Мороз, Красный нос. Некрасов Н.А, (Есть женщины в русских селеньях)

Содержание

Часть первая. Смерть крестьянина
Часть вторая. Мороз, Красный Нос
Посвящаю моей сестре Анне Алексеевне

Николай Алексеевич Некрасов

Ты опять упрекнула меня, Что я с Музой моей раздружился, Что заботам текущего дня И забавам его подчинился. Для житейских расчетов и чар Не расстался б я с Музой моею, Но бог весть, не погас ли тот дар, Что, бывало, дружил меня с нею? Но не брат еще людям поэт, И тернист его путь, и непрочен, Я умел не бояться клевет, Не был ими я сам озабочен; Но я знал, чье во мраке ночном Надрывалося сердце с печали И на чью они грудь упадали свинцом И кому они жизнь отравляли. И пускай они мимо прошли, Надо мною ходившие грозы, Знаю я, чьи молитвы и слезы Роковую стрелу отвели… Да и время ушло, — я устал… Пусть я не был бойцом без упрека, Но я силы в себе сознавал, Я во многое верил глубоко, А теперь — мне пора умирать… Не затем же пускаться в дорогу, Чтобы в любящем сердце опять Пробудить роковую тревогу…

Присмиревшую Музу мою Я и сам неохотно ласкаю… Я последнюю песню пою Для тебя — и тебе посвящаю. Но не будет она веселей, Будет много печальнее прежней, Потому что на сердце темней И в грядущем еще безнадежней…

Буря воет в саду, буря ломится в дом, Я боюсь, чтоб она не сломила Старый дуб, что посажен отцом, И ту иву, что мать посадила, Эту иву, которую ты С нашей участью странно связала, На которой поблекли листы В ночь, как бедная мать умирала…

И дрожит и пестреет окно… Чу! как крупные градины скачут! Милый друг, поняла ты давно — Здесь одни только камни не плачут… …………………………………………..

О произведении

Поэма «Мороз, Красный нос» Некрасова, написанная в 1863 году, была посвящена любимой сестре писателя, Анне. В своем произведении Некрасов не изменил столь близкой ему теме и описал тяжелую жизнь крестьян с их незамысловатыми радостями и горестями, каторжным трудом и мимолетным отдыхом.

Для лучшей подготовки к уроку литературы рекомендуем читать онлайн краткое содержание «Мороз, Красный нос» по главам (частям). Пересказ книги будет полезен и для читательского дневника.

Материал подготовлен совместно с учителем высшей категории Кучминой Надеждой Владимировной.

Опыт работы учителем русского языка и литературы — 27 лет.

Часть первая Смерть крестьянина

I

Савраска увяз в половине сугроба Две пары промерзлых лаптей Да угол рогожей покрытого гроба Торчат из убогих дровней.

Старуха в больших рукавицах Савраску сошла понукать. Сосульки у ней на ресницах, С морозу — должно полагать.

Иллюстрация Пластова к поэме Некрасова «Мороз, Красный Нос»

II

Привычная дума поэта Вперед забежать ей спешит: Как саваном, снегом одета, Избушка в деревне стоит,

В избушке — теленок в подклети, Мертвец на скамье у окна; Шумят его глупые дети, Тихонько рыдает жена.

Сшивая проворной иголкой На саван куски полотна, Как дождь, зарядивший надолго, Негромко рыдает она.

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

III

Три тяжкие доли имела судьба, И первая доля: с рабом повенчаться, Вторая — быть матерью сына раба, А третья — до гроба рабу покоряться, И все эти грозные доли легли На женщину русской земли.

Века протекали — всё к счастью стремилось, Всё в мире по нескольку раз изменилось, Одну только бог изменить забывал Суровую долю крестьянки. И все мы согласны, что тип измельчал Красивой и мощной славянки.

Случайная жертва судьбы! Ты глухо, незримо страдала, Ты свету кровавой борьбы И жалоб своих не вверяла, —

Но мне ты их скажешь, мой друг! Ты с детства со мною знакома. Ты вся — воплощенный испуг, Ты вся — вековая истома! Тот сердца в груди не носил, Кто слез над тобою не лил!

IV

Однако же речь о крестьянке Затеяли мы, чтоб сказать, Что тип величавой славянки Возможно и ныне сыскать.

