Лев Николаевич Толстой написал свое знаменитое произведение «Война и мир» в 1865 году. Главный герой – Андрей Болконский. Автор симпатизирует ему, через персонажа он передает читателю важность каждого случая в жизни человека. Князь – сильная личность, для него Наполеон — герой, великий человек. Андрей вырос в высшем свете, его семья – уважаемая, известная. С ранних лет он сталкивался с обманами, интригами, характерными для светских вечеров и раутов.
Такая жизнь наскучила своим однообразием, поэтому при первой возможности герой отправился служить. Он восхищался Наполеоном, его действиями. Раскольников, наоборот, воспринимал полководца олицетворением преступлений. Он проливал человеческую кровь безнаказанно. Наполеон полагал, что может распоряжаться жизнями людей, относил себя к высшим людям. Так Раскольников позиционирует полководца. Отношение Андрея к Наполеону противоположное, оно изменяется с момента переломного события.
Портфель для словесника
М.Г.Качурин, Д.К.Мотольская «Русская литература». Учебник для 9 класса средней школы. — М., Просвещение, 1988, с. 272 — 276
«Быть вполне хорошим».
Любимые герои Толстого ищут ответа на вопрос, поставленный с особой остротой эпохой 60-х годов, но волновавший также и лучших людей России в начале XIX век: что делать? Чему посвятить жизнь?
«Он так всеми силами души всегда искал одного: быть вполне хорошим…» — эти слова Пьера, сказанные об Андрее Болконской, относятся к ним обоим.
Мы знакомимся с Андреем Болконским в тот момент, когда он собирается на войну. Пьеру он объясняет свое решение желанием вырваться из сферы надоевшей ему светской и семейной жизни. Но есть и другие, тайные причины, о которых князь Андрей не говорит никому: он мечтает о славе, подобной наполеоновской.
«Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему-то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе!» Конечно, эти мечты не имеют ничего общего с карьеристскими планами Друбецкого или Берга. «Ведь что же слава? — говорит князь Андрей,— Та же любовь к другим, желание сделать для них что-нибудь, желание их похвалы».
Мечта о подвиге особенно волнует Болконского под Аустерлицем. Видя наступающего противника, он говорит себе: «Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело».
Но под воздействием минутной паники бросается в бегство Апшеронский батальон, падает никем не подхваченное боевое знамя, Кутузов требует остановить бегущих, голос его дрожит «от сознания своего старческого бессилия» — все это мгновенно подвигает горделивые мечты князя Андрея, иные чувства теперь владеют им: «чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу», он бросается под пули, поднимает знамя, останавливает бегущих, увлекает их за собой в атаку…
И вдруг стремительное движение резко обрывается. В толстовском повествовании смена планов и ритма всегда предвещает важные перемены в духовном мире и в судьбах героев.
Князь Андрей падает, раненный в голову. «Он раскрыл глаза, надеясь увидеть, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего же, кроме неба — высокого неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками».
Картина природы включается во внутренний монолог князя Андрея: «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал… Не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист,— совсем не так ползут облака по этому высокому, бесконечному небу. Как же я не видел прежде этого высокого неба? И как я счастлив, что узнал его наконец. Да! Все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». Так по-новому открылась для князя Андрея жизнь. Он понял суетность своих честолюбивых мечтаний, понял, что в жизни есть нечто гораздо более значительное и вечное, чем война, слава Наполеона. Это «нечто» — естественная жизнь природы и человека.
Еще при встрече с Тушиным поколебались представления Болконского о героях-завоевателях. Мечты о славе окончательно развеялись на Аустерлицком поле. Небо Аустерлица становится для князя Андрея символом нового, высокого понимания жизни, раскрывшихся перед ним «бесконечных и светлых горизонтов».
Дальнейшие события — появление ребенка, смерть жены — потрясли князя Андрея. Разочаровавшись в прежних своих стремлениях и идеалах, пережив горе и раскаяние, он приходит к выводу, что жить для себя и для своих близких — то единственное, что ему остается. Вспомним сцену у кроватки больного Николушки. Вместе с сестрой князь Андрей долго стоит «в матовом свете полога, как бы не желая расстаться с этим миром, в котором они втроем были отделены от всего света».
