Андрей Болконский
Знакомство с молодым Болконским происходит практически с начала книги. Автор представляет его читателю в гостиной Анны Павловны Шерер, с которой начинается повествование. Лев Николаевич очень любит его, поэтому делает его ключевым персонажем книги и наделяет рядом качеств. Несмотря на первое появление почти в начале романа, читатель продолжает знакомиться с ним в течение всех действий. Болконский каждый раз открывается по-новому. Вот лишь некоторые атрибуты, которые свойственны личности персонажа:
- Невысокого роста, красив и наделен «сухими» чертами лица.
- Женат, в скором времени станет отцом. Холоден с молодой супругой.
- Военный, патриот, образован.
- Светское общество вызывает у него скуку. Кажется, будто они все надоели ему.
Первый серьезный удар по Болконскому приходится на смерть его молодой супруги, княгини Лизы. Девушка погибает во время родов, а сам Болконский становится отцом мальчика. Мужчина винит себя в том, что был холоден с супругой и чувствует отчаяние. Сына оставляет на попечение отца и сестры.
Новым этапом в его жизни становится знакомство с юной Наташей Ростовой. Их связывает глубокая симпатия, они решают пожениться. Но по наставлению отца Андрей переносит свадьбу на год. Судьба снова подкидывает ему испытания: Наташа Ростова разрывает помолвку. Причиной стала ее влюбленность в Анатолия Курагина. Испытание он тяжело переносит, но не ищет встречи с Наташей.
На протяжении всего романа Болконский меняется: проходит немало бед, видит ужасы войны. Взаимоотношения с Наташей как бы обновляют его. Однако предательство делает его еще более угрюмым. Персонаж смог справиться с собой, под конец жизни он вновь встречает Наташу и прощает ее.
На главную
Все авторы
Главная -> Л. Н. Толстой -> Война и мир
VII
Когда ввечеру Илагин распростился с Николаем, Николай оказался на таком далеком расстоянии от дома, что он принял предложение дядюшки оставить охоту, ночевать у него (у дядюшки) в его деревне Михайловке.
— И если бы заехали ко мне — чистое дело марш! — сказал дядюшка, — еще бы того лучше; видите, погода мокрая, — говорил дядюшка, — отдохнули бы, графинечку бы отвезли в дрожках. — Предложение дядюшки было принято, за дрожками послали охотника в Отрадное; а Николай с Наташей и Петей поехали к дядюшке.
Человек пять, больших и малых, дворовых мужчин выбежало на парадное крыльцо встречать барина. Десятки женщин, старых, больших и малых, высунулись с заднего крыльца смотреть на подъехавших охотников. Присутствие Наташи, женщины, барыни, верхом, довело любопытство дворовых дядюшки до тех пределов удивления, что многие, не стесняясь ее присутствием, подходили к ней, заглядывали ей в глаза и при ней делали о ней свои замечания, как о показываемом чуде, которое не человек и не может слышать и понимать, что говорят о нем.
— Аринка, глянь-ка, на бочкю сидит! Сама сидит, а подол болтается… Вишь, и рожок!
— Батюшки-светы, ножик-то!..
— Вишь, татарка!
— Как же ты не перекувырнулась-то? — говорила самая смелая, прямо уж обращаясь к Наташе.
Дядюшка слез с лошади у крыльца своего деревянного, заросшего садом домика, и, оглянув своих домочадцев, крикнул повелительно, чтобы лишние отошли и чтобы было сделано все нужное для приема гостей и охоты.
Все разбежалось. Дядюшка снял Наташу с лошади и за руку провел ее по шатким дощатым ступеням крыльца. В доме, не оштукатуренном, с бревенчатыми стенами, было не очень чисто, — не видно было, чтобы цель живших людей состояла в том, чтобы не было пятен, но не было заметно запущенности. В сенях пахло свежими яблоками и висели волчьи и лисьи шкуры.
Через переднюю дядюшка провел своих гостей в маленькую залу с складным столом и красными стульями, потом в гостиную с березовым круглым столом и диваном, потом в кабинет с оборванным диваном, истасканным ковром и с портретами Суворова, отца и матери хозяина и его самого в военном мундире. В кабинете слышался сильный запах табаку и собак.