Есть женщины в русских селеньях С спокойною важностью лиц, С красивою силой в движеньях, С походкой, со взглядом цариц, —

Их разве слепой не заметит, А зрячий о них говорит: «Пройдет — словно солнце осветит! Посмотрит — рублем подарит!»

Идут они той же дорогой, Какой весь народ наш идет, Но грязь обстановки убогой К ним словно не липнет. Цветет

Красавица, миру на диво, Румяна, стройна, высока, Во всякой одежде красива, Ко всякой работе ловка.

И голод, и холод выносит, Всегда терпелива, ровна… Я видывал, как она косит: Что взмах — то готова копна!

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

Платок у ней на ухо сбился, Того гляди косы падут. Какой-то парнек изловчился И кверху подбросил их, шут!

Тяжелые русые косы Упали на смуглую грудь, Покрыли ей ноженьки босы, Мешают крестьянке взглянуть.

Она отвела их руками, На парня сердито глядит. Лицо величаво, как в раме, Смущеньем и гневом горит…

По будням не любит безделья. Зато вам ее не узнать, Как сгонит улыбка веселья С лица трудовую печать.

Такого сердечного смеха И песни, и пляски такой За деньги не купишь. «Утеха!» — Твердят мужики меж собой.

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

В игре ее конный не словит, В беде — не сробеет, — спасет: Коня на скаку остановит, В горящую избу войдет!

Красивые, ровные зубы, Что крупные перлы у ней, Но строго румяные губы Хранят их красу от людей —

Она улыбается редко… Ей некогда лясы точить, У ней не решится соседка Ухвата, горшка попросить;

Не жалок ей нищий убогий — Вольно ж без работы гулять! Лежит на ней дельности строгой И внутренней силы печать.

В ней ясно и крепко сознанье, Что всё их спасенье в труде, И труд ей несет воздаянье: Семейство не бьется в нужде,

Всегда у них теплая хата, Хлеб выпечен, вкусен квасок, Здоровы и сыты ребята, На праздник есть лишний кусок.

Идет эта баба к обедне Пред всею семьей впереди: Сидит, как на стуле, двухлетний Ребенок у ней на груди,

Рядком шестилетнего сына Нарядная матка ведет… И по сердцу эта картина Всем любящим русский народ!

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

V

И ты красотою дивила, Была и ловка, и сильна, Но горе тебя иссушило, Уснувшего Прокла жена!

Горда ты — ты плакать не хочешь, Крепишься, но холст гробовой Слезами невольно ты мочишь, Сшивая проворной иглой.

Слеза за слезой упадает На быстрые руки твои. Так колос беззвучно роняет Созревшие зерна свои…

VI

В селе, за четыре версты, У церкви, где ветер шатает Подбитые бурей кресты, Местечко старик выбирает;

Устал он, работа трудна, Тут тоже сноровка нужна —

Чтоб крест было видно с дороги, Чтоб солнце играло кругом. В снегу до колен его ноги, В руках его заступ и лом,

Вся в инее шапка большая, Усы, борода в серебре. Недвижно стоит, размышляя, Старик на высоком бугре.

Решился. Крестом обозначил, Где будет могилу копать, Крестом осенился и начал Лопатою снег разгребать.

Иные приемы тут были, Кладбище не то, что поля: Из снегу кресты выходили, Крестами ложилась земля.

Согнув свою старую спину, Он долго, прилежно копал, И желтую мерзлую глину Тотчас же снежок застилал.

Ворона к нему подлетела, Потыкала носом, прошлась: Земля как железо звенела — Ворона ни с чем убралась…

Могила на славу готова, — «Не мне б эту яму копать!» (У старого вырвалось слово) «Не Проклу бы в ней почивать,

Не Проклу!..» Старик оступился, Из рук его выскользнул лом И в белую яму скатился, Старик его вынул с трудом.

Пошел… по дороге шагает… Нет солнца, луна не взошла… Как будто весь мир умирает: Затишье, снежок, полумгла…

VII

В овраге, у речки Желтухи, Старик свою бабу нагнал И тихо спросил у старухи: «Хорош ли гробок-то попал?»

Уста ее чуть прошептали В ответ старику: — Ничего. — Потом они оба молчали, И дровни так тихо бежали, Как будто боялись чего…

Деревня еще не открылась, А близко — мелькает огонь. Старуха крестом осенилась, Шарахнулся в сторону конь —

Без шапки, с ногами босыми, С большим заостренным колом, Внезапно предстал перед ними Старинный знакомец Пахом.

