- 8 Октября, 2019
- Искусство
- Yulia Sahine
До недавнего времени исследователям казалось, что ничто в биографии Аксакова не может заинтересовать. Однако из скучного и незначительного писателя он внезапно превратился в классика русской литературы, чье творчество может привлечь читателя и в наши дни.
Как писатель Сергей Тимофеевич Аксаков проявил себя довольно поздно: на шестом десятке. Расцвет его таланта пришелся на последнее десятилетие его жизни.
Детство и юность
Сергей Аксаков родился в 1791 году в Уфе в старинной дворянской семье. Отец любил природу, был мягким, застенчивым, малообразованным человеком, а мать слыла редкостной красавицей, умной и начитанной женщиной.
Детство мальчик провел в Уфе и в Заволжье, в имении его дедушки. От отца писатель перенял любовь к природе. Впоследствии охота и рыбалка стали его страстью. Эти факты из биографии Аксакова вознесут его спустя много лет на литературный пьедестал.
Когда мальчику исполнилось девять лет, его отдали на учебу в Казанскую гимназию. Не готовый к разлуке с семьей и самостоятельной жизни, ребенок серьезно заболел. Поэтому родные были вынуждены забрать его из учебного заведения. Лишь через год Сережа Аксаков вернулся к учебе в гимназии.
Осенью 1804 года был открыт Казанский университет, а старшие гимназисты стали студентами. Среди них оказался и 13-летний Сергей Аксаков.
О годах учебы писатель всегда вспоминал очень тепло. В это время он увлекся литературой и театром. Кроме того, студенты выпускали рукописные журналы. Разгоравшиеся между «конкурентами» дискуссии о литературе и языке не оставляли никого равнодушным. Любопытно, что Аксаков всегда выступал против слащавости прозы Карамзина, но любил его стихи.
Сергей Аксаков — детство
Родился будущий писатель в сентябре 1791 года. Раннее детство Сергей Тимофеевич провел в Уфе, а также в родовом имении семьи Ново-Аксаково Оренбургской губернии. Живописная природа этих мест оказала сильное влияние на формирование личности писателя. Он много времени проводил на улице, в том числе, общался с дворней и обожал сказки ключницы Пелагеи. Именно от нее он услышал сюжет истории о дочери купца и чудовище, который через много лет поведает читателям как сказку «Аленький цветочек». Отец Тимофей Степанович, сам заядлый охотник, передал и сыну эту страсть – с юного возраста и на всю жизнь Сергей полюбил ходить на охоту, наблюдать за природой, повадками птиц и зверей и никогда не палил из ружья по чем зря.
На государственной службе
В 1807 году Аксаков покинул университет и спустя какое-то время переехал в Петербург. С помощью протекции своего преподавателя и наставника Г.И. Карташевского юноша получил должность переводчика в Комиссии по составлению законов. Государственной службе на разных поприщах он посвятил почти полтора десятка лет жизни.
В Петербурге писатель оброс новыми знакомствами в кругу литераторов и театралов, однако спустя четыре года он оставил службу в столице и переехал в Москву. В 1812 году Сергей Тимофеевич переехал в тихую деревушку, расположенную в Оренбургском крае. Он не очень стремился к светской жизни. Годы жизни Сергея Тимофеевича Аксакова в этой глуши можно назвать счастливыми. Он лишь изредка приезжал в Москву и Петербург, чтобы не дать угаснуть знакомствам. Так в один из приездов в 1815 году Аксаков познакомился с уже престарелым Державиным, который рассказал ему о еще юном, но уже талантливом Пушкине.
Еще в 1822 году Аксаков получил часть отцовского имения. Какое-то время он пытался заниматься хозяйством и вести жизнь помещика. На тот момент он уже женился на Ольге Заплатиной, у них родились дети. В 1826 году Сергей Тимофеевич понял, что быть помещиком он не сможет. Поэтому переехал с семьей в Москву.
Полная биография — Аксаков С. Т.
Аксаков, Сергей Тимофеевич, знаменитый русский писатель. Отпрыск старинного дворянского рода, А. несомненно имел в детстве живые впечатления гордого семейного сознания этой родовитости. Герой прославившей его автобиографии, дедушка Степан Михайлович, мечтал о внуке именно как о продолжателе “знаменитого рода Шимона” — сказочного варяга, племянника короля норвежского, выехавшего в Россию в 1027 году. С. Т. — сын Тимофея Степановича А. (1759 — 1832) и Марии Николаевны Зубовой, дочери помощника оренбургского наместника, родился в Уфе 20 сентября 1791 года. Любовь к природе — совершенно чуждую его матери, насквозь горожанке — будущий писатель унаследовал от отца. В первоначальном развитии его личности все отходит на второй план пред воздействием степной природы, с которой неразрывно связаны первое пробуждение его наблюдательности, его первое жизнеощущение, его ранние увлечения. Наряду с природой, крестьянская жизнь вторгалась в пробуждающуюся мысль мальчика.
