«Старосветские помещики»: краткое содержание. «Старосветские помещики» Гоголя

Знакомство с главными героями

В одной из отдаленных деревень в Малороссии живут старички Товстогубы: Пульхерия Ивановна, серьезная на вид хлопотунья, и Афанасий Иванович, любитель подшутить над своей хозяйкой. Они владеют довольно большим хозяйством. Жизнь их тиха и спокойна. Каждый, кто заезжает в этот благословенный уголок, поражается тому, как все волнения бушующего мира перестают здесь довлеть над умами и душами людей. Кажется, что этот низенький барский домик, утопающий в зелени, живет какой-то своей особенной жизнью. Целыми днями в нем готовятся припасы, варятся повидло и наливки, желе и пастила, сушатся грибы.

Главные герои повести Н.В. Гоголя

Главными и единственными героями повести являются пожилые муж и жена Афанасий Иванович Товстогуб и Пульхерия Ивановна Товстогубиха

, в любви верности и заботе друг о друге прожившие свою жизнь.

Как пишет в начале повести автор, эта супружеская пара является примером тех старичков уже прошедшего века, которые жили чисто и скромно в своих уединенных владениях. В повести рисуется идиллический мир людей, живущих по старозаветным канонам.

Важно!

Не следует путать слова «старославянские» и «старосветские», где второе понятие обозначает то, что устарело и не соответствует современному образу жизни.

Взаимная привязанность стариков

Афанасий Петрович и Пульхерия Ивановна не имеют детей. Всю свою нерастраченную нежность и теплоту они обратили друг на друга.

Когда-то, давным-давно, наш герой служил компанейцем, затем стал секунд-майором. На Пульхерии Ивановне он женился тогда, когда ему было тридцать лет. Ходили слухи, что он очень ловко увез ее от недовольных родственников, чтобы обвенчаться. Всю жизнь эти милые люди прожили душа в душу. Со стороны было очень интересно наблюдать, как они трогательно обращались друг к другу на «вы». Почувствовать прелесть безмятежной и спокойной жизни главных героев повести поможет вам ее краткое содержание. «Старосветские помещики» — это история глубокой сердечной привязанности и заботы о близких людях.

Гостеприимство старосветских владетелей

Очень любили эти старички покушать. Как только наступало утро, в доме уже пели на все лады скрипящие двери. Девки в полосатых исподницах бегали по кухне и готовили всевозможные кушанья. Пульхерия Ивановна ходила повсюду, контролируя и распоряжаясь, звеня ключами, беспрестанно открывая и закрывая многочисленные замки амбаров и чуланов. Завтрак хозяев всегда начинался с кофе, за ним следовали коржики с салом, пирожки с маком, рыжики соленые, чарка водки с сушеными рыбками и грибками для Афанасия Ивановича и так далее. А как гостеприимны были эти милые и добрые старички! Если приходилось у них задержаться какому-нибудь человеку, его ежечасно потчевали лучшими блюдами домашней кухни. Хозяева с вниманием и удовольствием слушали рассказы странников. Казалось, что они жили для гостей.

Если вдруг проезжающий мимо и навестивший старичков человек поздним вечером вдруг собирался в дорогу, то они со всем жаром принимались его убеждать остаться и переночевать у них. И гость всегда оставался. Наградой ему были обильный, источающий ароматы ужин, радушный, согревающий и вместе с тем усыпляющий рассказ хозяев дома, теплая мягкая постель. Таковы были эти старосветские помещики. Очень краткое содержание данной повести позволит понять авторский замысел и составить представление об образе жизни этих тихих, добрых обитателей дома.

Старосветские помещики

Но самое замечательное в доме – были поющие двери. Как только наставало утро, пение дверей раздавалось по всему дому. Я не могу сказать, отчего они пели: перержавевшие ли петли были тому виною или сам механик, делавший их, скрыл в них какой-нибудь секрет, – но замечательно то, что каждая дверь имела свой особенный голос: дверь, ведущая в спальню, пела самым тоненьким дискантом; дверь в столовую хрипела басом; но та, которая была в сенях, издавала какой-то странный дребезжащий и вместе стонущий звук, так что, вслушиваясь в него, очень ясно наконец слышалось: «батюшки, я зябну!» Я знаю, что многим очень не нравится этот звук; но я его очень люблю, и если мне случится иногда здесь услышать скрып дверей, тогда мне вдруг так и запахнет деревнею, низенькой комнаткой, озаренной свечкой в старинном подсвечнике, ужином, уже стоящим на столе, майскою темною ночью, глядящею из сада, сквозь растворенное окно, на стол, уставленный приборами, соловьем, обдающим сад, дом и дальнюю реку своими раскатами, страхом и шорохом ветвей… и Боже, какая длинная навевается мне тогда вереница воспоминаний!

