Рабле. И писатель чудесно понимал, насколько серьезный этот приговор. Ведь в том самом 1546 г., когда увидела мир «Третья книга», на одоной из парижских площадей инквизиция сожгла давнего вторая Рабле, гуманиста Этьена Доля, а самому писателю пришлось выехать за границы Франции. Тем не менее, отъезжая, Рабле все же оставил лионскому издателю «Четвертую книгу», в которой нет недостатка в злых аллегориях на фанатиков-церковников и испуганных современников. Это, прежде всего «панургова отара». Во время морского путешествия Панург успевает поссориться с купцом по прозвищу Индюк, который везет с собой на корабле целую отару откормленных баранов. Чтобы отомстить своему обидчику, Панурґ покупает у него самого большого барана-предводителя и бросает его за борт. Затем все другие бараны, блея и толкаясь, начинают один за другим прыгать в море. Остановить их уже невозможно. Понятно, что поведение баранов — это аллегория. Привычку запуганной толпы бессмысленно направляться за своим предводителем, даже навстречу неминуемой гибели, называют стадным чувством. Немецкий писатель Б. Брехт XX ст. написал песню-«зонг» об эпохе фашизма, когда снова, как и во времена религиозных войн, народ обратился в глупцов — по примеру раблезианских баранов.

В «Четвертой книге» есть и другая аллегория — эпизод морской бури. Мировая литература уже с античных пор прибегала к этому образу для описания смутных времен. У Рабле это одновременно поэтическая картина грозной, разгневанной стихии и гражданской войны во Франции, спровоцированной религиозными распрями. Во время бури героям романа кажется, что все стихии — огонь, воздух, море, земля — соединились в извечном хаосе.Тем не менее этому хаосу предшествует целиком земная встреча «пантагрюэлистов» с девятью кораблями, заполненными монахами всех орденов и конфессий, которые направляются на церковный собор для обороны «истинной веры». Не удивительно, что самый мудрейший среди путешественников — Пантагрюэль — вскоре загрустил и прочь пришел в упадок духом, хотя вообще меланхолия ему совсем несвойствена. Зато потом, когда началась буря, он не вопит и не пугается, а старается укротить стихию. Ему упорно помогают брат Жан, Понократ, Гимнаст и другие пассажиры корабля. Один лишь Панург остается в стороне — едва живой от ужаса, он слезно умоляет о помощи святых угодников и читает молитвы, о которых по обыкновению даже не упоминает. Изображение бури для Рабле — это возможность показать, как изменяются люди в критической ситуации, как вольнодумцы и головорезы вдруг оказываются трусами и святошами.

Примечания[ | ]

1. Франс А.
   Рабле // Собрание сочинений в восьми томах. Том 7. Восстание ангелов. Маленький Пьер. Жизнь в цвету. Новеллы. Рабле
   (неопр.)
   . litlife.club. Дата обращения: 4 августа 2021.
2. По этой причине неоднократно предпринимались попытки «адаптировать» Рабле к меняющимся представлениям о морали. В 1847 году Жорж Санд готовила издание «Гаргантюа и Пантагрюэля», лишённое всех сальных шуток. В 1936 году такой перевод романа на русский язык сделал Николай Заболоцкий.
3. Нодье, Шарль.
   Читайте старые книги: Новеллы, Статьи, эссе о книге, книжниках, чтении. В двух книгах. Книга 1 / Сост. и прим. В. А. Мильчиной. — М.: Книга, 1989. — С. 271. — 34 с. — ISBN 5-212-00092-0.
4. На разработку этого персонажа Рабле вдохновила «Великая хроника Гаргантюа» — анонимная книга, вышедшая в 1532 году. В ней были собраны старинные устные легенды о похождениях доброго великана. Из этой книги Рабле взял некоторые сюжетные мотивы (например, похищение колоколов) и развил их в своём романе.
5. В начале этого путешествия происходит знаменитая история с панурговым стадом.
6. ????????? — Wiktionary (неопр.)
   .
   en.wiktionary.org
   . Дата обращения: 9 ноября 2021.
7. Архивированная копия (неопр.)
   (недоступная ссылка). Дата обращения: 15 апреля 2015. Архивировано 15 апреля 2015 года.
8. Минский Слон. Библиотека Архивная копия от 15 апреля 2015 на Wayback Machine

Билеты. Вариант 8. 14. «Гаргантюа и Пантагрюэль» Ф. Рабле: источники сюжета и образов

Литература[ | ]

• Артамонов С. Д.
  Франсуа Рабле. — М. : Художественная литература, 1964. — 152 с. — (Массовая историко-литературная библиотека).
• Бахтин М. М.
  Творчество Франсуа Рабле и народная культура средневековья и Ренессанса. — М. : Художественная литература, 1965. — 527 с.
• Евнина Е. М.
  Франсуа Рабле : 1494—1553. — М. : ГИХЛ, 1948. — 344 с.
• Мир Рабле : в 3 т. / Пер. Н. Любимова. — М. : 2003, Терра.
• Demerson G.
  Francois Rabelais. — P. : Fayard, 1991. — 350 p.
• Huchon M.
  Rabelais. — Paris : Gallimard, 2011. — 429 p. — (Biographies). — ISBN 978-2-07-073544-0.
• Zegura E. C.
  The Rabelais Encyclopedia. — Greenwood, 2004. — 320 p. — ISBN 978-0-313-31034-8.