Сочинение по комедии «Горе от ума» на тему: «А судьи кто?»


Сочинение по комедии «Горе от ума» на тему: «А судьи кто?»

Сочинение по комедии «Горе от ума» Грибоедова на тему:«А судьи кто?»

Формулировка темы отсылает читателя к начальной фразе известного монолога Чацкого «А судьи кто?..», следующей за репликой Фамусова: «Не я один, все так же осуждают». Надо заметить, что до этого момента разговор идет в довольно мягком тоне со стороны Фамусова: он выражает сожаление, что «с эдаким умом» молодой человек нигде не служит. Чацкий же сразу заостряет конфликт: сначала следует более чем резкая реплика: «Нельзя ли пожалеть о чем-нибудь другом? // И похвалы мне ваши досаждают», — а затем и монолог, в котором переосмысляется слово «судить»: вместо значение «считать, полагать», «иметь мнение, суждение о чем-либо» оно приобретает смысл судебный, обвинительный.

Можно заметить, что Чацкий делает выпад первым, — другая сторона не совершает прямого нападения, а только выражает недовольство несходством взглядов. Чацкий же как бы предвосхищает и даже провоцирует дальнейшее развитие конфликта, где общественное мнение, «суждение» превратится в судилище толпы «мучителей» над одиночкой-бунтарем. Приговор такого суда — признание человека не таким, как все, и изгнание из общества — суров и невыносим для того, кто не мыслит себя без этого общества, кто высшей целью своей жизни ставит добиться положения в нем. Такого человека подобный приговор больше всего страшит, и он стремится всеми силами приспособиться к обществу, жертвуя своей индивидуальностью.

Таких героев в пьесе большинство. Каждый из них по-своему обнаруживает страх перед общественным мнением: и Фамусов с его паническим: «Под суд, под суд!», с его комичным ужасом при воспоминании о Марье Алексевне; и Репетилов, храбрец и бунтарь на словах. тушующийся от возгласов: Мсье Репетилов! Вы! Мсье Репетилов! Что вы! Да как вы? Можно ль против всех! Да почему вы? Стыд и смех, — и покорно отвечающий: «Простите, я не знал, что это слишком гласно». Как мы видим, не смеют «свое суждение иметь» не только такие заведомо беспринципные герои, как Молчалин, даже Платон Михайлович Горич, прекрасно зная Чацкого, после некоторого колебания предает старого друга, не в силах противостоять общественному суждению («Ну все, так верить поневоле»). Только Чацкий не в силах притворяться и скрывать свои убеждения, подделываясь под мнение большинства, — остается безоружен перед судом толпы и обречен выслушать ее приговор.

На это не решается даже Евгений Онегин. Ведь та же тема — человек перед лицом общественного суда — звучит и в пушкинском романе. Не случайны переклички текста романа с комедией Грибоедова:

И вот на чем вертится мир,

И вот — общественное мненье! —

восклицает автор, когда Онегин не может нарушить принятые в обществе приличия. Избегая насмешек светского сплетника Зарецкого (не случайна и параллель: Зарецкий — Загорецкий), он фактически демонстрирует, что более приемлемый выход — убить друга из-за пустяка на бессмысленной дуэли. Здесь буквально и зловеще воплощается грибоедовская формулировка: «Злые языки страшнее пистолета».

Подобная ситуация — надежный пробный камень для человека, считающего себя независимым мыслителем, стоящим выше толпы. Онегин, как можно видеть, не выдерживает испытания. И только Чацкий, при всей неразумности его прямолинейного вызова, при всей смехотворности попыток доказать что-то «московским бабушкам», сохраняет свои убеждения, свое истинное лицо, не кривит душой, не стесняется в одиночку пойти против всех. Он вступает в спор практически по всем вопросам жизни: о государственном и общественном устройстве России и о проблемах воспитания детей в дворянских семьях, об отношении помещика к крепостным и о национальном достоинстве русского человека, о просвещении и о свободе личности в обществе, о службе как служении делу и о службе как прислуживании вышестоящему начальству. О чем бы ни шла речь, во всем он смеет «свое суждение иметь», рискуя оказаться изгоем.

Нельзя не заметить, что в пьесе есть только один до определенной степени похожий на него человек — это Софья. Она не слишком интересуется политическими вопросами и не рассуждает о них, но в решении главного вопроса в жизни женщины — выбора личной судьбы — она вполне самостоятельна: «Хочу — люблю, хочу — скажу». Она, барышня, всерьез думает о неравном браке с «безродным» секретарем, что вызвало бы скандал в ее кругу. Таким, как она, общественный суд готовит свой приговор, свой «мильон терзаний». Но для нее, как и для Чацкого, ее личная свобода выше, чем признание толпы. Своей искренностью и наивностью в истории с, Молчалиным она напоминает Татьяну Ларину, которая не побоялась честно выразить свои чувства.

Однако, поскольку Софья не вступает в споры по социальным вопросам, подобно Чацкому, а просто борется за свое право на любовь (и до конца пьесы — тайно), то ее конфликт с обществом не так явен, он затушеван, и в какие-то моменты она даже сливается с толпой, присоединяется к ней, — например, в осуждении Чацкого, который один испытал всю тяжесть суда толпы и изгнанничества.