Стулья в комнате были деревянные, массивные, какими обыкновенно отличается старина; они были все с высокими выточенными спинками, в натуральном виде, без всякого лака и краски; они не были даже обиты материею и были несколько похожи на те стулья, на которые и доныне садятся архиереи. Трехугольные столики по углам, четырехугольные перед диваном и зеркалом в тоненьких золотых рамах, выточенных листьями, которых мухи усеяли черными точками, ковер перед диваном с птицами, похожими на цветы, и цветами, похожими на птиц, – вот все почти убранство невзыскательного домика, где жили мои старики.

Девичья была набита молодыми и немолодыми девушками в полосатых исподницах, которым иногда Пульхерия Ивановна давала шить какие-нибудь безделушки и заставляла чистить ягоды, но которые большею частию бегали на кухню и спали. Пульхерия Ивановна почитала необходимостию держать их в доме и строго смотрела за их нравственностью. Но, к чрезвычайному ее удивлению, не проходило нескольких месяцев, чтобы у которой-нибудь из ее девушек стан не делался гораздо полнее обыкновенного; тем более это казалось удивительно, что в доме почти никого не было из холостых людей, выключая разве только комнатного мальчика, который ходил в сером полуфраке, с босыми ногами, и если не ел, то уж верно спал. Пульхерия Ивановна обыкновенно бранила виновную и наказывала строго, чтобы вперед этого не было. На стеклах окон звенело страшное множество мух, которых всех покрывал толстый бас шмеля, иногда сопровождаемый пронзительными визжаниями ос; но как только подавали свечи, вся эта ватага отправлялась на ночлег и покрывала черною тучею весь потолок.

Афанасий Иванович очень мало занимался хозяйством, хотя, впрочем, ездил иногда к косарям и жнецам и смотрел довольно пристально на их работу; все бремя правления лежало на Пульхерии Ивановне. Хозяйство Пульхерии Ивановны состояло в беспрестанном отпирании и запирании кладовой, в солении, сушении, варении бесчисленного множества фруктов и растений. Ее дом был совершенно похож на химическую лабораторию. Под яблонею вечно был разложен огонь, и никогда почти не снимался с железного треножника котел или медный таз с вареньем, желе, пастилою, деланными на меду, на сахаре и не помню еще на чем. Под другим деревом кучер вечно перегонял в медном лембике[3] водку на персиковые листья, на черемуховый цвет, на золототысячник, на вишневые косточки, и к концу этого процесса совершенно не был в состоянии поворотить языком, болтал такой вздор, что Пульхерия Ивановна ничего не могла понять, и отправлялся на кухню спать. Всей этой дряни наваривалось, насоливалось, насушивалось такое множество, что, вероятно, она потопила бы наконец весь двор, потому что Пульхерия Ивановна всегда сверх расчисленного на потребление любила приготовлять еще на запас, если бы большая половина этого не съедалась дворовыми девками, которые, забираясь в кладовую, так ужасно там объедались, что целый день стонали и жаловались на животы свои.

В хлебопашество и прочие хозяйственные статьи вне двора Пульхерия Ивановна мало имела возможности входить. Приказчик, соединившись с войтом,[4] обкрадывали немилосердным образом. Они завели обыкновение входить в господские леса, как в свои собственные, наделывали множество саней и продавали их на ближней ярмарке; кроме того, все толстые дубы они продавали на сруб для мельниц соседним козакам. Один только раз Пульхерия Ивановна пожелала обревизировать свои леса. Для этого были запряжены дрожки с огромными кожаными фартуками, от которых, как только кучер встряхивал вожжами и лошади, служившие еще в милиции, трогались с своего места, воздух наполнялся странными звуками, так что вдруг были слышны и флейта, и бубны, и барабан; каждый гвоздик и железная скобка звенели до того, что возле самых мельниц было слышно, как пани выезжала со двора, хотя это расстояние было не менее двух верст. Пульхерия Ивановна не могла не заметить страшного опустошения в лесу и потери тех дубов, которые она еще в детстве знавала столетними.

– Отчего это у тебя, Ничипор, – сказала она, обратясь к своему приказчику, тут же находившемуся, – дубки сделались так редкими? Гляди, чтобы у тебя волосы на голове не стали редки.

– Отчего редки? – говаривал обыкновенно приказчик, – пропали! Так-таки совсем пропали: и громом побило, и черви проточили, – пропали, пани, пропали.