Крестьянский труд возбуждал в нем не только сострадание, но и уважение; дворовые были свои не только юридически, но и душевно. Женская половина дворни, как всегда, хранительница народно-поэтического творчества, знакомила мальчика с песнями, с сказками, с святочными играми. И “Аленький цветочек”, записанный много лет спустя по памяти о рассказе ключницы Пелагеи, — случайный обрывок того огромного мира народной поэзии, в который вводили мальчика дворня, девичья, деревня. Но ранее народной литературы пришли городская, по преимуществу переводная; старый приятель матери Аничков привел мальчика в неистовый восторг разрозненной коллекцией “Детского чтения” А.И. Новикова . В мир стихотворной лирики ввела его “Детская библиотека” Кампе, переведенная Шишковым ; громадное впечатление произвели на него также сочинения Ксенофонта — “Анабазис” и история Кира младшего. Это уже был переход от детских книжек к настоящей литературе. С характерным для него упоением он погрузился в “Россиаду” Хераскова и сочинения Сумарокова ; тут же его “сводили с ума” сказки “Тысячи и одной ночи”, а рядом с ними читались “Мои безделки” Карамзина и его же “Аониды”.
Длинный ряд книжных воспоминаний А. показывает, как мало можно считать обстановку, в которой прошло его раннее детство, заурядной обстановкой помещичьего захолустья XVIII века. Довольно рано к влияниям домашним и деревенским присоединились влияния казенной школы. И казанская гимназия, куда А. поступил на десятом году, и новый воспитатель, суровый и умный Карташевский, и товарищи, и новые интересы — все это сводилось в целый мир, благотворно влиявший на открытую впечатлениям душу. Гимназия была выше обычного уровня; даже по замыслу основателей она должна была представлять собой нечто более законченное — нечто вроде лицея. В гимназии А. провел всего три с половиною года, конец которых запечатлен новыми литературными интересами. Это был, прежде всего, театр, который всегда так занимал А., особенно в впервой половине его литературной деятельности, и с которым сблизил его товарищ, Александр Панаев, “охотник до русской словесности”, “обожатель Карамзина”, издатель рукописного журнала “Аркадские пастушки”, в котором не решился, однако, принять участие А., пописывавший втайне. Через год с лишним — в университете — А. уже сам издавал журнал вместе с И. Панаевым.
Он пробыл в университете, продолжая также брать уроки в гимназии, до 15 1/2 лет, но эти полтора года много значат в его развитии. Трудно даже сказать, что сыграло здесь большую роль: собирание бабочек или товарищеский журнал, увлечение театром или литературные споры. Собственно “научных сведений” — как он сам жалуется — он вынес из университета немного: однако, что-то носилось в воздухе аудиторий, что-то заражало идеализмом пытливости и знания. Французские лекции натуралиста Фукса, несомненно, сыграли серьезнейшую роль в упрочении той врожденной наблюдательности А., которая впоследствии давала И.С. Тургеневу право ставить его в известных отношениях выше Бюффона. Здесь он осмыслил свою любовь к природе, здесь закрепил любовь к литературе. Среди казанских гимназистов, пламенно, но поверхностно преклонявшихся пред Карамзиным, один А. оказался, после некоторых колебаний, убежденным сторонником Шишкова. В университете затеяли спектакли. А. быстро выдвинулся среди юных исполнителей; шумный успех сопровождал его выступления и окрылял его; он был даже руководителем любительского кружка. Репертуар был для своего времени довольно прогрессивный: не только “коцебятина”, но и отрывки из “Разбойников” Шиллера. Начинающий артист нашел высокий образец в актере и драматурге Плавильщикове , казанские гастроли которого сопровождались восторгами весьма юного студенчества. Получив от университета аттестат “с прописанием таких наук, какие знал только понаслышке и каких в университете еще не преподавали”, А. провел год в деревне и в Москве, а затем переехал с семьей в Петербург. Карташевский уже приготовил для своего питомца должность переводчика в комиссии составления законов, где он сам состоял помощником редактора.