Но, несмотря на горечь разочарования, Чацкий не выглядит человеком, который побежден и собирается сдаваться. Будучи «подсудимым», беспрестанно обвиняемым, он осмеливается подвергнуть сомнению «компетентность» суда. Можно задаться вопросом: чем сильны люди круга Фамусова, почему они чувствуют себя вправе судить? Очевидно, они опираются на авторитет большинства, все высказываемые ими идеи обеспечены поддержкой «отцов» и благоразумных московских «дядюшек». Здесь уместно вспомнить «Думу» Лермонтова:

Богаты мы, едва из колыбели,

Ошибками отцов и поздним их умом, — j

где рисуется похожий психологический тип человека, который не приучен мыслить самостоятельно или же боится этого. Только люди лермонтовского поколения ощущали это вынужденное слияние с толпой как свою трагедию. А герои фамусовского мира спокойно живут представлениями «века минувшего», — ведь фактически только новая, романтическая эпоха поставила проблему человеческой индивидуальности и выделения ее из массы, а до этого коллективное начало господствовало над проявлениями индивидуализма. Люди «века минувшего» не находят ничего зазорного в том, чтобы жить мудростью большинства, не выделяясь из толпы.

Чацкий же опирается на иную систему ценностей, усвоенную им в конечном счете из идеологии европейского просветительского свободомыслия. Следуя этой системе представлений, человек, исходя из своего здравого смысла и голоса своей совести, способен принимать самостоятельные решения и, не останавливаясь перед авторитетами, может вершить свой собственный суд, хотя бы и над всем обществом.

Надо сказать, и по стилю на обвинительные речи куда больше похожи монологи Чацкого, нежели полные разговорно-просторечных словечек реплики героев фамусовского круга. Эти судьи, прячась за спины авторитетных старших (по возрасту или по положению), не могут скрыть своего страха перед одиноким подсудимым («Ах, Боже мой, он карбонари!», «Подальше от него!»). Чацкий же произносит каждый раз целую речь («Говорит, как пишет»), публицистическим пафосом напоминающую поэтические и гражданские выступления декабристов. Ситуация, когда и «один в поле воин», принадлежит к типичным для романтической культуры: герой, который выше толпы, страдает от ее приговора, но одновременно сам вершит свой моральный суд над ней.

Таким образом, судьи и подсудимые меняются ролями. Появляется личность, способная «свое суждение иметь», и конфликт приобретает остроту и объемность. Пьеса Грибоедова является своего рода проекцией, отражающей глубинные изменения, происходившие в русском обществе начала XIX в.

«А судьи кто? (по комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума»)»

