6 доказательств того, что литература полезна в обычной жизни

• Главная
• /
• Статьи
• /
• Как книга влияет на человека

Книги – это основа человеческих знаний. Читая книги, мы учимся чему-то новому, находим для себя захватывающие истории, переживаем яркие эмоции, черпаем уникальную информацию. Многие бросают книги, как только в них пропадает необходимость, например, после завершения учебы. Это большая ошибка.
Как книга влияет на человека? Чтение имеет целый ряд преимуществ. Особенно важно обращаться к книгам в школьные и студенческие годы, не ограничиваясь при этом учебниками и литературой, которая была задана на лето преподавателями. Чтение книг расширяет кругозор, позволяет открыть что-то новое, развить фантазию, получить представление о тех или иных событиях. Что касается взрослых, начитанные мамы и папы смогут помочь с обучением и выполнением домашних заданий, став также хорошим примером своим детям.

Литература учит нас говорить так, чтобы все слушали

Каким образом: учитесь у писателей и поэтов — речь должна быть странной, необычной, нарушать привычные ожидания.

Термин из теории литературы, который это объясняет: остранение.

Кто придумал термин: Виктор Шклов­ский — в статье, опубликованной в 1917 году. В отличие от многих других терминов тео­рии литературы, слово было не взято из обы­денного языка, а придумано специально.

Что это значит: остранить — значит сделать странным. Мы привыкаем к сло­вам, ситуациям и прочим фактам нашего опыта, а писатель с помощью спе­циальных приемов делает привычные вещи необычными, заставляет нас увидеть их как в первый раз, по-новому на них посмотреть и по-новому осмыслить.

Остранение может быть двух типов. В пер­вом случае остраняются слова. Вместо того чтобы назвать вещь прямо, поэт называет ее иноска­зательно: не «в Санкт-Петербурге», а «на брегах Невы». Вместо того чтобы излагать коротко и просто, автор неэкономно расходует слова, например повторяет синонимы или же созвучные слова: «…уж он эту свою бочку поворачивал, переворачивал, чинил, грязнил, наливал, выливал, забивал, скоблил, смолил, белил, катал, шатал, мотал, метал, латал, хомутал…» (Франсуа Рабле в переводе Николая Люби­мова). Все, что расска­зывают в школе о метафорах, сравнениях и прочих фигурах речи, — это примеры остранения слов. Остранением речи являются стихи: в обычной жизни мы смущаемся, сказав что-то случайно в рифму, а в поэзии это обычно достоинство.

Второе применение остранения — к вещам. Вместо того чтобы назвать при­вычную нам вещь одним словом, писатель рисует целую картину, как если бы эту вещь кто-то увидел впервые, например ребенок, дикарь или ино­странец. В обычной жизни восприятие вещей автомати­зиру­ется, мы перестаем ощущать окружающие нас объекты, сводим их к стан­дарт­ным функциям и смыслам. Шкловский писал, что автоматизация «съедает вещи, платье, мебель, жену и страх войны», а цель хорошего писателя — сделать восприятие не автоматическим, а живым.

Толстой в романе «Воскресение» описывает церковную службу — это всем привычная, по крайней мере в его эпоху, церемония, а он до­тошно, с необыч­ным богатством деталей рассказывает, какие жесты произво­дит священ­ник, изображая дело так, как буд­то это видит человек со стороны, не знаю­щий, что такое церковь. В результате изобра­жение службы становится критическим: нас приглашают задуматься над тем, насколько «естествен» и насколько праведен официаль­ный культ, сколько лицемерия может скрываться за его условными обрядами.