В Петербурге произошло первое сближение А. с литературными деятелями — как и можно было ожидать, не теми, которые являлись представителями прогрессивных течений в литературе. Он сблизился с артистом Шушериным , бывал у адмирала Шишкова, познакомился со многими актерами и писателями, еще более пламенно увлекался театром, много беседовал о литературе, но ни из чего не видно, чтобы какие бы то ни было искания в той или другой области занимали его. О политической мысли и говорить нечего; она проходила мимо него, и он вполне присоединялся к вкусам Шишкова. Князь Шихматов казался ему великим поэтом. У Шишкова собирались Державин и Дмитриев , гр. Хвостов , князь Шаховской и другие, составившие потом консервативную “Беседу русского слова”; литературный авторитет стариков был незыблем. В их высоком стиле перевел А. софоклова “Филоктета” — конечно, с французского перевода Лагарпа, — и “Школу мужей” Мольера, причем, по позднейшему признанию автора, эта “комедия отчасти переложена на русские нравы, по существовавшему тогда варварскому обычаю”. В эти годы А. жил то в Петербурге, то в Москве, то в деревне. После женитьбы (1816) на Ольге Семеновне Заплатиной А. пытался поселиться в деревне.
Пять лет он прожил с родителями, но в 1820 году был выделен, получив в вотчину то самое Надеждино (Оренбургской губернии), которое некогда было поприщем злодейств изображенного им Куроедова, и, переехав на год в Москву, зажил широко, открытым домом. Возобновились старые литературные связи, завязались новые. А. вошел в писательскую и литературную жизнь Москвы и напечатал свой перевод десятой статиры Буало (Москва, 1821). Но открытая жизнь в Москве была не по карману. Пробыв год в Москве, А. переехал, ради экономии, в Оренбургскую губернию и прожил в деревне до осени 1826 года. Здесь А. написал напечатанное в “Вестнике Европы” (1825 год, № 4, “Эпиграмма”) совершенно незначительное четверостишье, направленное против какого-то “журнального Дон-Кихота” — быть может, Н. Полевого , — и идиллию “Рыбачье горе” (“Московский Вестник”, 1829 год, № 1) — как бы стихотворное предварение будущих “Записок об уженьи рыбы”, в ложноклассической манере, но с живыми колоритными подробностями. Были за это время напечатаны в “Вестнике Европы” (1825) также две критические статьи А.: “О переводе “Федры” (Лобанова) и “Мысли и замечания о театре и театральном искусстве”.
В августе 1826 года А. расстался с деревней — и навсегда. Наездом он бывал здесь, живал подолгу в подмосковной, но в сущности до смерти оставался столичным жителем. В Москве он встретился со своим старым покровителем Шишковым, теперь уже министром народного просвещения, и легко получил от него должность цензора. О цензорской деятельности А. говорят различно; есть указания, достойные веры и не вполне благоприятные. Но в общем он был мягок; формализма не выносила его натура. Близость с Погодиным расширила круг литературных знакомых. “Новыми и преданными друзьями” его стали Юрий Венелин , профессора П.С. Щепкин , М.Г. Павлов , потом Н.И. Надеждин . Обновились и театральные связи; частым гостем был М.С. Щепкин ; бывали Мочалов и другие. В 1832 году А. пришлось переменить службу; от должности цензора он был отставлен за то, что пропустил в журнале И.В. Киреевского “Европеец” статью “Девятнадцатый век”. При связях А. ему не трудно было пристроиться, и в следующем году он получил место инспектора землемерного училища, а затем, когда оно было преобразовано в Константиновский межевой институт, был назначен первым его директором и устроителем. В 1839 году А., теперь обеспеченный большим состоянием, которое досталось ему после смерти отца, покинул службу и, после некоторых колебаний, уже не возвращался к ней. Писал он за это время мало, и то, что он писал, очень незначительно: ряд театральных рецензий в “Драматических прибавлениях” к “Московскому Вестнику” и в “Галатее” (1828 — 1830) несколько небольших статей.