В кабинете дядюшка попросил гостей сесть и расположиться как дома, а сам вышел. Ругай с невычистившейся спиной вошел в кабинет и лег на диван, обчищая себя языком и зубами. Из кабинета шел коридор, в котором виднелись ширмы с прорванными занавесками. Из-за ширм слышался женский смех и шепот. Наташа, Николай и Петя разделись и сели на диван. Петя облокотился на руку и тотчас же заснул; Наташа и Николай сидели молча. Лица их горели, они были очень голодны и очень веселы. Они поглядели друг на друга (после охоты, в комнате, Николай уже не считал нужным выказывать свое мужское превосходство перед своей сестрой); Наташа подмигнула брату, и оба удерживались недолго и звонко расхохотались, не успев еще придумать предлога для своего смеха.
Немного погодя дядюшка вошел в казакине, синих панталонах и маленьких сапогах. И Наташа почувствовала, что этот самый костюм, в котором она с удивлением и насмешкой видала дядюшку в Отрадном, — был настоящий костюм, который был ничем не хуже сюртуков и фраков. Дядюшка был тоже весел; он не только не обиделся смеху брата и сестры (ему в голову не могло прийти, чтобы могли смеяться над его жизнию), а сам присоединился к их беспричинному смеху.
— Вот так графиня молодая — чистое дело марш — другой такой не видывал! — сказал он, подавая одну трубку с длинным чубуком Ростову, а другой короткий, обрезанный чубук закладывая привычным жестом между трех пальцев.
— День отъездила, хоть мужчине в пору, и как ни в чем не бывало!
Скоро после дядюшки отворила дверь — по звуку ног, очевидно, босая — девка, и в дверь с большим уставленным подносом в руках вошла толстая, румяная, красивая женщина лет сорока, с двойным подбородком и полными румяными губами. Она с гостеприимной представительностью и приветливостью в глазах и каждом движенье оглянула гостей и с ласковой улыбкой почтительно поклонилась им. Несмотря на толщину больше чем обыкновенную, заставлявшую ее выставлять вперед грудь и живот и назад держать голову, женщина эта (экономка дядюшки) ступала чрезвычайно легко. Она подошла к столу, поставила поднос и ловко своими белыми, пухлыми руками сняла и расставила по столу бутылки, закуски и угощенья. Окончив это, она отошла и с улыбкой на лице стала у двери. «Вот она и я! Теперь понимаешь дядюшку?» — сказало Ростову ее появление. Как не понимать: не только Ростов, но и Наташа поняла дядюшку и значение нахмуренных бровей и счастливой самодовольной улыбки, которая чуть морщила его губы в то время, как входила Анисья Федоровна. На подносе были травник, наливки, грибки, лепешечки черной муки на юраге, сотовый мед, мед вареный и шипучий, яблоки, орехи сырые и каленые и орехи в меду. Потом принесено было Анисьей Федоровной и варенье на меду и на сахаре, и ветчина, и курица, только что зажаренная.
Все это было хозяйства, сбора и варенья Анисьи Федоровны. Все это и пахло, и отзывалось, и имело вкус Анисьи Федоровны. Все отзывалось сочностью, чистотой, белизной и приятной улыбкой.
— Покушайте, барышня-графинюшка, — приговаривала она, подавая Наташе то то, то другое. Наташа ела все, и ей показалось, что подобных лепешек на юраге, с таким букетом варений, на меду орехов и такой курицы никогда она нигде не видала и не едала. Анисья Федоровна вышла. Ростов с дядюшкой, запивая ужин вишневой наливкой, разговаривали о прошедшей и о будущей охоте, о Ругае и илагинских собаках. Наташа с блестящими глазами прямо сидела на диване, слушая их. Несколько раз она пыталась разбудить Петю, чтобы дать ему поесть чего-нибудь, но он говорил что-то непонятное, очевидно, не просыпаясь. Наташе так весело было на душе, так хорошо в этой новой для нее обстановке, что она только боялась, что слишком скоро за ней приедут дрожки. После наступившего случайно молчания, как это почти всегда бывает у людей, в первый раз принимающих в своем доме своих знакомых, дядюшка сказал, отвечая на мысль, которая была у его гостей:
— Так-то вот и доживаю свой век… Умрешь — чистое дело марш! — ничего не останется. Что ж и грешить-то!
Лицо дядюшки было очень значительно и даже красиво, когда он говорил это. Ростов невольно вспомнил при этом все, что он хорошего слыхал от отца и соседей о дядюшке. Дядюшка во всем околотке губернии имел репутацию благороднейшего и бескорыстнейшего чудака. Его призывали судить семейные дела, его делали душеприказчиком, ему поверяли тайны, его выбирали в судьи и другие должности, но от общественной службы он всегда упорно отказывался, осень и весну проводя в полях на своем кауром мерине, зиму сидя дома, летом лежа в своем заросшем саду.
— Что же вы не служите, дядюшка?
— Служил, да бросил. Не гожусь, чистое дело марш, — я ничего не разберу. Это ваше дело, а у меня ума не хватит. Вот насчет охоты другое дело, — это чистое дело марш! Отворите-ка дверь-то, — крикнул он. — Что ж затворили! — Дверь в конце коридора (который дядюшка называл колидор) вела в холостую охотническую: так называлась людская для охотников. Босые ноги быстро зашлепали, и невидимая рука отворила дверь в охотническую. Из коридора ясно стали слышны звуки балалайки, на которой играл, очевидно, какой-нибудь мастер этого дела. Наташа уже давно прислушивалась к этим звукам и теперь вышла в коридор, чтобы слышать их яснее.
— Это у меня мой Митька-кучер… Я ему купил хорошую балалайку, люблю, — сказал дядюшка. У дядюшки было заведено, чтобы, когда он приезжает с охоты, в холостой охотнической Митька играл на балалайке. Дядюшка любил слушать эту музыку.
— Как хорошо! Право, отлично, — сказал Николай с некоторым невольным пренебрежением, как будто ему совестно было признаться в том, что ему очень были приятны эти звуки.
— Как отлично? — с упреком сказала Наташа, чувствуя тон, которым сказал это брат. — Не отлично, а это прелесть что такое! — Ей так же как грибки, мед и наливки дядюшки казались лучшими в мире, так и эта песня казалась ей в эту минуту верхом музыкальной прелести.
— Еще, пожалуйста, еще, — сказала Наташа в дверь, как только замолкла балалайка. Митька настроил и опять задребезжал Барыню с
переборами и перехватами. Дядюшка сидел и слушал, склонив голову набок с чуть заметной улыбкой. Мотив
Барыни
повторился раз сто. Несколько раз балалайку настраивали, и опять дребезжали те же звуки, и слушателям не наскучивало, а только хотелось еще и еще слышать эту игру. Анисья Федоровна вошла и прислонилась своим тучным телом к притолоке.
— Изволите слушать, графинечка, — сказала она Наташе с улыбкой, чрезвычайно похожей на улыбку дядюшки. — Он у нас славно играет, — сказала она.
— Вот в этом колене не то делает, — вдруг с энергическим жестом сказал дядюшка. — Тут рассыпать надо — чистое дело марш — рассыпать.
— А вы разве умеете? — спросила Наташа. Дядюшка, не отвечая, улыбнулся.
— Посмотри-ка, Анисьюшка, что струны-то целы, что ль, на гитаре-то? Давно уж в руки не брал, чистое дело марш! забросил.
Анисья Федоровна охотно пошла своей легкой поступью исполнить поручение своего господина и принесла гитару.
Дядюшка, ни на кого не глядя, сдунул пыль, костлявыми пальцами стукнул по крышке гитары, настроил и поправился на кресле. Он взял (несколько театральным жестом, отставив локоть левой руки) гитару повыше шейки и, подмигнув Анисье Федоровне, начал не Барыню,
а взял один звучный, чистый аккорд и мерно, спокойно, но твердо начал весьма тихим темпом отделывать известную песню «По у-ли-и-ице мостовой». Враз, в такт с тем степенным весельем (тем самым, которым дышало все существо Анисьи Федоровны), запел в душе у Николая и Наташи мотив песни. Анисья Федоровна закраснелась и, закрывшись платочком, смеясь вышла из комнаты. Дядюшка продолжал чисто, старательно и энергически твердо отделывать песню, изменившимся вдохновенным взглядом глядя на то место, с которого ушла Анисья Федоровна. Чуть-чуть что-то смеялось в его лице, с одной стороны под седым усом, особенно смеялось тогда, когда дальше расходилась песня, ускорялся темп и в местах переборов отрывалось что-то.
— Прелесть, прелесть, дядюшка! еще, еще! — закричала Наташа, как только он кончил. Она, вскочивши с места, обняла дядюшку и поцеловала его. — Николенька, Николенька! — говорила она, оглядываясь на брата и как бы спрашивая его: что же это такое?
Николаю тоже очень нравилась игра дядюшки. Дядюшка второй раз заиграл песню. Улыбающееся лицо Анисьи Федоровны явилось опять в дверях, и из-за ней еще другие лица.
За холодной ключевой, Кричит, девица, постой! —
играл дядюшка, сделал опять ловкий перебор, оторвал и шевельнул плечами.
— Ну, ну, голубчик, дядюшка, — таким умоляющим голосом застонала Наташа, как будто жизнь ее зависела от этого. Дядюшка встал, и как будто в нем было два человека — один из них серьезно улыбнулся над весельчаком, а весельчак сделал наивную и аккуратную выходку перед пляской.
— Ну, племянница! — крикнул дядюшка, взмахнув к Наташе рукой, оторвавшей аккорд.
Наташа сбросила с себя платок, который был накинут на ней, забежала вперед дядюшки и, подперши руки в боки, сделала движенье плечами и стала.
Где, как, когда всосала в себя из того русского воздуха, которым она дышала, — эта графинечка, воспитанная эмигранткой-француженкой, — этот дух, откуда взяла она эти приемы, которые pas de chale давно бы должны были вытеснить? Но дух и приемы эти были те самые, неподражаемые, неизучаемые, русские, которых и ждал от нее дядюшка. Как только она стала, улыбнулась торжественно, гордо и хитро-весело, первый страх, который охватил было Николая и всех присутствующих, страх, что она не то сделает, прошел, и они уже любовались ею.
Она сделала то самое и так точно, так вполне точно это сделала, что Анисья Федоровна, которая тотчас подала ей необходимый для ее дела платок, сквозь смех прослезилась, глядя на эту тоненькую, грациозную, такую чужую ей, в шелку и в бархате воспитанную графиню, которая умела понять все то, что было и в Анисье, и в отце Анисьи, и в тетке, и в матери, и во всяком русском человеке.
— Ну, графинечка, чистое дело марш! — радостно смеясь, сказал дядюшка, окончив пляску. — Ай да племянница! Вот только бы муженька тебе молодца выбрать, чистое дело марш!
— Уж выбран, — сказал, улыбаясь Николай.
— О? — сказал удивленно дядюшка, глядя вопросительно на Наташу. Наташа с счастливой улыбкой утвердительно кивнула головой.
— Еще какой! — сказала она. Но как только она сказала это, другой, новый строй мыслей и чувств поднялся в ней. «Что значила улыбка Николая, когда он сказал: „уж выбран“? Рад он этому или не рад? Он как будто думает, что мой Болконский не одобрил бы, не понял бы этой нашей радости. Нет, он бы все понял. Где он теперь?» — подумала Наташа, и лицо ее вдруг стало серьезно. Но это продолжалось только одну секунду. «Не думать, не сметь думать об этом», — сказала она себе и, улыбаясь, подсела опять к дядюшке, прося его сыграть еще что-нибудь.
Дядюшка сыграл еще песню и вальс; потом, помолчав, прокашлялся и запел свою любимую охотницкую песню:
Как со вечера пороша Выпадала хороша…
Дядюшка пел так, как поет народ, с тем полным и наивным убеждением, что в песне все значение заключается только в словах, что напев сам собой приходит и что отдельного напева не бывает, а что напев — так только, для складу. От этого-то этот бессознательный напев, как бывает напев птицы, и у дядюшки был необыкновенно хорош. Наташа была в восторге от пения дядюшки. Она решила, что не будет больше учиться на арфе, а будет играть только на гитаре. Она попросила у дядюшки гитару и тотчас же подобрала аккорды к песне.
В десятом часу за Наташей и Петей приехали линейка, дрожки и трое верховых, посланных отыскивать их. Граф и графиня не знали, где они, и очень беспокоились, как сказал посланный.
Петю снесли и положили, как мертвое тело, в линейку; Наташа с Николаем сели в дрожки. Дядюшка укутывал Наташу и прощался с ней с совершенно новой нежностью. Он пешком проводил их до моста, который надо было объехать вброд, и велел с фонарями ехать вперед охотникам.
— Прощай, племянница дорогая! — крикнул из темноты его голос, не тот, который знала прежде Наташа, а тот, который пел: «Как со вечера пороша».
В деревне, которую проезжали, были красные огоньки и весело пахло дымом.
— Что за прелесть этот дядюшка! — сказала Наташа, когда они выехали на большую дорогу.
— Да, — сказал Николай. — Тебе не холодно?
— Нет, мне отлично, отлично. Мне так хорошо, — с недоумением даже сказала Наташа. Они долго молчали.
Ночь была темная и сырая. Лошади не видны были; только слышно было, как они шлепали по невидной грязи.
Что делалось в этой детски восприимчивой душе, так жадно ловившей и усвоивавшей все разнообразнейшие впечатления жизни? Как это все укладывалось в ней? Но она была очень счастлива. Уже подъезжая к дому, она вдруг запела мотив песни: «Как со вечера пороша», мотив, который она ловила всю дорогу и, наконец, поймала.
— Поймала? — сказал Николай.
— Ты о чем думал теперь, Николенька? — спросила Наташа. Они любили это спрашивать друг у друга.
— Я? — сказал Николай, вспоминая. — Вот видишь ли, сначала я думал, что Ругай, красный кобель, похож на дядюшку и что ежели бы он был человек, то он дядюшку все бы держал у себя, ежели не за скачку, так за лады, все бы держал. Как он ладен, дядюшка! Не правда ли? Ну, а ты?
— Я? Постой, постой. Да, я думала сначала, что вот мы едем и думаем, что мы едем домой, а мы Бог знает куда едем в этой темноте, и вдруг приедем и увидим, что мы не в Отрадном, а в волшебном царстве. А потом еще я думала… Нет, ничего больше.
— Знаю, верно, про него
думала, — сказал Николай, улыбаясь, как узнала Наташа по звуку его голоса.
— Нет, — отвечала Наташа, хотя действительно она вместе с тем думала и про князя Андрея, и про то, как бы ему понравился дядюшка. — А еще я все повторяю, всю дорогу повторяю: как Анисьюшка хорошо выступала, хорошо… — сказала Наташа. И Николай услыхал ее звонкий, беспричинный, счастливый смех.
— А знаешь, — вдруг сказала она, — я знаю, что никогда уже я не буду так счастлива, спокойна, как теперь.
— Вот вздор, глупости, вранье, — сказал Николай и подумал: «Что за прелесть эта моя Наташа! Такого другого друга у меня нет и не будет. Зачем ей выходить замуж? Всё бы с ней ездили!»
«Экая прелесть этот Николай!» — думала Наташа.
— А! еще огонь в гостиной, — сказала она, указывая на окна дома, красиво блестевшие в мокрой, бархатной темноте ночи.
Следующая страница ->
<- 134 стр. Война и мир
136 стр. -> Страницы: 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134
135
136 137 138 139 140 Всего 361 страниц
© «Онлайн-Читать.РФ» Обратная связь
Эпизод в Отрадном
События начинаются с поездки Андрея. Посетить Отрадное требовала необходимость встречи с предводителем, которым был Илья Андреевич Ростов. Был жаркий, майский день. Болконский был мрачен и задумчив о делах, которые необходимо было разрешить. По пути он видит старый дуб и его посещают мысли об окончании жизни. Подъезжая к поместью, он видит несколько девушек и обращает внимание на одну из них Это была Наташа Ростова. Ему вдруг делается некомфортно. Девушка выглядит счастливой, громко смеется, и его начинает заботить, чему же она так радуется.
По приезде в дом Ростовых молодого Болконского приветливо встречают и предлагают остаться ночевать, чему сам мужчина не очень рад. Взрослые обитатели дома общаются с ним и развлекают. Однако на глаза ему снова попадается юная Ростова. Андрей вновь задумывается о ней.