Прикрыты рубахою женской, Звенели вериги на нем; Постукал дурак деревенской В морозную землю колом,

Потом помычал сердобольно, Вздохнул и сказал: «Не беда! На вас он работал довольно, И ваша пришла череда!

Мать сыну-то гроб покупала, Отец ему яму копал, Жена ему саван сшивала — Всем разом работу вам дал!..»

Опять помычал — и без цели В пространство дурак побежал. Вериги уныло звенели, И голые икры блестели, И посох по снегу черкал.

VIII

У дома оставили крышу, К соседке свели ночевать Зазябнувших Машу и Гришу И стали сынка обряжать.

Медлительно, важно, сурово Печальное дело велось: Не сказано лишнего слова, Наружу не выдано слез.

Уснул, потрудившийся в поте! Уснул, поработав земле! Лежит, непричастный заботе, На белом сосновом столе,

Лежит неподвижный, суровой, С горящей свечой в головах, В широкой рубахе холщовой И в липовых новых лаптях.

Большие, с мозолями руки, Подъявшие много труда, Красивое, чуждое муки Лицо — и до рук борода…

IX

Пока мертвеца обряжали, Не выдали словом тоски И только глядеть избегали Друг другу в глаза бедняки,

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

Но вот уже кончено дело, Нет нужды бороться с тоской, И что на душе накипело, Из уст полилося рекой.

Не ветер гудит по ковыли, Не свадебный поезд гремит — Родные по Прокле завыли, По Прокле семья голосит:

«Голубчик ты наш сизокрылой! Куда ты от нас улетел? Пригожеством, ростом и силой Ты ровни в селе не имел,

Родителям был ты советник, Работничек в поле ты был, Гостям хлебосол и приветник, Жену и детей ты любил…

Что ж мало гулял ты по свету? За что нас покинул, родной? Одумал ты думушку эту, Одумал с сырою землей —

Одумал — а нам оставаться Велел во миру, сиротам, Не свежей водой умываться, Слезами горючими нам!

Старуха помрет со кручины, Не жить и отцу твоему, Береза в лесу без вершины — Хозяйка без мужа в дому.

Ее не жалеешь ты, бедной, Детей не жалеешь… Вставай! С полоски своей заповедной По лету сберешь урожай!

Сплесни, ненаглядный, руками, Сокольим глазком посмотри, Тряхни шелковыми кудрями, Сахарны уста раствори!

На радости мы бы сварили И меду и браги хмельной, За стол бы тебя посадили: „Покушай, желанный, родной!“

А сами напротив бы стали — Кормилец, надежа семьи! Очей бы с тебя не спускали, Ловили бы речи твои…»

X

На эти рыданья и стоны Соседи валили гурьбой: Свечу положив у иконы, Творили земные поклоны И шли молчаливо домой.

На смену входили другие. Но вот уж толпа разбрелась, Поужинать сели родные — Капуста да с хлебушком квас.

«Поужинать сели родные…»

Старик бесполезной кручине Собой овладеть не давал: Подладившись ближе к лучине, Он лапоть худой ковырял.

Протяжно и громко вздыхая, Старуха на печку легла, А Дарья, вдова молодая, Проведать ребяток пошла.

Всю ноченьку, стоя у свечки, Читал над усопшим дьячок, И вторил ему из-за печки Пронзительным свистом сверчок,

XI

Сурово метелица выла И снегом кидала в окно, Невесело солнце всходило: В то утро свидетелем было Печальной картины оно.

Савраска, запряженный в сани, Понуро стоял у ворот; Без лишних речей, без рыданий Покойника вынес народ.

Ну, трогай, саврасушка! трогай! Натягивай крепче гужи! Служил ты хозяину много, В последний разок послужи!..

В торговом селе Чистополье Купил он тебя сосунком, Взрастил он тебя на приволье, И вышел ты добрым конем.

С хозяином дружно старался, На зимушку хлеб запасал, Во стаде ребенку давался, Травой да мякиной питался, А тело изрядно держал.

Когда же работы кончались И сковывал землю мороз, С хозяином вы отправлялись С домашнего корма в извоз.

Немало и тут доставалось — Возил ты тяжелую кладь, В жестокую бурю случалось, Измучась, дорогу терять.