Его перевод мольеровского “Скупого” шел на московском театре в бенефис Щепкина. В 1830 году напечатан в “Московском Вестнике” (без подписи) его рассказ “Рекомендация министра”. Наконец, в 1834 году в альманахе “Денница” появился, также без подписи, его очерк “Буран”. Это — первое произведение, говорящее о настоящем А. “Буран” — первый вестник о том, что создавалась надлежащая среда, что впечатлительный А. поддавался новым влияниям, более высоким, более плодотворным. Не сверху, от литературных знаменитостей, не извне шли они, но снизу, от молодежи, изнутри, из недр аксаковской семьи. Подрастали сыновья А., мало похожие на него по темпераменту, по умственному складу, по жажде знаний, по влечению к общественному воздействию, по идейным интересам. Дружба с сыновьями, несомненно, имела значение в развитии литературной личности А. Впервые консервативная не только по идеям, а, главным образом, по общему складу мысль зрелого А. встретилась с кипением молодых умов; впервые видел он перед собой то творчество жизни, ту борьбу за мировоззрение, с которой не познакомили его ни догматы Карташевского, ни университетские впечатления, ни поучения Шишкова, ни водевили Писарева . Конечно, переродиться от этого не мог сорокалетний человек, установившийся и по натуре не ищущий; но речь идет только о том влиянии, которое должна была произвести на А. близкая его сыну пылкая молодежь, с ее высокими умственными запросами, с ее чрезвычайной серьезностью, с ее новыми литературными вкусами.
Характернейшим проявлением этих вкусов было отношение нового поколения к Гоголю . А. был наблюдателен и в ранней молодости, но писал все время ничтожнейшие стишки и статейки, потому что не только в творениях “высокого стиля”, в направлении Державина, Озерова , Шишкова, но в более реальной, сентиментальной повести Карамзина тонкая наблюдательность и трезвая правдивость А. не могли найти применения. Он родился несколько раньше времени. Его дарование было создано для новых форм литературного творчества, но не в его силах было создать эти формы. И когда он их нашел — быть может, не только у Гоголя, но и в “Капитанской дочке” и “Повестях Белкина”, — он сумел воспользоваться тем богатством выражения, которое они предоставляли его природной наблюдательности. Не человек А. переродился, а в нем родился писатель. Это было в половине тридцатых годов, и с тех пор творчество А. развивалось плавно и плодотворно. Вслед за “Бураном” начата была “Семейная хроника”. Уже в эти годы известная популярность окружала А. Имя его пользовалось авторитетом.
Академия Наук избирала его не раз рецензентом при присуждениях наград. Он считался мужем совета и разума; живость его ума, поддерживаемая близостью с молодежью, давала ему возможность двигаться вперед если не в общественно-политическом или морально-религиозном мировоззрении, основам которого, усвоенным в детстве, он всегда оставался верен, то в конкретных проявлениях этих общих начал. Он был терпим и чуток. Не будучи не только ученым, но и не обладая достаточной образованностью, чуждый науки, он, тем не менее, был каким-то нравственным авторитетом для своих приятелей, из которых многие были знаменитые ученые. Подходила старость, цветущая, покойная, творческая. Милые устные рассказы А. побудили его слушателей добиваться того, чтобы они были записаны. Но, временно оставив “Семейную хронику”, он обратился к естественнонаучным и охотничьим воспоминаниям, и его “Записки об уженьи рыбы” (Москва, 1847) были первым его широким литературным успехом. Автор не ждал его, да и особенно ценить не хотел: он просто для себя “уходил” в свои записки. А у него было от чего “уходить” в эти годы, если не от огорчений, то просто от массы событий, захватывавших его, от массы фактов жизни личной и общественной. Идейная борьба, захватившая всех, достигла чрезвычайного напряжения, и быстро стареющий А. не мог переживать ее перипетий.
Он болел, зрение его слабело — и в подмосковном сельце Абрамцеве, в уженьи на идиллической Воре, он охотно забывал о всех злобах дня. “Записки ружейного охотника Оренбургской губернии” вышли в 1852 году и вызвали еще более восторженные отзывы, чем “Уженье рыбы”. Среди этих отзывов наиболее интересна известная статья И.С. Тургенева. Одновременно с охотничьими воспоминаниями и характеристиками назревали в мысли автора рассказы о его детстве и его ближайших предках. Вскоре по выходе “Записок ружейного охотника” стали появляться в журналах новые отрывки из “Семейной хроники”, а в 1856 году она вышла отдельной книгой… Все спешили наперерыв отдать дань уважения таланту маститого мемуариста, и это шумное единогласие критики было лишь отголоском громадного успеха книги в обществе. Все отмечали правдивость рассказа, уменье соединить историческую истину с художественной обработкой. Радости литературного успеха смягчали для А. тяготы этих последних лет.
Материальное благосостояние семьи пошатнулось; здоровье А. становилось все хуже. Он почти ослеп — и рассказами и диктовкой воспоминаний заполнял то время, которое не так еще давно отдавал рыбной ловле, охоте и деятельному общению с природой. Целый ряд работ ознаменовал эти уже последние годы его жизни. Прежде всего “Семейная хроника” получила свое продолжение в “Детских годах Багрова внука”. “Детские годы” (отдельно вышедшие в 1858 году) неровны, менее закончены и менее сжаты, чем “Семейная хроника”. Некоторые места принадлежат к лучшему, что дал А., но здесь нет уже ни той ширины картины, ни той глубины изображения, которые придают такую значительность ограниченному мирку “Семейной хроники”. И критика отнеслась к “Детским годам” без былого восторга. Длинный ряд второстепенных литературных работ подвигался вперед параллельно с семейными воспоминаниями А. Частью, как, например, “Замечания и наблюдения охотника брать грибы”, они примыкают к естественнонаучным наблюдениям его, в значительной же части продолжают его автобиографию.
Его “Литературные и театральные воспоминания”, вошедшие в “Разные сочинения” (М., 1858), полны интересных мелких справок и фактов, но бесконечно далеки по значению от рассказов А. о его детстве. Более глубокое значение имеет и могла бы иметь еще большее, если бы была закончена “История моего знакомства с Гоголем”, показавшая, что мелочный характер литературных и театральных воспоминаний А. никоим образом не означает старческого падения его дарования. Эти последние сочинения писаны в промежутках тяжкой болезни, от которой А. скончался 30 апреля 1859 года в Москве. Об А. справедливо было сказано, что он рос всю жизнь, рос вместе со своим временем, и что его литературная биография есть как бы воплощение истории русской литературы за время его деятельности.
Он не был самостоятелен и не мог создать форм, подходящих к его простой натуре, его бесконечной правдивости; консерватор не по убеждениям, не по идеям, но по ощущениям, по всему складу своего существа; он преклонялся пред признанными традиционными формами высокого стиля — и долго не мог выразить себя достойным образом.
Но когда новые формы реального повествования были не только созданы, но и реабилитированы, когда “Повести Белкина” и “Вечера на хуторе близ Диканьки” внедрили в общее сознание, что простой правдивый рассказ не ниже высокой литературы, что душевное содержание, доселе отрезанное от нее литературной условностью, имеет и другие, более скромные по виду и более жизненные по существу формы, А. честно отлил в эти формы то, что без них должно было остаться бесформенной массой устных рассказов и воспоминаний.
Русская литература чтит в нем лучшего из своих мемуаристов, незаменимого культурного бытописателя-историка, превосходного пейзажиста и наблюдателя жизни природы, наконец, классика языка.
Это интересно: А. Гайдар — автор Чука и Гека — любимых детских героев.
Работа цензором
В большом городе вскоре выяснилось, что имеющихся средств для полноценной жизни семье не хватает, поэтому Аксаков решил вернуться на службу. Благодаря близкому знакомству с литератором и языковедом Шишковым, министром просвещения, Аксаков получил должность цензора Московского цензурного комитета.
Эта работа была непростой и очень ответственной, поскольку приходилось вычитывать невероятно большое количество произведений всевозможных жанров. После восстания декабристов цензура ужесточилась. Аксакову, как и его коллегам, надо было учитывать множество факторов. За пропуск в печать неподобающей книги можно было лишиться карьеры и сесть в тюрьму. Сергей Тимофеевич, думая о семье, старался быть осторожным.
Впрочем, оставаясь осмотрительным, Аксаков не скрывал своего мнения об условиях, необходимых для развития литературы. У него было множество стычек с другими цензорами, проявлявшими инквизиторский подход к литераторам.
Интересные факты об Аксакова
Аксаков и Гоголь
Сергей Аксаков близко общался с Николаем Гоголем. Знакомство двух литераторов пошло на пользу обоим. Николай Васильевич, заручившись поддержкой и одобрением такого уважаемого человека, как Аксаков, стал смелее и увереннее в себе. А Сергей Тимофеевич увидел в талантливом юноше удивительную самобытность и непохожесть на других, которые вдохновили его на создание собственных произведений Он, наконец, понял, что может писать просто и от души, не подстраиваясь ни под какие модные течения литературы. По сути Гоголь одним своим появлением подарил русской литературе Аксакова-писателя.
Аксаков и Даль
Владимир Даль собирал свой знаменитый словарь в том числе по произведениям Сергея Аксакова, месяцами пропадая в башкирской глубинке и Оренбуржье. Кстати, ученые подсчитали: исконно русских слов в произведениях Сергея Аксакова в два раза больше, чем у Льва Толстого.
Увольнение
Будучи цензором, Аксаков не оставлял свою литературную деятельность. В начале 1830 года он анонимно опубликовал фельетон «Рекомендация министра». Смысл социально-сатирического очерка был очевиден: получить выгодное место без чьей-либо протекции или помощи невозможно, так как на этом неписаном законе строится вся государственная система.
Произведение мгновенно привлекло к себе внимание Николая I, который был в ярости. Началось разбирательство. Сначала арестовали цензора, пропустившего фельетон, потом угроза нависла над издателем «Московского вестника». Лишь тогда Аксаков решил раскрыть свою личность и явился в полицию. От высылки из Москвы писателя спасли письма, в которых он писал, что лишь изложил в форме рассказа известный в народе анекдот. Он клялся, что никого не хотел оскорбить.
В декабре 1831 года Аксаков по неосторожности пропустил в печать статью И.В. Киреевского с достаточно революционными идеями. Автора статьи признали неблагонадежным, журнал «Европеец» закрыли, а Аксакову сделали строгий выговор.
В январе 1832 года (всего через меся) грянула другая беда, положившая конец карьере цензора. В печать вышла остроумная сатира некоего Елистрата Фитюлькина, высмеивающая нравы полицейских властей. Книга возмутила полицейские власти Москвы и Петербурга. История вновь дошла до Николая I. Его решение было однозначным: уволить Аксакова, так как он не обладает необходимыми для цензора качествами и умениями. Впоследствии это событие отразится на биографии Аксакова.
Об истории рода
Дворянские семьи практически всегда имеют интересную историю, и Аксаковы не стали исключением. Легенда гласит, что род пошел от варяжского война Шимона, взявшего при крещении имя Симон. Историки теряются в догадках, кто он по происхождению: одни считают, что это внук шведского короля Олафа, другие, что ярл Ладе, племенник норвежского правителя Хакуна (Якуна Слепого).
Шимон прибыл к Ярославу Мудрому и своими делами завоевал уважение князя и народа. После чего Ярослав Владимирович поручил приезжему гостю воспитание своего сына Всеволода. Войну также приписывают помощь в строительство Киево-Печерской церкви, на которую он выделил значительную часть денег. Его сын Георгий также был приближенным к власти, он являлся доверенным лицом Владимира Мономаха и наставником сына — Юрия Долгорукого. Родоначальником фамилии писателя принято считать Ивана Федоровича по прозвищу Оксак (по старому написанию). С тюркского слово переводится как «хромец», что, скорее всего, соответствовало внешнему недостатку мужчины. Позже, как это принято на Руси, прозвище закрепилось, как фамилия.
Директор межевого института
Оставшись без работы, Сергей Тимофеевич оказался в незавидном положении. Фактически на любой его государственной службе был поставлен крест, но это был единственный способ достойно зарабатывать, чтобы жить с большой семьей в Москве. Писателю пришлось лично обратиться к Бенкендорфу, хотя именно он приложил усилия для увольнения Аксакова. В результате вышестоящими органами было принято решение позволить Сергею Тимофеевичу вновь работать на государственной службе.
В октябре 1833 года Аксаков получил должность инспектора Константиновского землемерного училища. Вскоре это заведение было официально преобразовано в межевой институт, а Аксакова назначили его директором.
Еще будучи цензором, Сергей Тимофеевич познакомился с множеством литераторов, среди которых был В. Г. Белинский. Молодой критик дружил с сыном Аксакова Константином. Вскоре Белинский стал частым гостем в их доме.
В 1838 году Сергей Аксаков решил окончательно оставить службу. В этот период у него начались серьезные проблемы со здоровьем, ухудшилось зрение.
Смерть Аксакова
С 1840-х годов здоровье Сергея Аксакова постепенно стало ухудшаться. С самого детства у него время от времени случались приступы эпилепсии. К этому добавилось ухудшение зрения, так что к старости он практически совсем ослеп и последние свои произведения уже не мог писать сам, надиктовывая их дочери Вере. Весной 1859 года Сергей Тимофеевич тяжело заболел и 12 мая его не стало. Семья похоронила писателя на кладбище у Симонова монастыря. В советское время прах литератора был перезахоронен на Новодевичьем кладбище Москвы.
Изначальная могила Аксакова в Симоновом монастыре. Кон.XIX в.
«Буран»
Это первое произведение, в котором проявился яркий писательский талант Аксакова. В 1834 году он опубликовал небольшой очерк «Буран». Это маленькое, но очень красивое произведение. В основе творческого метода лежит живой человеческий интерес к действительности без прикрас, естественность и простота. Картина разбушевавшейся природы стала классическим образцом пейзажной живописи в литературе. До этого подобным образом описывал природу только Пушкин.
Сам Александр Сергеевич по достоинству оценил описание бурана. Изображение метели в «Капитанской дочке» было написано под впечатлением от этого короткого очерка.
Герб семьи
После указа Павла I началась опись дворянских гербов. Семья Аксаковых представила его так: серебряный щит, в середине находится красное сердце пробитое стрелой, над щитом простой дворянский шлем, а на нем корона, украшенная тремя страусовыми перьями. Намет (украшение в виде вьющихся листьев) на щите серебряный, подложенный красным. По бокам щит держат по одному войну в латах, в руках у каждого по копью.
Славянофильство
С начала 40-х годов начались важные перемены в общественной и социальной жизни России. Не менее серьезные перемены обозначились и в сознании Аксакова, поскольку в стране происходило обострение социальных противоречий, активизировалось антикрепостническое и освободительное движение.
Это время ознаменовалось появлением западников и славянофилов. Дети Аксакова (Константин, Иван и Вера) были активными славянофилами 40-х годов. Сторонники этого течения утверждали, что у России есть особенный путь, не связанный с Западом, который может лишь нанести урон развитию России и ее ценностям.
Сам Аксаков утверждал, что он не является сторонником никаких течений, поскольку видит, в какие крайности уходил его любимый сын Константин со своими единомышленниками.
Аксаков-писатель
На момент начала писательской деятельности Сергею Аксакову уже было около 50 лет, он был состоявшимся и в профессиональной, и в общественной, и в семейной жизни человеком. И писал он не ради заработка или громкого имени, а исключительно для себя, поэтому в своих книгах он никого не поучал, не обвинял и не призывал, а просто рассказывал. А думающий читатель уже сам делал выводы: и про отношение автора к крепостному праву, и про его любовь к природе, и про взгляды на воспитание детей. Про Аксакова-писателя говорили, что «он рос вместе со своим веком».
Сергей Аксаков. Источник: Мемориальный Дом — музей С.Т. Аксакова в г. Уфа
Охотничья трилогия
В 1843 году Аксаков приобрел под Москвой имение Абрамцево, где он обрел тихую и размеренную жизнь. Это спокойствие и безмятежность пробудили воспоминания о детстве и юности, о том, как часто они с отцом охотились или рыбачили.
Первая полноценная книга Сергея Тимофеевича Аксакова «Записки об уженье» должна была стать интересным пособием для узкого круга рыболовов, а прославилась на всю Россию. Даже людям, не относящим себя к любителям ловли рыбы, понравились описания подводного мира и то, с какой страстью и любовью Аксаков описывал рыбалку.
Успех побудил писателя продолжить тему. Вторая книга «Записки ружейного охотника» стала еще более глубокой и страстной в плане изображения природы, животных и эмоций охотника. Произведение получило высочайшие оценки критиков, писателей и простых читателей.
В 1855 году Аксаков завершил трилогию книгой «Рассказы и воспоминания охотника о разных охотах». По этим произведениям можно понять, что Сергей Тимофеевич не терпел высокопарности и праздного созерцания. Даже пейзажи играли важную роль и были наполнены интересными деталями.
Изданные по отдельности книги писатель хотел объединить в один сборник. При попытке издать его Аксаков столкнулся с серьезными препятствиями. Из-за проблем с цензурой у его сына Ивана писателю отказали. После апелляции и ходатайства процесс вновь был запущен, но сборник так и не увидел свет.
Отношения супругов и детей
Они поженились в 1816 году. Оба были влюблены друг в друга, по характеру были очень схожи – добрые, отзывчивые, души не чаявшие в своих детях, которых у них родилось десятеро. Однако четверо умерли в младенчестве, а сын Михаил погиб совсем в юношеском возрасте. Интересный факт – когда Аксаков писал письма своим сыновьям, он подписывался «твой друг и отец». В доме Аксаковых много читали – читали вслух – ставили домашние спектакли, устраивали костюмированные праздники. Атмосфера была творческая, и не только дети крепкой семейной четы получали от этого удовольствие. Дом Аксаковых в имении Абрамцево вскорости становится фактически одним из главных центров московской литературной жизни. Тут по субботам собирались известные писатели, учёные, театральные деятели. Всех принимали хлебосольно, в подготовке и организации аксаковских вечеров принимали участие и подросшие дети.