Пульхерия Ивановна совершенно удовлетворялась этим ответом и, приехавши домой, давала повеление удвоить только стражу в саду около шпанских вишен и больших зимних дуль.

Эти достойные правители, приказчик и войт, нашли вовсе излишним привозить всю муку в барские амбары, а что с бар будет довольно и половины; наконец, и эту половину привозили они заплесневшую или подмоченную, которая была обракована на ярмарке. Но сколько ни обкрадывали приказчик и войт, как ни ужасно жрали все в дворе, начиная от ключницы до свиней, которые истребляли страшное множество слив и яблок и часто собственными мордами толкали дерево, чтобы стряхнуть с него целый дождь фруктов, сколько ни клевали их воробьи и вороны, сколько вся дворня ни носила гостинцев своим кумовьям в другие деревни и даже таскала из амбаров старые полотна и пряжу, что все обращалось ко всемирному источнику, то есть к шинку, сколько ни крали гости, флегматические кучера и лакеи, – но благословенная земля производила всего в таком множестве, Афанасию Ивановичу и Пульхерии Ивановне так мало было нужно, что все эти страшные хищения казались вовсе незаметными в их хозяйстве.

Оба старичка, по старинному обычаю старосветских помещиков, очень любили покушать. Как только занималась заря (они всегда вставали рано) и как только двери заводили свой разноголосый концерт, они уже сидели за столиком и пили кофе. Напившись кофею, Афанасий Иванович выходил в сени и, стряхнувши платком, говорил: «Киш, киш! пошли, гуси, с крыльца!» На дворе ему обыкновенно попадался приказчик. Он, по обыкновению, вступал с ним в разговор, расспрашивал о работах с величайшею подробностью и такие сообщал ему замечания и приказания, которые удивили бы всякого необыкновенным познанием хозяйства, и какой-нибудь новичок не осмелился бы и подумать, чтобы можно было украсть у такого зоркого хозяина. Но приказчик его был обстрелянная птица: он знал, как нужно отвечать, а еще более, как нужно хозяйничать.

После этого Афанасий Иванович возвращался в покои и говорил, приблизившись к Пульхерии Ивановне:

– А что, Пульхерия Ивановна, может быть, пора закусить чего-нибудь?

– Чего же бы теперь, Афанасий Иванович, закусить? разве коржиков с салом, или пирожков с маком, или, может быть, рыжиков соленых?

– Пожалуй, хоть и рыжиков или пирожков, – отвечал Афанасий Иванович, и на столе вдруг являлась скатерть с пирожками и рыжиками.

За час до обеда Афанасий Иванович закушивал снова, выпивал старинную серебряную чарку водки, заедал грибками, разными сушеными рыбками и прочим. Обедать садились в двенадцать часов. Кроме блюд и соусников, на столе стояло множество горшочков с замазанными крышками, чтобы не могло выдохнуться какое-нибудь аппетитное изделие старинной вкусной кухни. За обедом обыкновенно шел разговор о предметах, самых близких к обеду.

– Мне кажется, как будто эта каша, – говаривал обыкновенно Афанасий Иванович, – немного пригорела; вам этого не кажется, Пульхерия Ивановна?

– Нет, Афанасий Иванович; вы положите побольше масла, тогда она не будет казаться пригорелою, или вот возьмите этого соусу с грибками и подлейте к ней.

Смерть Пульхерии Ивановны

Жизнь милых стариков была безмятежна. Казалось, что так будет всегда. Однако вскоре с хозяйкой дома приключилось одно происшествие, имевшее для супругов трагические последствия. У Пульхерии Ивановны была беленькая кошечка, о которой добрая старушка очень заботилась. Однажды она пропала: сманили местные коты. Через три дня беглянка объявилась. Хозяйка тут же распорядилась дать ей молока и попробовала приласкать животное. Но кошечка дичилась, и когда Пульхерия Ивановна протянула к ней руку, неблагодарное создание бросилось в окно и убежало. Больше кошечки никто не видел. С этого дня милая старушка стала скучна и задумчива. На вопросы мужа о ее самочувствии она отвечала, что предчувствует скорою смерть. Все попытки Афанасия Ивановича развеселить супругу заканчивались неудачей. Пульхерия Ивановна все твердила о том, что это, видимо, смерть за ней приходила в образе ее кошечки. Она настолько себя убедила в этом, что вскоре слегла и по происшествии некоторого времени действительно скончалась.

Но на этом не заканчивает свою повесть Гоголь. «Старосветские помещики» (краткое содержание здесь приводится) – произведение с трагическим финалом. Посмотрим, что дальше ждет осиротевшего хозяина дома?

Одиночество Афанасия Ивановича

Покойницу обмыли, обрядили в приготовленное ею самой платье и положили в гроб. Афанасий Иванович на все это смотрел безучастно, как будто не с ним это все происходило. Бедняга все не мог оправиться от такого удара и поверить в то, что его дорогой любимой женушки больше нет. Лишь когда могилу сравняли с землей, он вырвался вперед и произнес: «Вот уж и погребли? Зачем же?» После этого одиночество и тоска с головой накрыли веселого некогда старичка. Придя с кладбища, он громко рыдал в комнате Пульхерии Ивановны. Дворовые стали переживать за то, как бы он с собою что-нибудь не сделал. Первое время они прятали от него ножи и все острые предметы, которыми он мог себя ранить. Но вскоре они успокоились и перестали следовать за хозяином дома по пятам. А он тут же достал пистолет и выстрелил себе в голову. Его нашли с размозжённым черепом. Рана оказалось несмертельной. Вызвали доктора, который поставил старичка на ноги. Но как только домашний люд успокоился и вновь перестал следить за Афанасием Ивановичем, тот бросился под колеса экипажа. Ему повредило руку и ногу, но он опять остался жив. Скоро его уже видели в многолюдном зале увеселительного заведения играющим в карты. За спинкой его кресла стояла, улыбаясь, его молодая жена. Все это были попытки заглушить щемящую тоску и скорбь. Почувствовать всю безнадежность, овладевшую главным героем повести, можно, даже прочтя ее краткое содержание. «Старосветские помещики» — произведение о безграничной нежности и привязанности людей, проживших вместе всю жизнь.

Печальный финал

Спустя пять лет после описанных событий автор возвратился в этот хуторок, чтобы навестить хозяина дома. Что же он увидел здесь? В некогда богатом хозяйстве царит запустение. Избы мужиков почти развалились, а сами они спились и числились в большинстве своем в бегах. Изгородь возле барского дома почти упала. Везде чувствовалось отсутствие хозяйской руки. А самого владельца дома теперь было почти не узнать: он сгорбился и ходил, еле передвигая ноги.

Все в доме напоминало ему о заботливой хозяйке, покинувшей его. Часто он сидел, погрузившись в свои мысли. И в такие минуты по щекам его текли горячие слезы. Вскоре и Афанасия Ивановича не стало. Причем кончина его имеет нечто общее с кончиной самой Пульхерии Ивановны. Однажды летним солнечным днем он гулял по саду. Вдруг ему почудилось, что кто-то окликнул его по имени. Убедив себя в том, что это была обожаемая им покойная супруга, Афанасий Иванович стал сохнуть, хиреть и вскоре умер. Похоронили его рядом с женой. После этого в поместье приехал какой-то дальний родственник стариков и принялся «поднимать» упавшее хозяйство. За несколько месяцев оно было пущено по ветру. Таково краткое содержание рассказа «Старосветские помещики». Финал произведения печален. Эра безмятежности безвозвратно ушла в прошлое.

Мы познакомились с одним из рассказов В. Н. Гоголя. Здесь приведено его краткое содержание. «Старосветские помещики» — одно из любимых публикой произведений великого классика уже многие десятилетия.

Анализ произведения

Текст произведения «Старосветские помещики» не делится на главы, так как написан в жанре повести, цельного небольшого повествования, при издании включается в сборник с другими произведениями Н. В. Гоголя.

Повесть Николая Васильевича является очень точной иллюстрацией жизни, протекающей в удаленных помещичьих имениях в Малороссии на рубеже XVIII – XIX веков. Она описывает старый уклад жизни помещиков XVIII века. Гоголь рисует картину исчезновения таких поместий вместе со смертью их хозяев и последних представителей предыдущего века.

Наиболее важной в этом произведении является тема глубины человеческого сердца тех людей ушедшей эпохи. Главная мысль произведения заключена в создании образа людей, проживших удивительно простую жизнь, но умеющих чувствовать и любить по-настоящему.

Недаром Николай Васильевич приводит в конце эпизод с молодым человеком, чья возлюбленная очень рано умерла. Гоголь описывает эти ярко выраженные его страдания, попытки самоубийства и сокрушения, а потом сообщает, что через год он уже был женат на другой девушке.

И как иначе описывает он состояние Афанасия Ивановича, который почти не проронил и слезы на людях во время похорон, но проплакал всю ночь в уединении, а спустя пять лет чувствовал утрату также остро, что даже не мог спокойно произносить имя покойницы. И радовался приближению смерти, так как она приближала его встречу с горячо любимой супругой.