Остранение, по Шкловскому, — базовое качество любого художественного творче­ства. Всякое искусство должно как-то остранять свой материал (например, лите­ратура остраняет и язык, и свою тему — то, о чем в произ­ведении написано). Нет остранения — нет искусства Почему иногда мы не замечаем никакого остранения? Понятно, что язык Хлебникова необычный, но что странного в «скучных» описаниях природы у Тургенева? Тут важно помнить: то, что нам сейчас кажется обыч­ным, нейтральным, некогда могло быть очень непривычным: например, те же описания пейзажа, да еще и согласованные с пережи­ваниями персонажей, не были общеприня­тыми еще в европейской литературе XVIII ве­ка, до романтизма с его культом природы. Это значит, что с течением времени слово и произведение искусства сами подвержены автоматизации, могут стереться от упот­ребле­ния. Почему школьник скучает над клас­сическим текстом? Потому что этот текст не кажется ему чем-то новым, неиз­вестным, ему этот текст уже заранее знаком из позднейшей литературы, исполь­зующей те же сюжеты, те же приемы и фи­гуры речи. Более современное произ­ведение покажется ему и более ощутимым. .

Чем это полезно в обычной жизни?

Понять, как работает остранение, — значит научиться, во-первых, самому высказываться эффектно и действенно, так, чтобы тебя не слушали вполуха, а прислушивались внимательно. Во-вторых, это позволяет не только в искус­стве, но и в жизни смотреть на многие вещи остраненно, а значит, и крити­­чески, заново переживать их моральную и общественную неодно­знач­ность. Как писал Шкловский примени­тельно к Толстому, остранение — это «способ добраться до совести».

Роль книги в жизни человека: аргументы из литературы

Но бывают книги, которые не дают уснуть. И таких – большинство. Какое литературное произведение первым приходит на ум, если на тему необходимости чтения просят привести литературный аргумент? Роль книги в жизни человека описывается в романе Рэя Брэдбери «451 по Фаренгейту», и именно его часто вспоминают как пророческую вещь. Очень многое предугадал писатель в своей работе, даже появление наушников-«капелек». Позже он с ужасом осознал, что его фантастическая выдумка обернулась реальным кошмаром. «Есть ощущение, что книги умирают», — говорил он в одном из своих последних интервью, имея в виду электронные носители.

Литература учит видеть за частным — общее

Каким образом: у всего на свете есть структура, и ее надо разглядеть. А на книжках можно потренироваться.

Термин из теории литературы, который это объясняет: структура.

Кто придумал термин: «структура» — слово общенаучного языка, получившее специфи­ческое значение в структуралистской теории литера­туры, например у Юрия Лотмана в 1960-е годы.

Что это значит: допустим, мы читаем роман, где действуют люди, с которыми мы никогда не встречались. И эти люди произносят фразы, которые мы слы­шим в пер­вый раз. Тем не менее мы каким-то образом быстро понимаем, кто является главным героем, а кто — второсте­пенным, какая фраза является остроумной шуткой, а какая — горьким парадоксом. Конкрет­ные персонажи (с их внеш­ностью и биографией) или конкретные фразы в разных романах различ­ные, но мы понимаем, как к ним относиться, потому что привыкли к смысло­вым оппозициям, в которые они включены (в данном случае — «главное — второ­сте­­пенное», «забавное — печальное» и так далее).

Это значит, что у каждого произведения есть структура — абстрактный каркас, состоящий из отношений между элементами; чтобы его увидеть, надо усилием ума опустошить, «выпо­трошить» из текста все конкретное и оставить только те роли, которые тот или другой элемент играет в процессе изложения.

Структуры могут быть уникальными, а могут быть и повторяющимися. Многие произве­дения имеют одну и ту же структуру: все волшебные сказки, все детек­тивы, все торжественные оды. Такие однородные тексты являются нормой в традиционных культурах (таких как фольклор), а то, что нарушает эту норму, отбраковывается. В современной культуре все наоборот: повторя­емость струк­тур характерна для мас­совой словесности (тех же детективов), а выше всего ценятся необычные произведе­ния, структура которых сложна и уникаль­на. Они, конечно, складыва­ются из структур, существующих ранее (в конце концов, просто из стандартных конструкций языка), но в сложном и самобыт­ном тексте эти структуры соединяются и сталкиваются небывалым и уникаль­ным способом.

Например, в «Преступлении и наказании» использованы две жанровые струк­туры: структура криминального романа и структура философского эссе. Читатель должен выделить эти две общие структуры и мысленно создать из них одну новую — вот какую работу на дом задает нам Достоев­ский. Для этого приходится приподняться над конкретным криминальным сюжетом и понять его не как «реальную», то есть уникальную историю убийцы, а как ти­пичную литературную историю, которую он уже встречал в других рома­нах. И припод­няться над философ­ским содержанием и воспринять его не как пря­мое, то есть уникальное обращение к себе, а как новую разработку идейных структур, которые пришли к Достоевскому из предше­ствую­щей литературной традиции.

Чем это полезно в обычной жизни?

Во-первых, умение понять (хотя бы интуи­тивно) структуру произведения необходимо для чтения сложных текстов. Если не пони­маешь, что тебе рассказывают и зачем, попробуй разобраться, как это устроено, — может быть, на основе структуры текста откроется и смысл сообщения.

Во-вторых, знание структур позволяет типи­зировать серийные произведения. В массо­вой культуре, как уже сказано, структуры постоянно повторяются. Если ты усвоил устройство одного такого текста, ты сэконо­мишь время, потому что тебе не надо будет читать другие тексты: ты уже заранее знаешь примерно, как они устроены. Например, если ты прочитал достаточно детективов, то уже в следующем можешь сам быстро вычислить убийцу — не потому, что ты ве­ликий сыщик (реальный сыщик, возможно, будет вести расследование совсем по-другому), а потому что опытный читатель.

И в-третьих, структуры есть не только в литера­туре, а вообще везде. В социаль­ной жизни, в экономике, в политике отношения тоже важнее, чем элементы, которыми они связы­ваются: например, сменяются поколе­ния поли­тиков, но остаются примерно одинаковыми отношения между партиями, которые они представляли. Даже если литература прямо не описывает эти отноше­ния, то она все равно тренирует своего чита­теля в расшифровке структур, а значит, учит его ориентироваться в жизни.

Женщина с книгой. Картина Карла Холсё. Дания, до 1935 годаWikimedia Commons

Почему не стоит бояться, что люди перестанут читать

Почему не нужно бояться за роль книги в жизни человека? Аргументы могут быть такими:

1. Если нет электричества, всегда есть чем заняться: когда перестанут работать телевизоры, отключится Интернет, а на смартфоне сядет батарейка, можно узнать много нового, погрузившись в чтение.
2. Книги помогают отвлечься от проблем, а иногда и решить их. Бывают очень мотивирующие литературные работы, которые могут поддержать в трудный момент и даже вдохновить на новое дело.
3. Чтение увеличивает словарный запас, развивает память и аналитическое мышление.
4. Слабо развитое воображение и творческое мышление тоже можно улучшить при помощи литературы.
5. Невозможность заснуть – ещё одна распространённая современная проблема. Роли книги в жизни человека, аргументы в защиту которой не ограничиваются одним лишь развитием, можно дополнить и расслабляющим, умиротворяющим действием. Некоторые произведения работают как снотворное – не зря же детям на ночь читают сказки! Их это убаюкивает и располагает к хорошим сновидениям. А для взрослых такой сказкой на ночь может стать, например, «Сильмариллион» Толкиена. Хотя для некоторых молодых людей часто и «Властелин колец» того же автора тоже оказывается достаточно убаюкивающим.

Литература учит отличать важное от неважного, ценное — от мусора

Каким образом: если мы понимаем, чем классика ценнее и сложнее попсы, то и в жизни будем лучше разбираться.

Термин из теории литературы, который это объясняет: текст.

Кто придумал термин: это еще одно слово обще­научного языка, которое по-новому проблемати­зировано в структуральной теории литературы, напри­мер Юрием Лотманом в 1970-е годы.

Что это значит: в теории литературы слово «текст» употребляется иначе, чем в языко­знании. Для лингвистики любой осмыслен­ный фрагмент речи является текстом: эсэмэска, обрывочная фраза или роман Джойса «Улисс» — все это тексты.

Иначе обстоит дело в теории литературы: не все написанное (и тем более не все сказанное) признается текстом. Текст — это особо ценное высказывание, кото­рое, в отличие от массы бросовых высказываний, мы считаем нужным сохра­нять, увекове­чивать, постоянно истолковывать (нередко противоположным образом), преподавать в школе. Даже черновик какого-нибудь романа обычно не называется текстом, хотя его тоже могут сохранять и изучать (чтобы лучше понять настоящий текст, то есть роман).

Конечно, сохраняются и толкуются не только художественные тексты — например, юриди­ческие тоже. Но у художественных произведений, по мысли Лотмана, есть еще специфическое качество: они особо сложны по своему устрой­ству. Это потому, что худо­же­ственный текст должен быть написан по крайней мере на двух разных языках — или, в терминах семиотики, он зашифрован как минимум двумя кодами.

Первый из этих кодов — это наш естествен­ный язык. Чтобы прочитать «Пре­ступление и нака­зание», надо знать русский язык (а еще лучше — пони­мать, чем язык середины XIX века отли­чается от того языка, на кото­ром мы говорим сейчас). Вторым кодом могут быть, например, законы литератур­ного жанра: романа, новеллы, поэмы. В случае «Преступления и наказания» это, как мы уже говорили, законы криминального романа и законы философского эссе, которые находятся в динамическом взаимодействии.

Почему важно, чтобы кодов было несколько? Потому что текст, зашифрован­ный одним кодом, можно расшифровать и после этого резюми­ровать, кратко пересказать; его смысл можно зафиксировать, а само высказывание отбросить. Высказывания, стоящие того, чтобы их перечиты­вали и переосмысливали, содержат что-то еще, кроме элементарного одного смысла. Многознач­ность, которую мы ощущаем в литературных текстах, связана с тем, что в них взаимо­действуют несколько разных языков. Иногда каждому из языков соответствует свой персонаж произве­дения: это то, что Михаил Бахтин называл «полифо­нией», равноправным диалогом языков и идей в художественном тексте.

Чем это полезно в обычной жизни?

Во-первых, читая художественные тексты, мы учимся делать различие между куль­турно ценным высказыванием, которое заслуживает подробного истолко­вания и изучения, и теми ненастоящими, неполноценными «текстами», кото­рые можно просто опознать и отложить в сторону или даже сразу выбро­сить, не читая.

Во-вторых, идея текста как особо сложного высказывания, совмещающего в себе разные языки культуры, позволяет понять слож­ность самой культуры, где сосуществуют, взаимодей­ствуют, а часто и конфликтуют между собой разные коды, разные дискурсы, то есть способы языкового осмысления реаль­ности: дискурсы профессиональные, научные (причем разных дисциплин и раз­ных школ), общественно-политические (опять-таки принадлежащие к разным идеологиям) и так далее. А художе­ственный текст является сжатой, компактной моделью такого устройства культуры — на его примере мы на­учаемся распутывать реальное многоязычие социальной жизни, в которой мы живем.

Увеличение словарного запаса

Умение удивить сложным речевым оборотом или запоминающиеся цитатой, которая подходит к теме разговора, также прививается регулярным чтением. Красивая речь и широкий словарный запас могут помочь во время собеседований в учебных заведениях или при приеме на работу. Здесь стоит отметить, что позитивно на словарный запас влияет не каждая литература.

Лучше всего отдать предпочтение классике, а именно великим писателям XVIII-XIX веков – Пушкину, Толстому, Лермонтову, Достоевскому. Несмотря на то, что со времен их писательской деятельности прошло много лет, их работы до сих пор остаются образцом для подражания. Используя в речи архаизмы, можно привлечь внимание к своей речи, а также к тому, о чем вы говорите. Также хорошо демонстрируют себя цитаты с обязательным указанием авторства и отрывки из стихотворений, озвученные в подходящий момент.

Литература учит понимать, когда нас обманывают, — и не поддаваться

Каким образом: нам часто внушают в разных целях, что наша жизнь предопре­делена, — но на самом деле такая предре­шенность есть не в реаль­ности, а только в повествовании о ней. Литература — не жизнь, и об этом важно помнить.

Термин из теории литературы, который это объясняет: повествование/нарратив.

Кто придумал термин: «повествование» — неспециальное и ничейное понятие. Все мы вроде бы знаем, что это такое, но более или менее точное определение выработано только в ХХ веке благодаря таким теорети­кам, как Ролан Барт и Жерар Женетт.

Что это значит: по-английскиnarrative — это любое связное изложение чего-либо. В русской терминологии не всякий такой «нарратив» счи­тается повествованием. Повествование — это, во-первых, рассказ о событиях (а не о чувствах, идеях и тому подобном). Во-вторых, этот рассказ должен вестись, когда события уже прошли: рассказчик мог быть раньше их участником, но теперь все равно говорит о них немного со стороны.

Американский философ Артур Данто приводил такой пример. В повествовании историка может быть фраза «В 1618 году началась Тридцатилетняя война». А вот современник этого события (например, летописец, который заносит начало войны в свою хронику) не мог бы написать такую фразу — потому что не знал, сколько война продлится и как ее потом назовут. Поэтому хро­ника — летопись, бортовой журнал или днев­ник — не является настоя­щим повество­ватель­ным текстом, хотя в ней есть рассказчик и сообщается о цепи собы­тий.

Повествование — это взгляд из будущего, который устанавливает связи между событиями, следующими друг за другом. И такая связь, установленная задним числом и вытянутая в одну линию (из события А вытекает событие В, из собы­тия В — собы­тие С…), дает более схематичную картину, чем в действитель­ности.

Логика повествования отлична от логики реальности. Как объяснял Барт, эта логика основывается на принципе «после этого — значит, вследствие этого», то есть причиной события по умолчанию считается другое событие, о котором нам сообщили раньше. Разумеется, в жизни это не так: у события могут быть многие другие причины, которые нам неизвестны и не прямо ему предшество­вали. Но повество­вательный дискурс это игнорирует.

Благодаря этому в художественном повествова­нии меньше сюрпризов, чем в реальной жизни, — и мы можем легче, чем в жизни, предсказывать следую­щие события. Например, мы знаем, что главный герой романа если и умрет, то лишь незадолго до конца книги, а если попадет в смер­тель­ную опасность в середине книги, то наверня­ка спасется. Это обусловлено не его волшеб­ной неуязвимостью, а просто тем, что повествование так устроено.

Литература сама иногда критикует и высмеивает такую повествовательную логику. Есть, например, знаменитое предание из древнеримской истории: царь Тарквиний обесчестил добродетельную Лукрецию, она покончила с собой, народ возмутился, изгнал Тарквиния, и с тех пор в Риме вместо царской власти стала республика. Это сильный, убедительный нарратив, где одно событие вроде бы с необходимостью следует за другим, вплоть до смены политического режима. Но вот Пушкин задался вопросом: а что, если бы Лукреция в реши­тель­ный момент дала Тарквинию пощечину? И написал поэму «Граф Нулин», где сельская помещица именно таким способом дает от ворот поворот назой­ливому столичному ухажеру. Получилось, конечно, опять-таки повествование, тоже по-своему логичное — но другое, пародирующее и деконструи­рующее логику предания.

Чем это полезно в обычной жизни?