Но может ли деятельная, кипучая натура Болконского довольствоваться лишь семейным кругом? Недаром его взгляд был «потухший, мертвый» и даже в улыбке выражалась «сосредоточенность и убитость».
Толстой показывает, как трудно возвращается его герой к жизни, к людям, к новым поискам. Первая веха на этом возрождения — встреча с Пьером и разговор с ним на пароме. В пылу спора с другом Болконский говорит несправедливые слова, высказывает крайние суждения. Но для себя он делает правильный вывод. «Надо жить, надо любить, надо верить» — эти слова Пьера глубоко запали в душу князя Андрея. Ожил его потухший взгляд и стал «лучистым, детским, нежным». Именно сейчас «в первый раз после Аустерлица он увидел то высокое вечное небо, которое он видел лежа на Аустерлицком поле, и что-то заснувшее, что-то лучшее, что было в нем, вдруг радостно и молодо проснулось в его душе… Свидание с Пьером было для князя Андрея эпохой, с которой началась хотя по внешности та же самая, но во внутреннем мире его новая жизнь». Первый шаг на этом пути — преобразования в деревне, облегчившие участь его крестьян. «…Это был один из первых примеров в России»,— говорит Толстой.
Разговор с Пьером, а затем встреча с Наташей, лунная весенняя ночь в Отрадном, вызвавшая «неожиданную путаницу молодых мыслей и надежд»,— все это подготовило окончательное воз-ращение Андрея к жизни. Встреча со старым дубом помогла ему осмыслить свое нынешнее душевное состояние.
Олицетворение, примененное здесь писателем, тонко и точно рисует погруженность человека в мир природы. Глядя на дуб, князь Андрей видит не ветви, не кору, не наросты на ней, а «руки»: «пальцы», «старые болячки». При первой встрече дуб представляется ему «старым, сердитым и презрительным уродом», который наделен способностью думать, упорствовать, хмуриться и презирать веселую семью «улыбающихся берез». Князь Андрей приписывает дубу свои мысли и чувства и, думая о нем, употребляет местоимения «мы», «наши»…
Жизненные силы, которые возродили дуб, проснулись и в душе Болконского. Он остро ощущает радость бытия, видит возможность приносить пользу людям, возможность счастья и любви. И он решает: «…надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь… чтобы на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Может быть, теперь Толстой привел своего героя к прочному итогу? Нет, художник-исследователь не может не видеть, что путь исканий и метаний князя Андрея еще не завершен.
Снова возникают честолюбивые мечты. Князь Андрей намерен принять участие в преобразованиях, которые в то время замышлялись в высших сферах. Однако участие в комиссии Сперанского по составлению законов приводит к новым разочарованиям. Вспоминая своих мужиков, их нужды и заботы, князь Андрей признает работу комиссии «праздной», далекой от насущных интересов народа.
Понять это помогла Андрею и любовь к Наташе. Именно благодаря естественности, простоте очаровавшей его девушки Болконский как бы вдруг обнаружил фальшь и неестественность Сперанского и всей той бюрократической среды, душою которой тот был. Теперь перед князем Андреем открылась «жизнь, вся жизнь со всеми ее радостями». Ему кажется, что в любви он нашел подлинное счастье.
Но испытания Болконского не кончились. Счастье оказалось кратковременным, и, чем светлее оно было, тем трагичнее ощущает он разрыв с Наташей. Ему кажется теперь, «как будто тот бесконечный, удаляющийся свод неба, стоявший прежде над ним, вдруг превратился в низкий, определенный, давивший его свод, в котором все было ясно, но ничего не было вечного и таинственного».
События 1812 года обозначили новый этап в жизни Болконского. Его личное горе отступило на задний план перед всенародными бедствиями. Защита родины становится высочайшей целью его жизни, и князь Андрей возвращается в армию. «Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили». Он уже не стремит: попасть в высшие сферы, где, как он думал раньше, решаются судьбы родины, и остается среди простых и самых нужных на войне людей — солдат и офицеров действующей армии. Мечты о личной славе больше не волнуют его.
Жить, помогая и сочувствуя людям, понимать их, слить свою жизнь с их жизнью — вот тот новый идеал, который пробудился в душе князя Андрея. В разговоре его с Пьером накануне Бородинской битвы особенно отчетливо ощущается единство помыслов Болконского и сражающегося народа. Выражая своё отношение к событиям, он говорит: «И так же думает Тимохин и вся армия».
В эпилоге романа много места уделено Николеньке Болконскому, в котором продолжает жить жаждущая правды душа его отца Это обаятельный образ ребенка, полного светлых мечтаний, страстно стремящегося к правде и добру. Знакомясь с Николенькой, мы словно опять встречаемся с князем Андреем, с тем лучшим, что было в нем и что унаследовано его сыном.
Так, заканчивая «Войну и мир», писатель возвращается к образу Андрея Болконского, как бы приобщая его к той деятельности, которая ждет его сына. «Отец! Отец! Да, я сделаю то, чем бы даже он был доволен…» — мечтает Николенька. Известно, что Толстой, вернувшись в 70-е годы к работе над романом «Декабристы», хотел сделать одним из его героев сына князя Андрея.
А.Б.Есин. Сквозные темы в русской литературе XIX – XX веков. – М., 2009, с.71-73
Особенностью характера героя русской литературы середины XIX века является то, что, не разрешив общефилософских вопросов о смысле бытия и месте человека в нем, он не может удовлетворительно построить и свое собственное существование. «Мировые проблемы» становятся жизненно насущными и для героев «Войны и мира» Толстого, в первую очередь для Андрея Болконского и Пьера Безухова.
Оба этих героя подчиняют свою жизнь поиску истины и проходят во многом схожий, но все-таки различный путь развития. Андрей Болконский по натуре очень одаренный и незаурядный человек. Как и герои Лермонтова, Герцена, Тургенева, он чувствует, что в пустом и пошлом светском обществе ему не место. Князь Андрей в начале романа одержим мечтой о подвиге, о «своем Тулоне», его кумир – Наполеон. Мечты Болконского, разумеется, романтичны. В них он совершает свой подвиг непременно на виду у всех, так сказать, под аплодисменты зрителей. И что сразу же настораживает: в подвиге князь Андрей видит не столько служение какой-то возвышенной идее, сколько величие собственной личности. Действительность разбивает его мечты. Подвиг, который ему удается совершить, лишен романтического ореола, но даже не это самое главное. Смертельно раненный на поле Аустерлица, князь Андрей неожиданно понимает, что есть на земле вещи поважнее подвига, славы, собственного величия. Символом этого прозрения становится высокое небо, которое видит раненый, удивляясь, что раньше не замечал его. В этот момент душа князя Андрея приобщается к вечности, а все земное, в том числе и его недавний кумир Наполеон, видится в истинном свете: как нечто мелкое и ложное. Но такое прозрение для Болконского возможно только перед лицом смерти. В обыденной жизни к нему вновь возвращаются мечты о собственной славе, карьере и т.п. Деятельность князя Андрея в комиссии Сперанского показывает это очень четко. Несмотря на то, что он искренне старается приносить пользу делу, он и здесь видит прежде всего самого себя и с горечью и разочарованием убеждается, что его незаурядные способности не оценены по достоинству, да вряд ли кому и нужны.
Отдельно следует сказать о любви князя Андрея к Наташе. Это чувство явилось важной ступенью в его нравственном развитии и одновременно – нелегким испытанием. Можно сказать, что при всей искренности и глубине чувства, князь Андрей и в любви видит прежде всего самого себя, что особенно сказалось в его реакции на попутку побега Наташи с Анатолем. Не попытавшись даже разобраться в психологическом состоянии Наташи или как-то ей помочь в этот трудный момент, князь Андрей решительно разрывает помолвку, видя в поступке Наташи прежде всего удар по своей чести и самолюбию. Понять и простить – это еще недоступно князю Андрею, при всей возвышенности и широте его характера. Для того чтобы князь Андрей приблизился к истине, необходимы два обстоятельства: во-первых, сближение с народом во время Отечественной войны, и во-вторых, снова смертельное ранение. Война в известной степени лишает князя Андрея юношеского романтизма и одновременно приближает к народной правде. Ранение же на Бородинском поле снова обращает его мысли к вечности. Не случайно в этот момент он не чувствует никакой ненависти к Анатолю, которого он считал своим злейшим врагом, потому что его личность отступает на второй план, а на первый снова, как и на Аустерлицком поле, выходит идея вечности. Но в нравственном развитии князя Андрея толстой не расставляет все акценты до конца: читателю, как и княжне Марье с Наташей, остается неизвестным, чем же в конце концов закончились идейно-нравственные искания этого героя. Намек на возможный итог содержится с не Николеньки, сына князя Андрея. Важнейший вывод из судьбы князя Андрея сделать все-таки возможно: познание истины необходимо требует от человека приобщения к вечности, а значит – отказа от индивидуализма, от гипертрофированного чувства собственной личности. Истина, по Толстому, не в чести и самолюбии, но в прощении и примирении с жизнью. Путь князя Андрея, этого дорогого Толстому героя, — это прежде всего путь ошибок и заблуждений искреннего и умного человека, про которого можно сказать, что отрицательный опыт – это тоже опыт, и весьма ценный.
Дополнительно:
Андрей Болконский / Энциклопедия литературных героев. — М.: Аграф, 1997.
Е.В.Амелина Нравственные искания Андрея Болконского в романе Л.Н.Толстого «Война и мир».
«Дорога чести» / Литература: Учеб. пособие для сред. спец. учеб. завед. — М.: Высшая школа, 1984.
Андрей Болконский на поле боя под Аустерлицем
Категория: Сочинения по роману «Война и мир»
Actionteaser.ru — тизерная реклама
В жизни каждого человека бывают случаи, которые никогда не забываются и которые надолго определяют его поведение. В жизни Андрея Болконского, одного из любимых героев Толстого, таким случаем стало аустерлицкое сражение.Уставший от суеты, мелочности и лицемерия высшего света, Андрей Болконский едет на войну. От войны он ждет многого: славы, всеобщей любви.
В своих честолюбивых мечтах князь Андрей видит себя спасителем земли русской. Он хочет стать таким же великим, как Наполеон, а для этого Андрею нужен свой Тулон.И в бою под Аустерлицем этот Тулон наступает. Князь Андрей в какой?то степени действительно становится героем?спасителем.
Важно
В ходе боя французы нанесли внезапный удар по русской армии: «Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами». Началась паника, неразбериха, русские бросились бежать.
И в ту минуту князь Андрей понял, что вот он, его Тулон, именно сейчас суждено сбыться его честолюбивым мечтам: «Вот она, наступила решительная минута!» И как бы подтверждая эти мысли Болконского, Кутузов «дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом» обратился за помощью именно к князю: «Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?» А князь Андрей хватает знамя, бежит в атаку, солдаты следуют его примеру. «Вот она!» – думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно направленных против него». Но честолюбивым мечтам князя не суждено было сбыться. Его ранили.Предположим, что Андрея не ранили бы. Что было бы тогда? После удачного боя он получил бы орден, повышение, славу и уважение как герой, храбрый человек. Его гордость, честолюбие были бы удовлетворены, и, наверное, с войны бы вернулся герой?эгоист Андрей Болконский, довольный своей славой, но жаждущий еще более великой славы. Но не таков Толстой, чтобы допускать подобное. Его любимые герои должны пройти нравственное очищение через потери, страдания, испытания. И это ранение сделало Андрея совсем другим человеком.Андрей упал, и его глазам открылось высокое аустерлицкое небо: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, не ясного, но все?таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками». Болконский понял свою ничтожность перед вечностью, всю мелочность своих мечтаний и честолюбивых порывов, всю бессмысленность этой человеческой войны. В мире есть что?то, что главнее, важнее и выше всего этого: «Да, все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». «Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».И именно в этот момент Болконский увидел своего кумира – Наполеона, увидел тот идеал, к которому он так стремился. Перед Андреем «был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему ничтожным человеком…» Это высокое небо Аустерлица помогло Андрею увидеть самого себя, того, прежнего. Теперь Андрей изменился, ему уже не был интересен Наполеон и все связанное с ним, потому что он теперь иначе понимал жизнь: «Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих».
XV
В восемь часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди четвертой милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому-нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда-то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там-то со знаменем в руке я пойду вперед и сломлю все, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему все думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется идти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно-белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное ясное небо, и направо – огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что-то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно потому, что впереди что-нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши!
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция, – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?.. Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю-с!
– Mon cher, – сказал шепотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d’une humeur de chien[1].
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна.
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites-lui de s’arreter et d’attendre mes ordres[2].
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez-lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu’ils font, ce qu’ils font![3] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав все шедшие впереди батальоны, он остановил третью дивизию и убедился, что действительно впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска и что неприятель не может быть ближе десяти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял все на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и, сморщившись, оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном, на рыжей англизированной лошади, другой в белом мундире, на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало но молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на Ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; по то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Волконский и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что-то. «Верно, в котором часу они выехали», – подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которой он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы-ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим плевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это «поджидаю»). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном Лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что-то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном Лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», – выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш-марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire![4] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов-апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов точно так же, как она делала это на Марсовом Поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов-апшеронцев, и что-то сказал ему.
Андрей Болконский на поле боя под Аустерлицем | Свободный обмен школьными сочинениями 5-11 класс
В жизни каждого человека бывают случаи, которые никогда не забываются и которые надолго определяют его поведение. В жизни Андрея Болконского, одного из любимых героев Толстого, таким случаем стало аустерлицкое сражение.
Уставший от суеты, мелочности и лицемерия высшего света, Андрей Болконский едет на войну. От войны он ждет многого: славы, всеобщей любви. В своих честолюбивых мечтах князь Андрей видит себя спасителем земли русской. Он хочет стать таким же великим, как Наполеон, а для этого Андрею нужен свой Тулон.
И в бою под Аустерлицем этот Тулон наступает. Князь Андрей в какой-то степени действительно становится героем-спасителем.
Важно
В ходе боя французы нанесли внезапный удар по русской армии: «Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами». Началась паника, неразбериха, русские бросились бежать.
И в ту минуту князь Андрей понял, что вот он, его Тулон, именно сейчас суждено сбыться его честолюбивым мечтам: «Вот она, наступила решительная минута!» И как бы подтверждая эти мысли Болконского, Кутузов «дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом» обратился за помощью именно к князю: «Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?» А князь Андрей хватает знамя, бежит в атаку, солдаты следуют его примеру. «Вот она!» – думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно направленных против него». Но честолюбивым мечтам князя не суждено было сбыться. Его ранили.
Предположим, что Андрея не ранили бы. Что было бы тогда? После удачного боя он получил бы орден, повышение, славу и уважение как герой, храбрый человек.
Его гордость, честолюбие были бы удовлетворены, и, наверное, с войны бы вернулся герой-эгоист Андрей Болконский, довольный своей славой, но жаждущий еще более великой славы. Но не таков Толстой, чтобы допускать подобное.
Его любимые герои должны пройти нравственное очищение через потери, страдания, испытания. И это ранение сделало Андрея совсем другим человеком.
Андрей упал, и его глазам открылось высокое аустерлицкое небо: «Над ним не было ничего уже, кроме неба, не ясного, но все-таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками».
Болконский понял свою ничтожность перед вечностью, всю мелочность своих мечтаний и честолюбивых порывов, всю бессмысленность этой человеческой войны.
В мире есть что-то, что главнее, важнее и выше всего этого: «Да, все пустое, все обман, кроме этого бесконечного неба». «Да, я ничего, ничего не знал до сих пор».
Совет
И именно в этот момент Болконский увидел своего кумира – Наполеона, увидел тот идеал, к которому он так стремился. Перед Андреем «был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему ничтожным человеком…» Это высокое небо Аустерлица помогло Андрею увидеть самого себя, того, прежнего.
Теперь Андрей изменился, ему уже не был интересен Наполеон и все связанное с ним, потому что он теперь иначе понимал жизнь: «Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих».
На аустерлицком поле князь Андрей как бы заново родился, обновился. Начиналась новая жизнь, полная исканий, надежд, «начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение».
Источник: https://resoch.ru/andrej-bolkonskij-na-pole-boya-pod-austerlicem/
Андрей Болконский на поле боя под Аустерлицем сочинение
Один из любимых героев Толстого – князь Андрей Болконский. Потомственный военный, красавец с гордым профилем. Я бы сказала – идеалист, в тайне мечтающий быть похожим на Наполеона. Ему так плохо и душно в светских салонах, и он отправляется на войну. Жену он оставляет со своим старым отцом.