Мы изучили комедию А. С. Грибоедова «Горе от ума». Совершим исторический экскурс во времена, описанные в комедии. После войны 1812–1815 гг. в России наступила полоса мрачной правительственной реакции. Победу над Наполеоном стремились использовать для укрепления своей власти. Усилились произвол полиции, цензурные притеснения передовой общественной мысли. Благородные чувства национальной гордости, охватившие передовых людей под влиянием побед в Отечественной войне, омрачились сознанием бесправного положения народа. Они начали понимать, что основным виновником тяжёлого положения народа является самодержавие, которое «отблагодарило» народ введением военных поселений, жестокой реакцией в области культуры и просвещения. Первыми русскими революционерами были декабристы, которые с детства видели ужасы крепостного права и поэтому прониклись глубокой ненавистью к угнетению и крепостничеств, и к тому самому чиновно-бюрократическому обществу, характеристика которого дана Грибоедовым в комедии и о котором я хочу поразмышлять в своём сочинении. Представители фамуского общества — представители века «минувшего». Читая IV действие комедии, я увидела и ярко представила их на балу в доме Фамусова. Всё блестит, всё сверкает. Пышные, изысканные наряды. Но под этим блеском скрываются карьеризм, лживость, бездуховность. Это люди без высоких стремлений и идеалов. Им незачем и не к чему стремиться, разве что только к высоким чинам, богатству и высокому положению в обществе, но это низкие, корыстливые цели. Идеологией фамусовского общества является крепостническая идеология. Фамусовы — ярые крепостники, считающие вполне законным право помещика распоряжаться людьми так, как им угодно и непризнающие в крепостных людях человеческого достоинства, что можно подтвердить репликами Хлествой: «От скуки я взяла с собой Арапку-девку да собачку; вели их накормить, ужо, дружок мой, от ужина солишь подачку» и Фамусова: «В работу вас, на поселенье вас.» На примере же Молчалина можно проследить стремление фамусовского общества к личной выгоде. Молчалин задался целью достичь «степеней известных» и определился в следующем: «Во-первых, угождать всем людям без изъятья — хозяину, где доведётся жить, начальнику, с ним буду я служить, слуге его, который чистит платья, швейцару, дворнику, для избежанья зла, собачке дворника, чтоб ласкова была». Он льстит и угождает при каждом удобном случае всем, кто когда-нибудь может быть ему полезным. Только ради выгоды Молчалин прикидывается влюблённым в Софью, ведь она дочь его начальника и её расположение может очень пригодиться. Только лишь ради выгоды он заискивает перед Хлестовой, составляя ей партию для игры в карты и восторгаясь её собачкой. Как низко, мелко, мерзко: общаться, делать что-то, унижаться — для выгоды! Представители фамусовского общества — люди не слишком-то образованные, и поэтому понятно их враждебное отношение к просвещению, науке, к нерядовым, мыслящим по-новому людям. Стремление это отражается в их репликах. Фамусов говорит об ученье: «Ученье — вот чума, учёность — вот причина», говоря про Чацкого, восклицает: «Опасный человек!», про учителей высказывает: «Берём же побродяг …». Скалозуб тоже ярый враг наших, как Чацкий, защитников просвещений, науки. «Учёностью меня не обморочишь», — говорил он. Фамусовы — преклоняются перед знатностью и богатством — быть богатым их цель; они слепо подражают иностранцам, так как их воспитание было основано на воспитании в духе презрения к народу, к национальной культуре, к русскому языку. Они льстят и лицемерят по отношению к вышестоящим. Так, например, Фамусов, принимая Скалозуба, проявляет вкрадчивость, подобострастие — в тоне речи, в словах появляются ласкательные суффиксы. Начинает прибавлять услужливое — «с»: «Сергей Сергеич, к нам сюда-с». Сплетни, клевета — это испытанное орудие борьбы фамусовского общества с такими людьми, как Чацкий. И мы видим, как новая, необычная фраза, нечаянно брошенная Софьей, о сумашествии Чацкого, быстро распространилась среди гостей. Я пишу сочинение на тему «А судьи кто?». Название темы является первой строкой монолога Чацкого. Монологу предшествует убеждение Фамусова: «Не я один, все так же осуждают.» А кто же осуждает Чацкого, кто может его осуждать?! Не эти же нравственно низкие, бесцельные, невежественные, слабодушные, мелочные людишки! Не они ли? Вот, кажется, прочитали комедию, все события — прошлое, но если подумать, веди и в нашем обществе существуют такие Молчалины, Фамусовы… По словам Гончарова, мы не отодвинулись от эпохи на достаточное расстояние, что между ею и нашим временем шла непроходимая будна. Гончаров говорит про своё время, то же самое мы можем сказать про своё.

ШколеNET

«А Судьи кто? «Сей риторический вопрос, озвученный главным героем комедии А. С. Грибоедова “Горе от ума” Александром Андреевичем Чацким, давно уже покинул пределы литературного произведения и по нынешний день существует самостоятельно. Этим вопросом задается каждый без исключения, ибо сущность человеческого бытия заключена в единстве и борьбе противоположных взглядов и мнений. И оценивается человек по делам его не каким-либо Вселенским Разумом, а другими людьми, имеющими свои добродетели и пороки. Гений Грибоедова состоит в том, что его комедия максимально приближена к реальной человеческой жизни. Автор не просто своим велением противопоставляет “двадцать пять глупцов одному умному человеку”, но и дает уникальную возможность взглянуть на Чацкого глазами других героев комедии. Монолог «А судьи кто? » «шире» , чем ответная развернутая реплика собеседникам: это обличительная речь, направленная не столько против Фамусова и Скалозуба, сколько против всего фамусовского общества, и автору этот монолог необходим для того, чтобы показать полную несовместимость Чацкого не с отдельными лицами этого мира, а со всем консервативным обществом. Отношение к Чацкому второстепенных персонажей целиком и полностью основывается на озвученном кем-либо мнении, обнажая неспособность к самостоятельному анализу и оценке. Скалозуб, которому Фамусов отрекомендовал Чацкого как “делового, малого с головой, славно пишущего и переводящего”, остается при этом мнении даже после монолога главного героя “А судьи кто?! ”, где речь идет об алчной страсти к чинам и мундирам. Тугоуховские обмеряют Чацкого шкалой знатности и состоятельности, опираясь на слова Натальи Дмитриевны Горич. Репетилов занимается пред Чацким самобичеванием, самоуничижением, выражает ему всю преданность, уважение, едва ли представляя даже, кто есть главный герой на самом деле. Каждый из участников комедии кривит зеркало, в котором отражен Чацкий, на свое собственное усмотрение. “Не суди да несудим будешь” — гласит древняя народная мудрость. Истинность ее неоспорима, и именно она стоит гербовой печатью на всей комедии “Горе от ума”. Будучи беспощадным судьей нравов и обычаев московского общества, Чацкий сам попадает под суд, в котором у него нет адвоката, зато есть множество самых разных обвинителей. Задавая свой риторический вопрос, главный герой не получает на него однозначного ответа, ибо риторический вопрос такового ответа не имеет, по определению.
более месяца назад

🗹

Рейтинг
( 2 оценки, среднее 4.5 из 5 )
Понравилась статья? Поделиться с друзьями: