Краткое содержание
Игнатий Андреевич, бригадир, и Акулина Тимофеевна, его супруга, хотят женить сына Иванушку на дочери Артамона Власьича (советника). Девушку зовут Софья. Семейство бригадира находится в гостях у советника, в деревне. Разговор о свадьбе ведут будущие родственники. Этой сценой открывает свое произведение «Бригадир» Фонвизин. Краткое содержание разговора следующее. Иванушка побывал уже в Париже, он постоянно вставляет в свою речь французские слова. Это не нравится его отцу. Игнатий Андреевич советует сыну «прилежать к делам», призывает читать «устав военный» и «артикул». Акулина Тимофеевна — хозяйственная женщина, считающая лучшим чтением расходные тетрадки. Будущему зятю советник рекомендует ознакомиться с указами и уложением. А его супруга, мачеха Софьи, Авдотья Потапьевна, предпочитает всякому иному чтению «любезные романы». С ней полностью согласен Иванушка из произведения «Бригадир» (Фонвизин), краткое содержание которого нас интересует. Софья предстоящему браку не рада. Своего жениха она считает дураком. Напротив, ее мачеха в восторге от него и от его «парижских» манер.
Герои комедии «Бригадир»: характеристика
Иванушка — щеголь. Он глуп и невежествен. Воспитание Иванушка получил в пансионе, который содержал французский кучер. Иванушка истово преклоняется перед всем французским. Он побывал в Париже и считает себя истинно просвещенным человеком. Одновременно с этим он полагает, что родиться в России — глубокое несчастье для дворянина. Иванушка мнит себя в душе французом: «Тело мое родилось в России, это правда, однако дух мой принадлежит короне французской». Он презирает все родное, отечественное.
Советница — щеголиха, модница, любительница «свободной» жизни и светских развлечений. Она так же, как и Иванушка, обожает все французское и глубоко ненавидит русскую жизнь и ее обычаи. Советница скучает в деревенской глуши, где не с кем «амуриться». Соседи, по ее представлению, все сплошь «неучи» и «скоты», поэтому и сидят по домам со своими женами. Советница тоскует по «интрижке», часами просиживая за туалетом. Появление родственной души — Иванушки — воспринимается ею как подарок судьбы, и рядом с новоявленным «французом» совместная жизнь с советником кажется ей особенно убогой и скудной.
Бригадир — тип бравого служаки. Он груб и необразован, крутой нравом и резок на язык. Будучи «военным человеком», он свою лошадь любит больше, чем жену. Все его представления о науке сводятся к совету «читать Артикул и устав военный; не худо бы прочесть инструкцию межевую молодому человеку».
Бригадирша смертельно боится своего супруга-повелителя. Это простая, забитая и невежественная женщина, жадная до денег и в мыслях своих и делах не выходящая за пределы домашних забот. В то же время бригадирша, в отличие от советницы (да и от других персонажей) не испытывает греховных побуждений к кому-либо, сохраняя верность своему мужу. Будучи не только жалким, но и несчастным человеком, она вызывает сострадание к себе.
Источник: Валагин А.П. Вопрос и ответ: Русская литература. XVIII век. — Воронеж: «Родная речь», 1995
Разговор Софьи с Добролюбовым
При появлении Добролюбова и невесты Иван с советницей удаляются, оставив наедине влюбленных. Софья догадывается о том, что между ее мачехой и Иванушкой возникли чувства. Она также замечает, что ее отец смотрит с нежностью на бригадиршу, а советницей любуется бригадир. Лишь Добролюбов и Софья друг друга любят «основанной на честных намерениях» любовью. Однако бедность Добролюбова препятствует этому браку. Но он надеется на то, что его достаток увеличится, когда окончится судебный процесс.
Действие первое
Бригадир, проезжая из Петербурга домой, заехал с женою и сыном в гости к советнику. Бригадир решил женить сына Ивана, который побывал недавно в Париже и поэтому всюду вворачивает французские слова, на дочери советника и падчерице советницы Софье. Мужья делают комплименты жёнам своих товарищей. Бригадир и советник советуют Иванушке читать военные и гражданские документы, бригадирша – расходные тетрадки, а советница – любовные романы. Иван говорит, что, кроме любовных романов, ничего не читает.
Советник рассуждает о том, что в военной службе бригадир – то же самое, что советник в статской, что состояние его могло быть больше, если бы жена не была расточительной. Каждый высказывается о том, какие беседы ему интересны. Бригадир любит говорить о военном деле, советник – о судах и указах, бригадирша – о барышах. Домашнее хозяйство ведут бригадирша и советник, их супругам до этого нет дела.
Бригадир и советник потихоньку восхищаются чужими жёнами. Иван комментирует слова отца по-французски. Отец сына не понимает и просит говорить по-русски. Бригадир гордится тем, что ни он сам, ни его сын никогда не учили грамматики, да она и не нужна. Бригадирша считает, что на книжку тратить деньги не нужно, а советница одну грамматику изорвала на папильотки.
Слуга сообщает о приезде Добролюбова, в которого влюблена Софья. Советница остаётся с Иваном, Советник идёт с бригадиршей гулять по саду.
Сын и советница ругают свою родню. Иван называет родителей дураками, животными и считает себя несчастливым, потому что ему уже 25 лет, а родители его живы. Советница утверждает, что её муж урод. Она рассказывает, что советник оставил службу, когда вышел указ о лихоимстве (взяточничестве), и уехал в деревню, которую успел нечестно нажить. Он скуп, богомолен, днём ворует, а во всенощную замаливает грехи. Отец Ивана молится редко.
Иван расспрашивает советницу, чем она занимается. Советница умирает со скуки, только три часа утреннего туалета, в которые она меняет шляпки, присланные из Москвы, скрашивают её существование.
Иван гадает на себя и выходит, что королю надобно жениться, а дама его не любит. Иван признаётся, что не хочет жениться на Софье. Советница и Иван объясняются в любви друг к другу. Советница рассказывает, что Софья влюблена в Добролюбова. Приходят Софья и Добролюбов. Софья называет предстоящую свадьбу своей погибелью, на которую её толкают батюшка и матушка. Иван и советница уходят. Добролюбов и Софья догадываются, что Иван и советница влюблены, а советник питает страсть к бригадирше, которая этого не замечает. Добролюбов рассказывает, что любовь его к Софье основана на честном намерении, но отец Софьи отказал ему из-за бедности. Любовь же остальных смешна и позорна. Софью не страшит малый достаток Добролюбова, а сам он надеется, что достаток его скоро умножится, если дело его будет окончено в суде.
Сцена объяснения в любви бригадирше Артамона Власьича
Своей грешной любви стыдится набожный советник, однако не может при виде бригадирши не рассказать ей о том, что чувствует. Простодушная женщина, правда, не понимает ничего, так как советник усыпает свою речь множеством церковно-славянских выражений. Когда он становится на колени перед Акулиной Тимофеевной, внезапно появляется Иван. Фонвизин (комедия «Бригадир») описывает, как он аплодирует и хохочет при виде этой сцены. Выходит оторопевший советник. Сын разъясняет бригадирше, что Артамон Власьич с ней «амурится».
Женщина приходит в ярость. Она хочет рассказать обо всем своему мужу. Однако советница говорит Ивану, что нельзя разглашать этой тайны: если что-то заподозрит бригадир, он сразу же увезет сына и жену домой. Авдотья Потапьевна и Иван убеждают бригадиршу, что это была лишь шутка Ивана, советник не «амурился». Поверив, женщина успокаивается.
Иван грозится вызвать своего отца на дуэль
Советница и Иванушка с радостью замечают, что они «одного нрава», «одного вкуса» и «одного ума». Однако советница имеет все же недостаток в глазах молодого человека: она русская. Это «несчастье» Иван надеется загладить тем, что увезет в Париж свою возлюбленную. Авдотья Потапьевна ему сообщает, что бригадир в нее влюблен. Горячится Иванушка: он готов вызвать собственного отца на дуэль. Входит бригадир. Он хочет прогнать из комнаты сына и поговорить с советницей наедине. Однако вместе с Иванушкой выходит и Авдотья Потапьевна.
Действие второе
Советник спрашивает у Софьи о причине её печали. Она отвечает, что не согласна с его волею. Софья не хочет идти замуж за Ивана, потому что он дурак, набитый французскими глупостями, который не имеет к ней почтения. Советник возражает, что у Ивана есть важное преимущество – деревеньки. Он восхищается достоинствами бригадирши, которая превосходит своими добродетелями «всякую тварь». Советник призывает Софью во всём ей угождать. Он просит Софью высказать бригадирше почтение и упомянуть, что так учил батюшка.
Советник рассуждает о том, что не может справиться со своей страстью — любовью к чужой жене. Он даже выдаёт дочь замуж против её воли, чтобы чаще видеться с бригадиршей.
Входит бригадирша. Советник кается в своих грехах, в том, что он желает бригадиршу. Она не понимает церковного языка, поэтому не сознаёт его намёков. На вопрос, что он хочет просить у неё, советник объясняется в любви. Эту сцену наблюдает сын. Бригадирша всё ещё не понимает, чего хочет просить советник. Иван втолковывает ей, что советник с ней амурится. Советник, оторопев, выходит.
Бригадирша возмущена. Она хочет тотчас рассказать всё мужу. Иван и пришедшая советница уверяют бригадиршу, что Иван шутил и даже божился в шутку, потому что во Франции все так делают.
Сын и советница остаются одни. Они сходятся во мнении, что постоянство и терпеливость нынче смешны, что они двое живут по одним правилам жизни, что судьба соединила их как людей одного ума, одного вкуса, одного нрава. Но несчастье в том, что советница русская. Иван намерен увезти её с собой во Францию. Советница сомневается, что отец отпустит Ивана, а тем более поедет с ним, но сын считает, что бригадир во Франции, просветившись, хоть немного будет походить на человека.
Советница замечает, что бригадир в неё влюблён. Сын хочет вызвать отца на дуэль, потому что так делают во Франции.
Приходит бригадир звать всех к столу. Он просит Ивана не надоедать советнице, но советница возражает, что они без бригадира весело проводили время.
Иван говорит отцу, что не хочет жениться на русской, потому что духом он принадлежит французской короне. Отец и сын оскорбляют друг друга. Сын хочет избавиться от власти отца. Бригадир обещает отходить сына палками.
Советница говорит, что её беспокоит грубость бригадира к сыну. Она просит рассказать о Париже, бригадир обещает не перебивать.
Сын вспоминает, что в Париже все ему очень радовались. Когда Иван приходил, все начинали смеяться, говорил только он или только о нём. По его мнению, каждый, кто побывал в Париже, уже больше француз, чем русский. Иван уходит, потому что бригадир его перебивает.
Советница остаётся с бригадиром. Она просит его перестать грубить сыну. Ей нравятся рассказы Ивана о Париже. Бригадир считает это шуткой. Он хочет объясниться с советницей, потому что раньше Иван ему мешал. Советница его не понимает или делает вид, что не понимает. Объяснение прерывают вошедшие советник и Добролюбов.
Добролюбов выиграл процесс, поправил свои дела, теперь у него есть две тысячи душ. Советница считает единственным недостатком Добролюбова то, что он не был в Париже, а советник уверен, что две тысячи душ перекрывают все пороки.
Советник спрашивает, как Добролюбов добился столь скорого решения, если всюду полно мздоимцев. Добролюбов отвечает, что обратился к высшему правосудию. Советница спрашивает, не хочет ли Добролюбов жениться. Добролюбов говорит, что не женится ни на ком, если за него не отдадут Софью.
Рассказ Иванушки о Франции
Бригадир своего сына ругает за «дурачества», а также пристрастие к французскому. Молодой человек отвечает непочтительно. Тогда Игнатий Андреевич грозит побоями. Советница, появившаяся в это время, защищает от отцовского гнева Ивана. Она уговаривает своего возлюбленного рассказать о том, как он жил во Франции. Иванушка говорит, что стал уже больше французом, чем русским. Бригадирша и советница в восторге от рассказа, однако бригадир раздражен. С досады на отца Иван уходит, а мать следует за ним. Бригадир изъясняется в своей любви к советнице. Поскольку он использует в речи военные темы, женщина делает вид, что не может понять его.
Главные герои
Игнатий Андреевич (Бригадир) – офицер в звании бригадира, грубый и необразованный человек. Привык думать «не дальше» воинского устава; постоянно употребляет в речи военные термины. Влюблен в Советницу.
Акулина Тимофеевна (Бригадирша) – жена Игнатия Андреевича, наивная и простодушная женщина, трепещущая перед мужем. Все жизненные интересы Бригадирши сводятся к экономному ведению хозяйства.
Советник – чиновник, вышедший в отставку после ужесточения законов против взяточничества. Советник не видит ничего плохого в обмане и воровстве и даже разработал целую теорию на этот счет. Любит Акулину Тимофеевну.
Авдотья Потапьевна (Советница) – супруга Советника, очень глупая и легкомысленная женщина, преклоняющаяся перед всем «французским». Заводит любовный роман с сыном Игнатия Андреевича.
Иванушка – 25-летний сын Игнатия Андреевича, молодой щеголь, франт со смешными и претенциозными манерами. Совершив путешествие в Париж, Иванушка считает себя почти что французом. Очень часто употребляет в речи французские слова и выражения.
Софья – дочь Советника, молодая умная девушка, влюбленная в Боголюбова.
Боголюбов – благородный молодой человек, мечтающий о браке с Софьей.
Положение Добролюбова и Софьи
Добролюбов говорит советнику, что уже окончен судебный процесс и теперь у него есть 2 тысячи душ. Оказалось, что судьи — взяточники, поэтому Добролюбов вынужден был обратиться «к вышнему правосудию». И вот наконец справедливость восторжествовала. Добролюбов просит у советника руки его дочери. Советница этому рада, однако муж ее сомневается и не дает определенного ответа.
Софья и Добролюбов надеются, что на их брак побудит согласиться корыстолюбие советника. При виде слез бригадирши влюбленные прерывают разговор. Оказывается, что Акулину Тимофеевну снова бранил ее муж. Это человек крутого нрава, который тяжел на руку. Однажды он толкнул жену в шутку так, что женщина чуть было не скончалась.
Игры
Добролюбов, Софья, советница и Иванушка затевают игру в кадриль (карточную). Бригадирша не знает этой модной игры, поэтому вынуждена лишь наблюдать. Бригадир и советник играют в шахматы.
Супруга Игратия Андреевича вспоминает игру в хрюшки. Женщина, говоря об этой забаве советнику, уносит у игроков карты. Иванушка злится, бригадир пользуется очередным случаем побранить свою жену. Бригадирша обижается и уходит.
За плохое обращение со своей супругой бригадира упрекает Артамон Власьич. В свою очередь, Игнатий Андреевич намекает, что к Иванушке неравнодушна советница. Однако этому не верит Артамон. Бригадир же уверен, что нет на свете такого дурака, которому пришло бы в голову влюбиться в Акулину Тимофеевну.
Своего сына бригадирша уговаривает жениться. Однако родительский пример Ивана не вдохновляет. К тому же невеста ему не нравится. Акулина Тимофеевна говорит, что выбор суженой — дело родителей, а не жениха. Сама она, например, ни разу даже не говорила до свадьбы с Игнатием Андреевичем.
Тайна раскрывается
Бригадир и советник застают Иванушку на коленях перед советницей. Тайна раскрывается. Игнатий хочет поколотить своего сына, а советник намерен взыскать деньги с Ивана за бесчестье. Вошедшие Добролюбов, Софья и бригадирша сразу же узнают о том, что произошло. Софья отказывается связывать свою судьбу с Иваном. Бригадир и советник с этим соглашаются.
Тогда советница и Иван рассказывают все секреты, о которых им известно. Иванушка говорит, что советник влюблен в бригадиршу, а Авдотья — о любви бригадира к ней. Советник и бригадир в большом гневе расстаются. Свое семейство увозит Игнатий Андреевич. Иван и советница трогательно прощаются — бригадиру и советнику едва дается разнять их.
Советник остается с дочерью и женой. Добролюбов снова просит руки Софьи. Свое согласие изъявляют Авдотья Потапьевна, Артамон Власьич и сама Софья. Этими событиями заканчивается комедия Д.И. Фонвизина «Бригадир». Проблематика ее будет рассмотрина ниже.
Время создания произведения
Первая комедия Дениса Ивановича появилась на свет в 1769 году. Во время больших событий, происходивших в то время в общественной жизни, писал свое произведение Фонвизин («Бригадир»). История создания его тесным образом связана с ними. Полным ходом в это время шла подготовка к открытию Комиссии, занимающейся составлением нового законопроекта — уложения, которое должно было затронуть все дворянство. Возможно, вовсе не случайно сделал главными героями своей комедии именно дворян Фонвизин («Бригадир»). Анализ произведения показывает, что большинство из них, к тому же, были отрицательными персонажами.
Персонажи комедии
Через практически водевильную форму, в которой все герои, кроме бригадирши, заигрывают друг с другом, вдруг проявляются непривлекательные качества так называемых «хозяев жизни». Под большое сомнение ставит заслуги перед отчизной служилого дворянства Фонвизин («Бригадир»). Главные герои — дворяне — представлены в нем отнюдь не в лучшем свете. В то же время произвол по отношению к крепостным «благородного сословия» показан в ярких красках. Здесь клеймо позора падает не на преступников или разбойников, а, на первый взгляд, на благопристойных граждан: дворянина из военных, чиновника, а также увлекающегося французской ерундой молодого человека.
Жанровые традиции и новаторство
Произведение это с точки зрения жанра создавал с учетом классицистических традиций высокой комедии Д.И. Фонвизин. «Бригадир», краткое содержание которого было рассмотрено выше, в основных чертах следовал традиции. Об этом свидетельствуют, в первую очередь, схематичность персонажей и статичность действия. Однако все-таки позволил себе некоторое отступление от классики Денис Фонвизин. «Бригадир» тому подтверждение. Именно поэтому Иванушка, сын бригадира, не претендующий на серьезные чувства из-за неразвитости натуры, при расставании в конце пьесы все-таки проявил нечто искреннее. Он даже, можно сказать, на мгновение прозрел, сказав, что если бы его воспитывал русский, любивший свою нацию, возможно, он не был бы таков. Денис Иванович использовал данное отступление лишь для того, чтобы сделать сцену более правдоподобной, приблизить ее к действительности. Он не ограничился в своей комедии высмеиванием и перечислением нелицеприятных сторон жизни дворян. Автор, прежде всего, стремится определить предпосылки их, выявить общественную предопределенность.
Своеобразие действия и жанровая структура комедии Фонвизина «Бригадир»
Содержание
Комедия Фонвизина «Бригадир»
В комедии Д. И. Фонвизина «Бригадир» (1769), при всей сатирической остроте этого текста, все же не заметно никакой посторонней цели.
Скорее, «Бригадир», в любви его автора к выразительному и изобразительному слову, обнаруживает больше чисто эстетический интерес к национальному быту, нравам, характерам, образу мыслей, жизни и способам словесного выражения смыслов – тому, что современники Фонвизина называли «нашими нравами», а мы, пожалуй, можем назвать ментальностью.
В этом отношении «Бригадир» действительно поднимается над традицией, но отнюдь не вопреки, а благодаря этой традиции стал возможен подобный эффект. И то принципиальное новшество, которое заставляет интерпретаторов «Бригадира» отрывать эту комедию от творчества фонвизинских предшественников, – это сам способ организации эмпирического бытового и словесного материала жизни в концептуальную модель русского мира, который в драме вообще называется драматическим действием.
Своеобразие действия — говорение как драматическое действие в «Бригадире»
Обращаясь к проблеме его своеобразия у Фонвизина, важно установить приоритет: ту высшую позицию внутренней иерархии текста, которой все остальное подчиняется и от которой все причинно зависит. Такая позиция и будет определением природы драматического действия. И в этой связи все опыты критической интерпретации «Бригадира» обнаруживают одну любопытную закономерность: природа действия в комедии настолько специфична, что все попытки традиционного к нему подхода упираются в один и тот же тупик. Вот лишь некоторые примеры трактовки «Бригадира» с этой точки зрения:
Л. И. Кулакова: «Бездеятельность, отсутствие каких бы то ни было интересов, духовное убожество великолепно характеризуется пустыми разговорами героев комедии».
К. В. Пигарев: «Установить сколько-нибудь четкую закономерность в композиции комедии едва ли возможно. Связь между отдельными актами и сценами в достаточной степени случайна. Комическое действие в пьесе заменено комическими разговорами».
В. Н. Всеволодский-Гернгросс: «Комедия идет на остроумном, мастерски отточенном диалоге, но сценического действия в ней мало, оно не развивается, комедия статична».
Г. П. Макогоненко: «Их [Софьи и Добролюбова] любовь вне действия комедии. Изъятие этой линии ничего не изменит в развитии пьесы. Действие в «Бригадире» происходит лишь в стане обличаемых, объединяют их всех взаимные любовные ухаживания».
В. И. Глухов: «‹…› действие в «Бригадире» есть, но оно лишено единства, как оно понимается теоретиками классицизма. Не раз возникая, действие прерывается ‹…›. Конфликт по-настоящему завязывается только в последнем акте: Бригадир и Советник становятся свидетелями любовного объяснения Ивана и Советницы».
Ю. В. Стенник: «‹…› динамический, переплетающийся калейдоскоп любовных эпизодов».
Все эти суждения клонятся к одному из двух возможных утверждений. Первое: в «Бригадире» нет сценического действия. Но тогда, во-первых, что же это за комедия без действия, а во-вторых, возможно ли это в комедии, до предела насыщенной именно сценическими формами бытовой, физической активности пьющих чай, курящих табак, играющих в карты и шахматы, преследующих любовные цели и то и дело падающих на колени персонажей? Второе: действие в комедии есть – любовная интрига. Но в качестве таковой (интриги) оно (действие) дискретно, прерывно, не соответствует закону единства. Тогда в него никак не укладываются сцены, действительно занятые одними лишь не идущими к любовной интриге разговорами (I,1; IV,2; IV,4 и т. д. ) и композиция комедии утрачивает всякие логические очертания: в нее вклиниваются случайные люди и появляются лишние сцены.
Между тем во всех цитированных суждениях о «Бригадире» упоминается тот высший иерархический приоритет, который действительно объединяет всех персонажей фонвизинской комедии в единую композицию, только выглядит он в этих суждениях недостатком: совершенно справедливому заключению о том, что именно разговор, чисто словесный план и акт говорения как таковой составляют действие «Бригадира», помешала только ориентация на традиционную теорию драмы, полагающую комедийным типом действия интригу или характер. Но если отрешиться от предубеждения, что действие в таком смысле – хорошо, а разговоры – плохо, то в соображении о природе действия «Бригадира» как акта говорения нет никакой ереси. Ведь ментальность и выражается прежде всего в языке.
Тезис о том, что говорение является основным действием «Бригадира», подтверждается объективными особенностями текста, который отличается экстраординарной насыщенностью самим понятием «говорение» и всем семантическим гнездом слов, так или иначе его выражающих. Уже одно это заставляет заподозрить в говорении истинный двигатель и высший смысл «Бригадира»: особенно если учесть, что 1769 г. – пик русской гласности XVIII в. и что именно эта гласность вот-вот доберется до корней уже очевидного абсурда российской действительности в открытом политическом диалоге с Екатериной II как личным представителем русского абсолютизма.
Но если допустить, что говорение выполняет функции действия в драматическом произведении, приходится признать, что оно должно иметь свойства этого действия: т. е. быть игровым актом, обладать генерирующей сюжет способностью и давать результаты (или не давать таковых, что есть всего лишь вариант результативности). Если в пьесе не играется характер или сцепление обстоятельств, то предположение о том, что в ней играется разговор, должно опираться на соответствие разговора законам любой игры. Законы же эти таковы, что игра репрезентативна в первую очередь по отношению к себе самой: «Субъект игры – это не игрок; в лучшем случае игра достигает через играющих своего воплощения ‹…› Движение, которое и есть игра, лишено конечной цели; оно обновляется в бесконечных повторениях. ‹…› Собственно, субъект игры ‹…› – лишь сама игра. ‹…› Саморепрезентация игры действует таким образом, что играющий приходит к собственной саморепрезентации, репрезентируя в то же время игру».
Иными словами, говорение в качестве игрового драматического действия должно демонстрировать себя как таковое. И разговор как таковой в «Бригадире» действительно начинает себя демонстрировать с первого же явления комедии:
Советница. Оставьте такие разговоры. Разве нельзя о другом дискюрировать? ‹…› Бригадир. Яи сам, матушка, не говорю того, чтоб забавно было спорить о такой материи, которая не принадлежит ни до экзерциции, ни до баталий ‹…›. Советник. ‹…› я сам, правду сказать, неохотно говорю о том, о чем, разговаривая, не можно сослаться ни на указы, ни на уложение. Бригадирша. Мне самой скучны те речи, от которых нет никакого барыша. Переменим, свет мой, речь. Пожалуйста, скажи мне ‹…› (I,1).
Как справедливо заметил Г. А. Гуковский, для принципов конструкции человеческих образов в «Бригадире» характерно «‹…› словесное определение масок. Солдатская речь Бригадира, подьяческая – Советника, петиметрская – Иванушки, в сущности, исчерпывают характеристику. За вычетом речевой характеристики не остается иных, индивидуальных человеческих черт». Кроме того, что это положение напоминает способ конструкции одического образа (или трагедийного – чистый голос, исчерпывающий его носителя), нельзя не заметить, что это и есть воплощенное действие игрового типа – репрезентируя игру (в данном случае игру словом в пародии на устойчивый стиль), игрок демонстрирует себя:
Сын. В Париже все почитали меня так. как я заслуживаю. Куда бы я ни приходил, везде или я один говорил, или все обо мне говорили. Все моим разговором восхищались. ‹…› везде у всех радость являлась на лицах, и часто ‹…› декларировали ее таким чрезвычайным смехом, который прямо показывал, что они обо мне думают (III,3).
В результате того, что говорение оборачивается в «Бригадире» сценическим действием, сама идея говорения, реализованная в целой системе однокоренных и синонимических слов, как бы растекается по словесной стихии комедии, организуя ее внешние формы и разворачиваясь от реплики к реплике как одическое понятие от строфы к строфе. Вероятно, самое частотное слово в «Бригадире» – это слово «говорить» («сказать», «речь»).
Практически любой акт высказывания сопровождается акцентом на моменте говорения при помощи формул: сказать могу, я тебе говорю, не говорю того, неохотно говорю, можно сказать, правду сказать, должен говорить, говорят, сказывают, без лести могу сказать, одно словцо сказать, поговорить хочу, по-каковски говоришь, говорить изволишь и т. д. Побудительная модальность также выражена императивными вариантами этих формул: скажи мне, выскажи, вытолкуй, поговорим, говорите что вам угодно, ничего не говорите, переменим речь, расскажи и т. п.
Эта продуктивность говорения сообщает ему и такое свойство драматического действия, как способность генерировать и двигать драматический сюжет. Любовная интрига «Бригадира», формируя круг событий и обстоятельств комедии, неспособна толкать вперед эти события и преобразовывать обстоятельства не только в силу своей дискретности, но и потому, что перекрестные любовные объяснения персонажей по своему драматургическому статусу не превышают уровня любого нравоописательного акта: все эти объяснения действия служат не более чем поводом для игры пародическим, стилистически или профессионально окрашенным словом – и тем самым обретают ту же функцию нравоописания, что и сцены чаепития, игры в карты или шахматы и проч. Но что-то же должно двигать сюжет комедии, и его действительно что-то движет, и это что-то – говорение.
Нравоописательные эпизоды сменяются в комедии каждый раз при помощи одного и того же приема: акцептации момента говорения, которая приносит новый поворот темы, вводит новый персонаж или выводит из диалога одного из его участников, побуждая, таким образом) фигуры «Бригадира» к физическому перемещению в пространстве:
Бригадирша. Переменим, свет мой, речь. Пожалуйста, скажи мне, что у вас идет людям, застольное или деньгами? (I,1); Советница. Переменим речь ‹… Мои уши терпеть не могут слышать ‹…› (I,3); Советник. Поди сюда, Софьюшка. Мне о многом с тобой поговорить надобно (II,1); Бригадир. Матушка! не такое дело, о котором бы я говорил при вашем сожителе. (Выходя) (III,5) Софья. Пожалуйста, сударыня, перестаньте рассказывать о том, что возмущает человечество (IV,2).
Первопричинность говорения по отношению к физическому действию особенно заметна в финальных репликах всех пяти актов «Бригадира»:
Софья. Мы долго заговорились. Нам надобно идти к ним, для избежания подозрения (I,5).Конец первого действия; Советник. Пойдем-ка лучше, да выпьем по чашке чаю. После обеда о делах говорить неловко (III,6). Конец третьего действия; Советник. Что ж мы так долго одни заговорились? Бригадир. О деле я говори» нескучлив; однако: пойдем туда, где все (IV,7). Конец четвертого действия.
Очевидно, что именно ход говорения, его неуместность (I), невозможность в силу обстоятельств (III) или исчерпанность (IV) является композиционной границей сценического действия в акте (его прекращение) и провокацией к перемещению (выходу и входу) персонажей – т. е. той первопричиной, которая побуждает комедию к сюжетному движению и развитию, а действующих лиц – к физической активности. Это значит, что говорение способно выполнять функцию драматического действия как генератора сюжета.
Наконец, если говорение само по себе равнозначно драматическому действию, оно должно обладать и таким его свойством, как результативность, способность осуществить преобразование исходной ситуации в развязку; причем в зависимости от качества результата (т. е. наличия или отсутствия такового) и соотношения исходной и финальной ситуаций (снятие противоречия или повтор), говорение как действие должно приобретать жанровый оттенок и смысл: в первом случае – комедийный, во втором – трагедийный.
Говорное действие может быть положительно результативным лишь в том случае, когда объекты речи слышат и понимают обращенное к ним слово, увязывая свои поступки с услышанным и понятым: так достигается возможность снятия противоречия в действии комедийного типа. Если же адресат речи не слышит, не понимает и не действует – тогда исходная ситуация увенчивается катастрофической развязкой трагедийного типа.
Что касается восприятия звучащей речи, то само слово «слышать», пожалуй, не менее частотно в комедии «Бригадир», чем слово «говорить». Персонажи комедии хорошо слышат сказанное и желают быть услышанными: весь текст комедии буквально прострочен восклицаниями, вопрошениями и обращениями типа: послушать только; послушай; слушай; мои уши терпеть не могут слышать; ах, что я слышу; или сносно мне слушать; не изволишь ли послушать; вы, конечно, не слыхивали; слышать историю; слушать дурачества, ежели вы охотница слушать и т. д. Но в том, что касается реакции на говорение и слышание, индивидуализированные в стилевом плане ответные реплики сводятся к смысловому единообразию: все персонажи «Бригадира» весьма склонны к непониманию того, что они слышат:
Советница. Выбрали такую сурьезную материю, которую я не понимаю (I,1);Бригадир. Да первого-то слова, черт те знает, я не разумею (I,1); Бригадирша. ‹…› иное говорит он, кажется, и по-русски, а я, как умереть, ни слова не разумею (I,1);Бригадирша. Я церковного-то языка столько же мало смышлю, как и французского. ‹…› а я, грешная, и по-русски-то худо смышлю. Вот с тобою не теперь уже говорю, а больше половины речей твоих не разумею. Иванушку и твою сожительницу почти головою не разумею (II,3);Советница. Я, сударь, дискуру твоего вовсе не понимаю ‹…› (III,4).
Тотальное непонимание людей, говорящих на одном языке как на разных (ср. стилевая разнородность речи) закономерно увенчано символическим мотивом глухоты: хотя в «Бригадире» и нет буквально глухих персонажей, но отрицательный эффект действия, сложенного из говорения – слышания – непонимания неизбежно вызывает этот образ:
Советница. Разве вы глухи? Разве вы бесчувственны были, когда он рассказывал о себе и о Париже? (III,4); Бригадирша. Или я глуха стала, или ты нем ‹…›. Да по-каковски ты со мной говорить изволишь? (V,l).
Немудрено, что говорное действие в компании глухих может принести только отрицательный результат: Советник не преуспел в своей любви к Бригадирше, Бригадир ничего не достиг в стремлении к взаимности Советницы, Иванушка и Советница – родственные души – разлучены в финале комедии. Так веселая комедия Фонвизина кончается не только радостью помолвленных Софьи и Добролюбова, но и горем разлученных, хоть и глупых, влюбленных. И, пожалуй, трудно определить однозначно, о чем же в конце концов эта комедия – о счастье умных или о горе глупых: последних, во всяком случае, несравненно больше, и если попытаться обозначить эту линию действия формулой, то комедию со случайным названием «Бригадир» можно было бы назвать «Горе от глупости» – потому что все глупые в ней несчастны.
Таким образом, в «Бригадире» впервые в истории русской комедии возникают общие очертания говорного действия, которое в своем высшем смысле сводится к констатации раскола и отчуждения людей, говорящих на своем собственном языке как на разных и не могущих договориться друг с другом. Его опорные понятия – «говорить» – «слышать» – «не понимать», покрываемые общим смыслом-символом глухоты, пока сосредоточены в кругу персонажей одного (низкого) нравственного уровня, развернуты в своем буквальном значении «глупости» и поэтому вызывают в сценическом действии смеховой эффект – впрочем, и в «Бригадире» уже не совсем чистый.
Акустический аспект действия в «Бригадире» не исчерпывает полностью его объема, поскольку он дополняется визуальным: материя звучащего слова стремится обрести в сценическом действии плоть, и это приводит к тому, что говорение в «Бригадире» – не только слышимый, но и видимый акт:
Сын. Я вижу, что надобно об этом говорить без всякой диссимюлации (I,3); Советница. Ах, что я вижу? ‹…› Ах, что я слышу? (I,3); Бригадирша. Все слова выговаривает он так чисто, так речисто, как попугай… Да видал ли ты, мой батюшка, попугаев? (II,3);Советница. ‹…› конечно, вы не видите достоинств в вашем сыне. Бригадир. Не вижу, да скажите же вы мне, какие достоинства вы в нем видите? (III,3); Бригадир. Я вижу, что вы теперь шутить изволите; рассказы его – пустошь (III,4); Бригадирша. Я вижу, что мне никак нельзя ни слушать, ни самой говорить (V,2).
Если же говорить об эффекте визуального действия, который, естественно, должен увенчать акт смотрения виденьем и преображением, то в «Бригадире» он ничем не отличается от результата акустического действия; смотрящие друг на друга персонажи неспособны по-настоящему видеть так же, как неспособны по-настоящему понимать:
Сын. Черт ли видит то, что скрыто? А наружное всяк видит. Советница. ‹…› я вижу, что у тебя на голове пудра, а есть ли что в голове, того, черт меня возьми, приметить не могу (I,3);Советник. Я грешу перед тобою, взирая на тебя оком. Бригадирша. Да я на тебя смотрю и обем. Неужели это грешно? (II,3); Советник. Я в своей жене много вижу, чего ты не видишь. Бригадир. Положим, это правда; однако и то не ложь, что я в супруге твоей также много теперь вижу, чего ты не видишь (IV,7).
И подобно тому, как глухота становится символическим смыслом и результатом говорного действия «Бригадира», его визуальный вариант естественно увенчан слепотой:
Советник. Ты думаешь, братец, что я спустил бы жене моей, ежели б усмотрел я что-нибудь у нее благое на уме… Слава богу, у меня глаза-то есть; я не из тех людей, которые смотрят, да не видят ‹…› Целомудрие ее [Бригадирши] известно тому, кто, по несчастью, ослеплен ее прелестьми (IV,7).
Точно так же, как персонажи «Бригадира» говорят – слышат – не понимают (глухи), они смотрят – видят – не верят собственным глазам (слепы).
Симптоматично то, что обе логические цепочки, по которым развивается действие «Бригадира»: (говорить-слышать-не понимать, смотреть-видеть-не верить глазам) ведут к одному и тому же центральному понятию, вокруг которого завязывается все это действие: правда – ложь (обман) прямо характеризует природу и свойство того мирообраза, который у Фонвизина складывается на грани этих понятий.
Фразеологизмы и устойчивые обороты речи типа не все ври, что знаешь; правду сказать, не вправду ли?; заправду; говорить самую истину; врать как лошадь; полно врать; говори да не ври; положим, что это правда, однако и то не ложь и т. п. не уступают своей частотностью понятиям «говорения» и «видения», характеризуя практически каждый тезис, высказанный по ходу разговора. И стоит ли удивляться тому, что сказанное «заправду» при ближайшем рассмотрении оказывается обманом? Ср.:
Советница. ‹…› Чувствует сердце мое, что ты говоришь самую истину. Сердце человеческое есть всегда сердце и в Париже, и в России: оно обмануть не может. Сын. Madame, ты меня восхищаешь; ты, я вижу, такое же точное понятие имеешь о сердце, как я о разуме (II,6).
Понятие Ивана о разуме – известное («Для того-то ты и дурак!» – I,1), поэтому и тонкость понятия Советницы о сердце, как и истины, произносимые обоими персонажами, подвержены сомнению. С другой стороны, правда, высказанная в «Бригадире», неукоснительно квалифицируется как ложь:
Бригадирша. Мой Игнатий Андреич вымещал на мне вину каждого рядового. Бригадир. Жена, не все ври, что знаешь (I,1); Сын. Я такой же дворянин, как и вы, monsieur. Бригадир. Дурачина! Дурачина! Что ты ни скажешь, так все врешь, как лошадь (III,1); Бригадирша. Только ль, матушка, что в Париже он был! Еще во Франции. Шутка ль это! Бригадир. Жена, не полно ль тебе врать? Бригадирша. Вот, батюшка, правды не говори тебе. Бригадир. Говори, да не ври (III,3).
Калейдоскопическая быстрота, с которой истина и ложь меняются местами, приводит к тому, что критерии реальности становятся зыбкими и расплывчатыми, опоры, на которых зиждется действие «Бригадира», – шаткими и неверными. И. конечно, далеко не случайно то, что один из персонажей комедии – судейский чиновник, хотя и в отставке; не случайна в частной комедии нравов интенсивность рассуждений о законе, праве, указе и судопроизводстве: именно эта высшая реальность XVIII в., идея права и закона, своей реальной шаткостью в русской жизни обеспечивает вибрацию истины и лжи в любой бытовой мелочи:
Советник. Когда правый по приговору судейскому обвинен, тогда он уже стал не правый, а виноватый; так ему нечего тут умничать. ‹…› Челобитчик толкует указ на один манер, то есть на свой, а наш брат судья ‹…› манеров на двадцать один указ толковать может (II,1).
Результат этой зыбкости и неопределенности закона – зыбкость и неопределенность самой бытовой реальности, все время пребывающей на грани абсурда.
Однако мирообраз «Бригадира» не исчерпывается бытовым и звучащим в своей безрезультатной речи миром порока. В него изначально включены образы молчаливой добродетели – как будто на тех же самых правах бытовых фигур. Но молчание Софьи и Добролюбова на всем протяжении действия комедии в финале увенчивается полным и совершенным успехом, помолвкой, доказывающей результативность молчания. И тут с точки зрения идеологии и эстетики XVIII в. ощущается очевидное противоречие.
Говорение как сообщение образа мыслей принадлежит к высшим позициям в иерархии ценностей и реальности «века разума и просвещения». Услышанная и понятая речь должна преобразовывать порочную реальность в соответствии с идеальными представлениями о ее должном облике. Однако сосредоточенность основного объема говорения в стане комических персонажей «Бригадира» и сложности, возникающие с его пониманием, то и дело заставляют усомниться в бытийном достоинстве акта, который характеризует себя идиомами «пустошь болтать» и «вздор молоть». А другого говорения в «Бригадире» практически нет. На густом фоне бытовой пустопорожней болтовни это другое говорение присутствует только как минус-прием – молчание. Инакость и чужеродность добродетельных Софьи и Добролюбова выражены исключительно в том, что они говорят мало. И, следовательно, в действии говорного типа добродетель лишается возможности действенного самовыражения.
Молчание как характерологический прием оказывается явно недостаточным не просто потому, что исключает добродетель из говорного действия: вместе с ней исключается и возможность конфликта. Чего в «Бригадире» действительно нет, так это именно конфликта как столкновения и борьбы, хотя его возможность и очевидна в противостоянии Софьи и Добролюбова всем остальным персонажам. Конфликт же, как общая категория, покрывающая пеструю картину частных разнонаправленных интересов одним общим смыслом, в «Бригадире» пока отсутствует. В результате сферы и миры порока и добродетели оказываются недостаточно дифференцированы, хотя перспектива возможности такого расподобления налицо: хотя бы в нейтральной стилистике речевых характеристик Софьи и Добролюбова, которые не связаны комически-пародийным заданием имитации какого бы то ни было стиля.
При этом, конечно, остается не совсем ясным, откуда в семье такого Советника взялась такая Софья; и о том, всему ли в России причиною воспитание, Фонвизин пока еще не очень задумывается. Но это время уже совсем близко: недаром же Добролюбов оказывается еще и носителем идеи юридического, законного права и правого дела:
Советник. Хорошо, что твое дело право, так ты и мог идти далее, ну, а ежели бы оно было не таково, как бы ты с ним далее пошел? Добролюбов. Я бы не только не пошел тогда далее, да и не стал бы трудить судебное место (III,6).
И не случайно именно в связи с добродетелью и ее прикосновенностью к подлинной истине, правде и праву в «Бригадире», далеко на периферии основного, пока еще вполне частного и человеческого смысла комедии, возникает тот самый мотив, которому предстоит занять позицию основы и первопричины – «причины всего» в комедии нравов, чтобы сделать из нее комедию высокую: мотив верховной власти и надличностной силы – высшей и единственной в России инстанции, способной исказить до безумия или гармонизировать до разумной нормы стихию русской общественной жизни:
Добролюбов. Мы счастливы тем, что всякий, кто не находит в учрежденных местах своего права, может идти, наконец, прямо к вышнему правосудию; я принял смелость к оному прибегнуть, и судьи мои принуждены были строгим повелением решить мое дело (III,6).
Весьма характерна смысловая вибрация в определении этой инстанции: «строгое повеление» однозначно принадлежит функциям высшей государственной власти; что же касается «вышнего правосудия», то оно, вероятнее всего, в руце Божией. Это мерцание смыслов заставляет усомниться – так ли уж мы, действительно, «счастливы», имея возможность «к оному прибегнуть». И мысль о том, что божественная всесильность абсолютизма чревата реальным безвластием и произволом в быту, уже присутствует в «Бригадире»:
Советник. ‹…› чудно мне, что ты мог так скоро выходить свое дело и, погнавшись за ним, не растерял и остальное. Добролюбов. Ваша правда. Корыстолюбие наших лихоимцев перешло все пределы. Кажется, что нет таких запрещений, которые их унять не могли (III,6).
Атрибуты земного владычества и неисповедимого божественного промысла сливаются в неопределенном образе роковой надличностной силы, которая пока только краешком прикоснулась к миру фонвизинской комедии: в конечном счете, счастье Добролюбова стало возможно не только из-за проступка его соперника, но и в силу того, что «вышнее правосудие» сделало его богатым и выгодным женихом. Однако это мимолетное виденье истинных пружин и двигателей комедийной модели русской реальности трудно переоценить: сугубо бытовой, частный сюжет, самые интимные сферы человеческой жизни нет-нет, да и обнаружат в «Бригадире» свою в русских условиях абсолютно мнимую возможность управляться свободным человеческим волеизъявлением:
Советник. Без власти создателя и святейшего синода развестись нам невозможно. ‹…› Бог сочетает, человек не разлучает. Сын. Разве в России Бог в такие дела мешается? По крайней мере, государи мои, во Франции он оставил на людское произволение – любить, изменять, жениться и разводиться (I,1); Бригадир. Как можно подумать, что Богу, который все знает, не известен наш табель о рангах? Стыдное дело! (I,1); Софья. Как, батюшка, неужели ангелам на небесах так много дела до моей свекрови, что они тогда радоваться будут, ежели я ей угождать стану? (II,1).
Для того чтобы эта неопределенно-роковая инстанция, которая царит надо всем, которой все известно и которая во всем происходящем в русской комедии принимает свое внешне незаметное, но абсолютно результативное участие, конкретизировалась в определенном если не облике, то хотя бы понятии, осталось совсем немного. Логические цепочки причин и следствий, хотя и порознь, но уже выстроены русской дофонвизинской литературой в ориентированных на частный быт (сатира, комедия) и верховную власть (ода, трагедия) жанровых моделях русской жизни. Чтобы вывести из причин следствия, Фонвизину остался буквально один шаг: нужно было объединить эти традиционные установки и модели мира в одну – и стать свидетелем того, как высшая государственная власть займется делом, ей доселе совершенно не свойственным и вообще не являющимся ее (власти) природным атрибутом – литературным творчеством с посторонней политической целью (которое было всегда прерогативой частного человека).
Вместе с «Бригадиром», который явился достоверным бытовым и нравоописательным откровением русской жизни ее собственного облика, наступает эпоха русской гласности 1769-1774 гг.: в главном литературно-политическом событии этих лет, в сатирической публицистике Екатерины II и Н. И. Новикова, русская жизнь впервые сумела заглянуть в глубины своей парадоксальной сути. 1760-е гг. – одна из первых эпох национального самосознания в новой русской истории. Таким эпохам предстояло порождать в русской литературе «энциклопедии русской жизни и в высшей степени народные произведения». И если предположить наличие такой энциклопедии, порожденной эпохой гласности 1769-1774 гг. в литературе XVIII в., то ею будет, без сомнения, комедия Д. И. Фонвизина «Недоросль».
Жанровая стуктура «Бригадира»
В комедии «Бригадир», в которой русская действительность впервые узнала свой образ, согласившись считать действие комедии отражением своего собственного облика, намечаются общие очертания жанровых основ русской высокой комедии, синтетической по своей природе, поскольку она объединяет в себе жанрообразующие принципы двух – комедийного и трагедийного – типов драматического действия: «Комизм в обмане, в фальсификации. Трагизм в слепоте». Слепота, глухота, обман и самообман, которыми порок и добродетель постоянно меняются в эволюционном ряду русской комедии от Фонвизина до Гоголя.
Нравственная проблематика, которую поднимает Фонвизин («Бригадир»)
Анализируя произведение, нельзя не отметить, что Фонвизина интересовал вопрос о том, почему же появляются такие люди. На него частично ответил в произведении сам бригадир, сожалея, что не отправил своего сына в полк, а разрешил супруге его избаловать. Этот невежественный и грубый персонаж поздно осознал негативные последствия избалованности и модного воспитания. Его осенило лишь тогда, когда он почувствовал их на себе в полной мере. Старшее поколение (бригадир и советник) было типично для дворянского сословия того времени. Взяточничество государственных чиновников в России в 18 веке достигло апогея, так что с ним приходилось бороться уже на высшем уровне императрицам Елизавете Петровне (в конце царствования) и Екатерине II, которая сменила ее у власти. Обе они решительно выступили против взяточничества в государственных структурах.
По Фонвизину, воспитание выступает средством, которое способно вылечить все недуги, существующие в обществе. Поэтому первоочередной задачей современности должно стать воспитание истинных дворян, которыми являются в комедии Софья и Добролюбов. Этих героев отличает образованность, ум, любовь к отечеству, гуманность, высокая нравственность, уважение к родному языку и культуре, а также осознание своего долга.
«Бригадир», анализ пьесы Фонвизина
Комедия Фонвизина «Бригадир» написана в 1869 г., издана впервые в 1883 или 1886 году. Поставлена комедия была в 1880 г. По легенде, князь Потёмкин именно о ней сказал: «Умри, Денис, лучше не напишешь». По другой версии, речь шла о «Недоросле».
Жанр и литературное направление
«Бригадир» – традиционная для 18 века интермедия-фарс. Каждая отдельная сюжетная линия как будто отступление от слабо прорисованной основной (любовь Добролюбова и Софьи). Комичность каждой сюжетной ситуации становится самоцелью. Объединить отдельные интермедийные отрывки в один сюжет – целое искусство.
«Бригадир» – классицистическая комедия. Каждый персонаж – это типичный характер, прописанный одним-двумя штрихами. В «Бригадире» есть черты комедии положений: комичны ситуации, в которые попадают герои.
Это либо нарушение интимности объяснения любовников, либо мнимое (советница) или реальное (бригадирша) непонимание любовных ухаживаний или заигрываний.
Как и положено в классицистической комедии, действие в «Бригадире» статично, а персонажи схематичны.
По содержанию комедия Фонвизина просветительская. Устами положительного героя Добролюбова автор доводит до зрителя мысль, что положительные и отрицательные качества человека зависят от воспитания.
Тема и проблематика, сюжет и композиция
Тема комедии связана с сатирическим осмеянием нравственных пороков общества. Проблематика позволяет рассуждать о том, откуда эти пороки берутся, почему отрицательные персонажи таковы. Комедия не случайно называется «Бригадир», хотя бригадир – не главный персонаж.
Но на нём, как на представителе старшего поколения, ответственность за то, почему порочен его сын. Бригадир и сам в какой-то момент понимает, что был слишком мягок с сыном, позволил жене его избаловать и не отдал в военную службу.
Он всё время грозится побить Ивана, да уже поздно.
Другая проблема связана с взяточничеством чиновников. К моменту написания пьесы вышел указ о борьбе с мздоимством. Привыкший брать взятки советник не видел смысла в дальнейшей службе и вышел в отставку, чтобы жить в нажитой взятками деревеньке.
Ещё одна проблема – в пристрастии молодёжи ко всему иностранному. Иван вворачивает отдельные французские слова и признаётся советнице, что его учил кучер-француз.
Советница тоже лопочет по-французски, но презирает своих учителей. Фонвизин высмеивает такую «образованность». Для него идеал просвещённых дворян – Софья и Добролюбов.
Они умны, скромны, образованны и любят отечество, уважают родителей и родной язык.
В «Бригадире» 5 действий. Их объединяет женитьба Ивана и Софьи. Но на деле сюжет распадается на отдельные эпизоды, каждый из которых связан с порочной любовной парой.
При этом добродетельных влюблённых Добролюбова и Софью нельзя считать главными героями, они играют слишком незначительную роль, не связывают все сюжетные линии воедино.
Сюжетные линии соединяются в конце, когда открываются любовные интриги героев.
Герои и образы
Положительные герои Софья и Добролюбов не прописаны подробно. Они связывают все сюжетные линии и произносят просветительские идеи автора о пользе воспитания.
Софья – послушная дочь и не идёт против воли отца, хотя и объясняет своё нежелание вступать в брак, так что советнику становится даже совестно её принуждать.
Но у советника свои интересы: он хочет больше общаться с матерью Ивана бригадиршей, в которую влюблён.
Отрицательные персонажи составляют любовные пары и треугольники. Комизм в том, что бригадирша, удивительно похожая на дубинноголовую Коробочку из «Мёртвых душ» Гоголя, даже не понимает, что советник её вожделеет. Советница и Иван в треугольнике советница – Иван – бригадир будто созданы друг для друга.
Они обладают одинаковыми пороками: склонны к праздности и развлечениям, презирают всё российское и восхищаются французским. При этом они так же невежественны, как и бригадир с бригадиршей, которые грамоты не знают и считают её ненужной.
Рачительная бригадирша жалеет денег на учебник по грамматике, так что супруги не учат грамоте и сына, а советница изорвала грамматику на папильотки. Порок советника – лицемерие, показная набожность и мздоимство. Бригадир бьёт свою жену, относится к ней хуже, чем к лошади.
Он третий лишний в любовном треугольнике, советница делает вид, что не понимает его намёков, а сын готов вызвать его на дуэль.
Бригадирша даже вызывает сочувствие. По замыслу Фонвизина, она очень глупа, но она единственная не старается казаться умнее, чем есть. Советник, напротив, считает её женщиной умной и расчетливой, каковой она и является в хозяйственных вопросах.
Темы разговоров отрицательных героев так же ограничены, как и они сами. Бригадир обсуждает военные дела, советник говорит о судах, Иван – о Франции, советница – о нарядах, а бригадирша – о хозяйстве.
Конфликт
Конфликт в классицистической комедии всегда внешний. Герои – это носители определённых черт характера, положительных или отрицательных.
В противостоянии порока и добродетели порок осмеян, а добродетель торжествует. Добролюбов выигрывает тяжбу, несмотря на мздоимство судей, потому что обращается в высшие инстанции.
Он становится состоятельным, и советник не препятствует больше его браку с дочерью.
Художественное своеобразие
Новаторство комедии состояло в том, что действие перенесено в обычный помещичий дом. Зрители чувствовали себя участниками пьесы. Комедия изобилует бытовыми подробностями, приметами времени. Герои даже играют в карты и пьют чай.
Заслуживает внимания речь персонажей. Бригадир всех сравнивает с животными, груб, постоянно бранится. Не отстаёт от него и советник. Его речь полна церковнославянизмов и божбы.
Этот факт приводит к комичной ситуации, когда он намекает о своей любви бригадирше, проводя церковные аналогии и употребляя старославянские слова. Его набожность внешняя, ханжеская, как и образованность Ивана и советницы, говорящих по-французски.
Бригадирша и бригадир всё время просят Ивана говорить по-русски.
Комедия наполнена остроумными шутками, многие из них понятны и современникам.
По произведению: «Бригадир»
По писателю: Фонвизин Денис Иванович
Влияние комедии на дальнейшее развитие жанра
Комедия Фонвизина «Бригадир», безусловно, не могла не повлиять на дальнейшее развитие жанра в целом. Она предоставляла будущим авторам множество новых возможностей для раскрытия характеров и образов своих персонажей. Комедия Фонвизина «Бригадир» — произведение, в котором заложены были положения целого нового направления в драматургии. Другие писатели-драматурги подхватили достижения Дениса Ивановича и разработали их еще больше. Это проявилось особенно ярко в творчестве Сумарокова, в частности, в такой его известной комедии, как «Рогоносец по воображению». Писатель здесь вынес на сцену помещичий провинциальный быт, как и Фонвизин («Бригадир»). Анализ произведения на этом завершим — мы выделили самые важные моменты, дополнить его вы можете уже самостоятельно.
Жанр и литературное направление
«Бригадир» — традиционная для 18 века интермедия-фарс. Каждая отдельная сюжетная линия как будто отступление от слабо прорисованной основной (любовь Добролюбова и Софьи). Комичность каждой сюжетной ситуации становится самоцелью. Объединить отдельные интермедийные отрывки в один сюжет – целое искусство. «Бригадир» — классицистическая комедия. Каждый персонаж – это типичный характер, прописанный одним-двумя штрихами. В «Бригадире» есть черты комедии положений: комичны ситуации, в которые попадают герои. Это либо нарушение интимности объяснения любовников, либо мнимое (советница) или реальное (бригадирша) непонимание любовных ухаживаний или заигрываний.
Как и положено в классицистической комедии, действие в «Бригадире» статично, а персонажи схематичны.
По содержанию комедия Фонвизина просветительская. Устами положительного героя Добролюбова автор доводит до зрителя мысль, что положительные и отрицательные качества человека зависят от воспитания.
🗹