Видна на боках твоих впалых Кнута не одна полоса, Зато на дворах постоялых Покушал ты вволю овса.

Слыхал ты в январские ночи Метели пронзительный вой, И волчьи горящие очи Видал на опушке лесной,

Продрогнешь, натерпишься страху, А там — и опять ничего! Да видно хозяин дал маху — Зима доконала его!..

XII

Случилось в глубоком сугробе Полсуток ему простоять, Потом то в жару, то в ознобе Три дня за подводой шагать:

Покойник на срок торопился До места доставить товар. Доставил, домой воротился — Нет голосу, в теле пожар!

Старуха его окатила Водой с девяти веретен И в жаркую баню сводила, Да нет — не поправился он!

Тогда ворожеек созвали — И поят, и шепчут, и трут — Всё худо! Его продевали Три раза сквозь потный хомут,

Спускали родимого в пролубь, Под куричий клали насест… Всему покорялся, как голубь, — А плохо — не пьет и не ест!

Еще положить под медведя, Чтоб тот ему кости размял, Ходебщик сергачевский Федя — Случившийся тут — предлагал.

Но Дарья, хозяйка больного, Прогнала советчика прочь: Испробовать средства иного Задумала баба: и в ночь

Пошла в монастырь отдаленной (Верстах в тридцати от села), Где в некой иконе явленной Целебная сила была.

Пошла, воротилась с иконой — Больной уж безгласен лежал, Одетый как в гроб, причащенный, Увидел жену, простонал

И умер…

XIII

…Саврасушка, трогай, Натягивай крепче гужи! Служил ты хозяину много, В последний разок послужи!

Чу! два похоронных удара! Попы ожидают — иди!.. Убитая, скорбная пара, Шли мать и отец впереди.

Ребята с покойником оба Сидели, не смея рыдать, И, правя савраской, у гроба С вожжами их бедная мать

Иллюстрация к поэме «Мороз, Красный Нос»

Шагала… Глаза ее впали, И был не белей ее щек Надетый на ней в знак печали Из белой холстины платок.

За Дарьей — соседей, соседок Плелась негустая толпа, Толкуя, что Прокловых деток Теперь незавидна судьба,

Что Дарье работы прибудет, Что ждут ее черные дни. «Жалеть ее некому будет», — Согласно решили они…

XIV

Как водится, в яму спустили, Засыпали Прокла землей; Поплакали, громко повыли, Семью пожалели, почтили Покойника щедрой хвалой.

Сам староста, Сидор Иваныч, Вполголоса бабам подвыл, И «Мир тебе, Прокл Севастьяныч! Сказал. — Благодушен ты был,

Жил честно, а главное: в сроки, Уж как тебя бог выручал, Платил господину оброки И подать царю представлял!»

Истратив запас красноречья, Почтенный мужик покряхтел, «Да, вот она, жизнь человечья!» — Прибавил — и шапку надел.

«Свалился… а то-то был в силе!.. Свалимся… не минуть и нам!..» Еще покрестились могиле И с богом пошли по домам.

Высокий, седой, сухопарый, Без шапки, недвижно-немой, Как памятник, дедушка старый Стоял на могиле родной!

Потом старина бородатой Задвигался тихо по ней, Ровняя землицу лопатой, Под вопли старухи своей.

Когда же, оставивши сына, Он с бабой в деревню входил: «Как пьяных, шатает кручина! Гляди-тко!..» — народ говорил.

Вещий сон

Девушка вспоминает сон, который видела перед Стасовым днем. Несметная рать обступила ее. Вдруг она превратилась в ржаные колосья. Дарья взывала о помощи к мужу, но тот не вышел. Крестьянка осталась одна жать рожь. Она понимает, что этот сон оказался вещим, и просит помощи у мужа в непосильном труде, ожидающем ее. Дарья представляет себе зимние ночи без Прокла, бесконечные полотна, которые она будет ткать к женитьбе своего сына. Вместе с мыслями о сыне возникает страх, что Гришу отдадут беззаконно в рекруты, так как заступиться за него будет некому.

Проводы Прокла

Ничего не понимающих детишек отвели к соседям. Мать с отцом в полном суровом молчании обряжают сына в последний путь.

Только после этого семья позволяет себе причитания и слезы. Приходят соседи и староста проститься с Проклом Севастьяновичем, которого уважала вся деревня.