Ночью он читает, а потом долго не может уснуть. Мужчина открывает окно и становится случайным свидетелем ночного разговора Наташи и Сони. Он пребывал на среднем этаже, а в комнате над ним отдыхали девушки. Юная Ростова восторгается прекрасной атмосферой ночи и мечтает о том, чтобы улететь. Соня же пытается облагоразумить девушку, поясняя, что уже глубокая ночь и пора бы спать. Но Ростова не в силах скрыть свой восторг. Подслушанное вызывает у Андрея смешанные чувства. Он вдруг начинает чувствовать то, чего давно не испытывал, но сам себе не может объяснить, что же это. Сцена оканчивается.
На обратном пути Андрей снова обращает внимание на тот дуб. Он долго ищет его взглядом и находит. Теперь дерево выглядит иначе, оно обновилось и расцветает. Андрей ощущает прилив сил и ощущение, что жизнь еще не кончена. Мужчина молод и осознает, что все еще впереди. Воспоминания о девушке не дают ему покоя.
Анализ события
Поездка князя Андрея в Отрадное — важная глава в романе «Война и мир». Автор наделяет событие не только психологическими переживаниями героя, но и откровенным сопоставлением его прошлого состояния и состояния нового. Самое важное — это ночь в Отрадном, в которую Болконский становится свидетелем диалога Наташи Ростовой и Сони.
Здесь впервые проходит его встреча с юной Ростовой, которая в будущем станет для него избранницей. Жизнь его как бы делится на две части: до этого события и после. Андрей до поездки в Отрадное совсем уж отчаялся и был холоден к себе и миру, и даже беседы с Пьером не могли оживить его. После уезда из Отрадного Анрей видит мир иначе, освежается и начинает верить, что жизнь еще не окончена, а он молод. Его покидает ощущение безысходности.
Автор очень умело противопоставил двух ключевых личностей книги — мрачного Андрея, и эмоциональную Наташу, главную героиню романа «Война и мир». Ночь в Отрадном — первый шаг к сближению мужчины и девушки, а также путь к обновлению Андрея. Наступает новый этап в жизни каждого из них. А также стоит обратить внимание на несколько элементов эпизода, которые метафоричны, но вполне отражают атмосферу:
- Сопоставление дуба до ночи в Отрадном и после. Андрей вначале видит уродливое дерево, а затем любуется его красотой. Дерево расцветает, олицетворяя психологическое состояние героя.
- Во время отъезда лес с одной стороны дороги — темный, а с другой стороны — свежий, зеленый и колышется в лучах солнечного света. Это все олицетворяет переход от прошлого этапа жизни героя к новому.
- Жаркий, душный день сменяет свежая лунная ночь в Отрадном. Снова переход от одного этапа к другому, а также вполне вероятно сравнение ключевых персонажей: Андрей как жаркий, душный день и Наташа, которая свежа, как прохладная ночь.
На протяжении всего романа с Болконским происходят большие перемены. В отрывке отображен внутренний монолог героя и заметны перемены в его размышлениях. Отчасти это заслуга Наташи, которая как будто ворвалась в его жизнь со своим личным счастьем и радостью, наполнила его смыслом. Честолюбие, которое сподвигло его отправиться на войну, в скором времени меняется обычным душевным порывом быть полезным для общества. Умирает Андрей обновленным персонажем.
По пути в имение
По дороге в Отрадное князь Андрей видит дуб, который одиноко стоял в лесу. Он не был похож на другие деревья, потому что казалось, что он один не был рад весне. Дуб был уродлив среди «улыбающихся берез».
Л. Н. Толстой использует прием переноса свойств природных явлений на характеристику героя. Князь Андрей сравнивается с этим старым болезненным дубом, который совершенно ничему не был рад.
Анализ эпизода очень важен для понимания тех внутренних переживаний, которые испытывал Андрей Болконский. Когда герой ехал в Отрадное для встречи с князем Ростовым, он чувствовал себя подавлено. После встречи с дубом персонаж, разочарованный в своих действиях, убедился, что его жизнь кончена.
🗹