Логика жизни отличается от нарративной логики, однако мы склонны об этом забывать. В резуль­тате мы начинаем осмыслять свою реальную жизнь как не­кое повествование. Например, мы мысленно выстраиваем цепочку причин и следствий и убеждаем себя, что то, что с нами происходит, фатально неиз­бежно. Мы гово­рим «полоса везения» или «невезения», как будто однажды выпавшая удача или неудача тянет за собой другие. На самом деле это иллю­зия: мы подчиняем сложную многофакторную действительность простой линейной повествовательной схеме.

Эта иллюзия может быть и следствием сознательного, корыстного обмана: по той же схеме строятся так называемые политические и идеологические нарративы, когда целому народу внушают безальтерна­тивную версию его истории. Иногда говорят: «История не знает сослагательного наклоне­ния». Нужно правильно понимать эту фразу: «история» здесь значит «повествование об исторических событиях», которое ведется задним числом и выстроено в одну прямую линию. А настоящая история (процесс совершающихся событий и поступков) всегда могла пойти по-другому, и историки это знают, исследуя несбывшиеся варианты ее развития. «История», где все предрешено и не могло случиться иначе, нужна не историкам, а политикам, которые любят с помощью такой идеологии оправдывать свои ошибки и преступления.

Литература и наука о ней дают нам инстру­менты, позволяющие замечать такие уловки и не попадаться на удочку нарративных иллюзий в реальной жизни. Что эффектно и изящно в романе, может быть грубым обманом или самообма­ном в действитель­ности, в политике и обществе.

Интерьер с читающей женщиной. Картина Карла Холсё. Дания, до 1935 года© Fine Art Images / Diomedia

Влияние книги на человека: примеры из литературы

Что ещё можно сказать про роль книги в жизни человека? Аргументы из литературы, которые можно привести для её иллюстрации, содержатся в «Зелёной лампе» Александра Грина. В этом рассказе молодому человеку было запрещено разговаривать с кем-либо, сидя дома, – он не сошел с ума только благодаря книге. Для Максима Горького чтение было лекарством от «мерзостей жизни». Разве это не аргумент? Роль книги в жизни человека он выразил словами своего героя Смурого (повесть «В людях»), который говорил, что чтение – лучшее в жизни.

Герой романа Н. Островского «Как закалялась сталь» Корчагин говорит о своей способности переносить боль: «Читайте «Овод»». Книга часто бывает толчком к принятию важного решения, например, в «Повести о настоящем человеке» Б. Полевого или поэме А. Твардовского «Василий Тёркин».

Литература воспитывает в нас свободных людей, совершающих самостоятельный выбор

Каким образом: когда мы читаем, мы не просто впитываем те смыслы, которые заложил в произ­ведение автор, — на самом деле мы постоянно совершаем выбор.

Термин из теории литературы, который это объясняет: чтение.

Кто придумал термин: все мы что-то читаем и вроде бы знаем, что это за занятие. Теория ХХ века — Ролан Барт, Ханс Роберт Яусс, Вольфганг Изер, Умберто Эко и другие ученые — сделала чтение проблемой и развернула к этой проблеме научные исследования.

Что это значит: литературоведение XIX века в основном изучало, как лите­ратура пишется, — сейчас больше думают о том, как она читается, насколько устройство литературного текста программирует тот или иной способ его чтения. Иными словами, у чтения, как и у текста, есть своя структура, и она лишь отчасти предопреде­ляется структурой текста. Чтение — творче­ский процесс: не усвоение однозначно заданного смысла, а свободная деятельность, в ходе которой читатель совершает множе­ство выборов, начиная с выбора, читать ли вообще данное произведение или не читать. А наука о литературе ищет в текстах момен­ты неопределенности, которые позволяют читателю выбирать между разными интерпретациями.

Что значит, что читатель выбирает? Он может читать произведение крити­чески или некри­тически, в разные моменты чтения применять к тексту разные способы дешифровки, опираясь на разные языки культуры. (Уже говорилось о двойственной структуре «Преступления и нака­зания»; так же и роман Умберто Эко, который был и ученым, и писателем, «Имя розы», можно читать как детектив, а можно — как фило­софское размышление о культуре.) В самом творческом случае читатель может даже пересочинять текст, например, сказать себе: «Я хочу, чтобы герои выжили и пожени­лись», и воображать такой финал, противо­речащий авторскому; или на­писать собственный вариант текста, его сиквел или приквел, как делают сочинители фанфиков.

Мы можем читать текст на общем с автором родном языке, на чужом языке оригинала, в переводе. Мы можем читать впервые или перечитывать, и наша реакция будет отличаться от первого чтения — мы ведь уже знаем, чем все кончилось. Мы можем читать с разными намерениями: отождествиться с геро­ем и через его судьбу что-то узнать об отношениях между людьми; или погру­зиться в язык / культурный код текста и освоить его сложные смыслы и спо­собы их выражения; или, скажем, испытать шок от нарушения эстетиче­ских или моральных традиций — типичное удовольствие совре­мен­ного читателя, которому недаром так и рекламируют книги: «сногсши­бательное произ­ведение».

Способы чтения бывают не только индиви­дуальными, но и коллективными, то есть разделяются многими людьми и историче­ски изменяются. Например, Ханс Роберт Яусс показал, как менялось на протяжении короткого времени — жизни одного-двух поколений — восприятие французской публикой романа Флобера «Госпожа Бовари»: сначала в книге увидели лишь шокирующе «неприличное» описание адюльтеров (автора даже привлекли было за это к суду), но постепен­но возобладала другая точка зрения: в судьбе флоберовской героини стали читать критику противоречий буржуазного брака и даже, еще шире, универ­сальную склонность человека считать себя не таким, как он есть в действитель­ности (один из критиков так и назвал эту склонность — «боваризм»).

Чем это полезно в обычной жизни?

Все это значит, что литература формирует читателя как свободного человека, который самостоятельно вырабатывает свою пози­цию. Вместе с тем задача теории литературы — признавая за читателем свободу интерпретации, показать, что не все интерпретации равноценны. Какие-то из них могут быть более успешными, а какие-то — напрасными, не приносить никакого прира­щения смысла — когда читатель вчитывает в текст только то, что заранее знает сам и хочет в нем видеть. Иными словами, чтение следует изучать как ответст­венную свободу. Нет неиз­менной и однозначной «канонической» интерпре­тации текста, но разные возможные интерпре­тации подлежат сравнению и оценке, у них есть свои достоинства и недостатки.

Теорию чтения очень легко перенести с художественного текста на любую смысловую продукцию, с которой встречается человек, — на рекламу, пропа­ганду политической идеологии. Разбираясь в структурах чтения, мы лучше понимаем непредзаданность мира: мир открыт для разных смыслов, мы должны сами ответ­ственно осмыслять его. Здесь теория литературы практически перетекает в общую проблематику морали.

Популярные сочинения

• История создания произведения Дубровский Пушкина
  Александр Сергеевич Пушкин – поэт и писатель, по которому узнают русскую литературу. Он внес великий вклад в развитие русской и мировой литературы
• Богатый русский язык — сочинение рассуждение
  Русский язык считается одним из самых сложных, но тем не менее очень красивый и звучный. Язык развивался на протяжении многих веков и становился все богаче и богаче
• Краткая характеристика героев Недоросля Фонвизина
  Комедия « Недоросль » была написана писателем Фонвизиным Денисом Ивановичем в 1781 году. Главная тема этого произведения заключается в высмеивании дворянского воспитания, той эпохи.

Значимость в нынешнее время

Казалось бы, зачем нужны книги, когда вокруг и так много информационных источников. Вместе с тем, читать необходимо и это не только средство для душевного развлечения. В книгах заключена мысль автора, которую он хочет донести читателю. При чтении следует стремиться к тому, чтобы понять и уметь прочитать между строк.

Более того, любое произведение — это целостная вещь. В отличие от информационных лент, каких-то выдержек, статей и журналов, оно требует большего внимания и сосредоточенности к себе. Как следствие, в читающем человеке тренируется объёмное и углубленное восприятие мира, в противоположность поверхностному. С таким взглядом ему не страшны всевозможные рекламные обманы, которые манипулируют сознанием людей и сподвигают на покупку ненужных вещей, поэтому значение литературы в жизни человека трудно переоценить.

Плюсы чтения

Подспудно и параллельно с этим незаметно для самого читающего пополняется его словарный запас. Со временем речь будет становиться всё интересней и насыщенней, пестреть различными оборотами. Красивое и грамотное выражение мыслей очень ценится в современном мире, особенно если оно сочетается с приятным тембром голоса.

Человеку с такими навыками легко будет найти работу во многих сферах. Лишь немногими из них являются:

• радио;
• видеоблогинг;
• телевидение;
• кинопроизводство (озвучка фильмов).

Это лишь малая часть плюсов, которые могут привнести в жизнь человека книги. Основное их богатство заключается в том, что они хранят в себе историю своего времени и оттуда можно почерпнуть немало ценных сведений. Например, как люди жили в то время, какие у них были ценности, проблемы, образ мыслей.

Знать прошлое необходимо не только для общей эрудированности, но и для понимания своего времени. К тому же, если знать историю, можно и частично предсказать возможное будущее.

Отличительные особенности книг

Большинство имеющейся сегодня информации, размещённой на интернет-ресурсах, только захламляют ум или имеют увеселительный и развлекательный характер. На фоне этого значение художественной литературы в жизни человека всё более возрастает. Если предпочитать ей просмотр кино, видеороликов, новостной ленты, вскоре ум разучится гибкости, да и мышлению как таковому. Только вдумчивое чтение способно заставить ум работать во всех плоскостях.

Принципиальное отличие от просмотра кинофильма в том, что при декодировании буквенных символов и визуализации понятого мозгу требуется больше усилий, нежели при просмотре готовой картинки. К тому же разум не будет ограничен в этом плане, т. к. у воображения нет границ. Именно поэтому всякий раз наступает разочарование от очередной экранизации какого-либо произведения, т. к. показываемое зачастую не соответствует представлению, которое сложилось при чтении книги.

Не так давно было введено понятие, характеризующие тип мышления современных людей. Оно называется клиповым. Суть его такова, что многие люди уже привыкли к отрывочному и частичному восприятию вещей. Связано это с обилием рекламы, с частотой сменой кадров в фильмах, с привычкой читать короткие выдержки из статей. Конечно, это удобно и проще, но влияние всего этого крайне отрицательно.

Тезисы

• Люди, не читающие книг, лишают себя мудрости предыдущих поколений
• Литературные произведения учат человека думать, анализировать, искать скрытые смыслы
• Идеологическое влияние книги может пройти через всю жизнь человека
• Читая, человек становится умнее и интеллигентнее
• В книгах можно найти отраду даже в самые тяжелые времена
• Книги — это собрание всей человеческой мудрости, накопленной за многие века
• Без книг человечество обречено на гибель

Последний аргумент

Чтение – это удовольствие. Вот такой финальный аргумент. Роль книги в жизни человека невозможно переоценить. Она не только развивает память, творческое мышление, аналитические способности, но и переносит читателей в иные миры, созданные воображением писателя. Это чудесные и светлые места, полные любви и надежды. Или, может быть, опасные, жизнь в которых немыслима без риска и приключений. Они другие, но одновременно такие же, как наш мир. Путешествуя вместе с героями книг, люди сами меняются, совершают открытия, иногда даже влюбляются. И конечно же, учатся мечтать!