Он хочет властвовать, как его кумир – Наполеон. А для этого надо обратить на себя внимание. Как лучше всего это сделать? Совершить подвиг на глазах тысяч людей. Идею подаёт Бонапарт, когда при битве при Тулоне он подхватывает знамя и увлекает солдат за собой.
Князь Андрей решает повторить этот эпизод в сражении под Аустерлицем. Он думает, что поведёт русских солдат за собой и победа будет за русской армией. Но, как известно, знаменосец – прекрасная мишень. И попасть в него опытному стрелку не составляет труда.
Обратите внимание
И вот он уже лежит раненый (слава Богу, не убитый. Не стал так быстро избавляться от него Толстой) лицом к высокому небу. И смотрит на плывущие по небу облака. И ему уже не до Наполеона и битвы, он размышляет о «бренности бытия».
А что его кумир? По роковому стечению обстоятельств он проходит мимо в компании военных начальников и принимает его за мёртвого. И произносит свою знаменитую фразу о прекрасной смерти. Но как теперь это мало волнует князя Андрея! И Наполеон показался ему маленьким толстяком.
Он ему теперь не интересен. Он разочаровался в нём. Не зря у русских есть пословица: «Не сотвори себе кумира». А князь Андрей сотворил себе своими собственными руками. Теперь его больше занимают облака, плывущие по высокому небу.
Цель жизни князя – прославиться рухнула. А другой пока нет. Когда лежишь на поле боя с пробитым пулею плечом и думаешь, в плен к французам или всё-таки свои подберут, волей- неволей мысли обращаются к Богу, к жене, сыну. И умирать как-то не хочется. Когда, наконец, пришло прозрение, что главное в жизни – тихое семейное счастье, так хочется жить!
Всё, военной службе конец, навоевался. В жизни и мировоззрении князя Андрея наступает перелом. Иногда надо испытать шок, чтобы понять правильно ты живёшь или нет. Жизнь так хрупка и даётся один раз. А слава приходит и уходит. Народ быстро забывает своих кумиров.
Лежа с пробитым плечом, князь со стороны увидел своего кумира, увидел не в лучшем свете – жестоким, тщеславным, ничтожным, получающим наслаждение от несчастий других. У него явно был комплекс неполноценности.
<- Вера Ростова в романе Война и мир <- Характеристика и образ Пьера Безухова? Толстой ЛевДиалектика души Толстого в повести Юность -> Военные события в романе Война и мир ->
- Сочинение по картине Портрет сына Белоковской 7 классЭта картина отвечает своему названию. Тут изображен парень, а не ребёнок. Он не как на старинных портретах – не в камерной обстановке, он не надел свой лучший костюм, он не смотрит в «камеру».
- Сочинение Гражданский пафос Лирики Некрасова (поэзии)Поэзия Николая Алексеевича Некрасова занимает почетное и достойное место в русской литературе. Он писал в стиле «натуральной школы». По его идейным соображениям стихи должны отражать реальную обстановку окружающей среды
- Сочинение по картине Яблонской Хлеб 5 классТатьяна Николаевна Яблонская, знаменитая художница Советского Союза. Но ее превосходные работы были известны, и за границей от чего художница имела колоссальную популярность в то время. Зрителю очень нравилось лицезреть работы Яблонской
- Сочинение по картине За чаепитием Морозова (Коваленко) 8 классНа картине мы можем узреть сцену чаепития, которая очень четко демонстрирует нам, весь русский дух и его культуру. Все детали на картине, повествуют нам, что-то безграничное, и доброе
- Характеристика и образ Вити из рассказа Астафьева Конь с розовой гривой сочинениеВитя – это персонаж рассказа «Конь с розовой гривой». Мальчик, живущий где-то в Сибири. Обычный такой мальчуган своего времени. Родители у него нет. Воспитывают его старики: строгая бабушка и более добродушный дедушка. Автор хорошо знал о чём пишет
Источник: https://sochinimka.ru/sochinenie/po-literature/lev-tolstoj/andrej-bolkonskij-na-pole-boya-pod-austerlicem
🗹