С. Т. Аксаков диктует дочери свои воспоминания. Акварель К. А. Трутовского. 1892 г.
Пик литературной карьеры
Наиболее значительными работами Аксакова являются «Семейная хроника» и «Детские годы Багрова-внука». В этих книгах перед читателями раскрывается история трех поколений семьи Сергея Багрова, то есть самого писателя. Он намеренно изменил места и имена, чтобы нельзя было сопоставить их с реальными прототипами, некоторые из которых были еще живы. Однако стоило «Семейной хронике» выйти из печати, как критики моментально сопоставили персонажей с реальными людьми.
В «Семейной хронике» Сергей Аксаков удивительно точно описал быт помещиков и крепостных. По сюжету все семейство Багровых переезжает из Симбирской губернии в новое поместье. Контраст между тем, как радуются и ждут переезда люди в барском доме, и как тягостно и грустно продавать скот и весь скарб крепостным крестьянам, сразу погружает читателя в атмосферу подневольности и зависимости крепостных. Аксаков неторопливо и детально описывает действительность. Читатель словно смотрит интересное и эпическое кино.
Книга вышла из печати в самый «удачный» момент: только закончилась Крымская война, прогнивший николаевский режим был очевиден каждому. «Семейная хроника» дала отличный материал для обличения крепостничества и была чрезвычайно выгодна революционно настроенным демократам.
«Детские годы Багрова-внука» – это заключительная часть трилогии «Семейная хроника». В произведении с удивительной точностью описывается детство маленького Сережи – с рождения и до девяти лет. Темой книги является сложный и столь важный процесс формирования детской души.
В произведении показано, как медленно, но верно меняется мировоззрение мальчика, который начинает понимать, что в мире все далеко не так прекрасно. Однако он не страдает от этого осознания, не пытается что-то изменить, а лишь созерцает. Художественные описания и, конечно, язык – вот, чем прославился Сергей Тимофеевич Аксаков.
Литература
В 1826 году писатель получил место цензора. К тому моменту он уже женился, и семье пришлось переехать в Москву. Аксаковы любили проводить время на природе, а сам Сергей Тимофеевич был еще и страстным охотником, поэтому на лето они уезжали за город.
В 1837-м умер отец Аксакова, оставив сыну крупное наследство и тем самым подарив возможность сосредоточиться на писательстве, семейных и хозяйственных делах. Литератор купил Абрамцево – поместье в 50 верстах от Москвы, которое сегодня имеет статус музея-заповедника, и обосновался там.
Писал Сергей Аксаков в первое время мало, главным образом короткие статьи и рецензии, но в 1834 году в альманахе «Денница» появляется очерк «Буран», в котором впервые проявились его неповторимый стиль и слог. Получив множество хвалебных отзывов и обретя известность в литературных кругах, Аксаков принялся за «Семейные хроники».
В 1847 году он обратился к естественнонаучным познаниям и впечатлениям и написал знаменитые «Записки об уженье рыбы», а еще через 5 лет – «Записки ружейного охотника», встреченные читателями с восторгом.
«Такой книги у нас еще не бывало».
Так с восторгом писал Иван Сергеевич Тургенев в рецензии к недавно вышедшему первому тому. Сам писатель мало придавал значения успеху книг – он писал для себя, уходя в творчество от жизненных проблем, включая денежные и семейные неурядицы, которых к тому времени накопилось немало. В 1856 году «Семейная хроника», до этого публиковавшаяся в журналах в виде отрывков, вышла отдельной книгой.
«Детские годы Багрова-внука» относятся к позднему периоду его творческой биографии. Критики отмечают в них неровность повествования, меньшую емкость и лаконичность по сравнению с тем, что Аксаков написал раньше. Приложением к книге вышла сказка «Аленький цветочек» – ее писатель посвятил маленькой внучке Ольге.
В это же время выходят ««Литературные и театральные воспоминания», полные интересных фактов, цитат и картин из жизни современников, но имеющие меньшее литературное значение по сравнению с художественной прозой Сергея Тимофеевича. Перу Аксакова также принадлежат рассказы о природе, рассчитанные на маленьких читателей – «Гнездо», «Знойный полдень», «Начало лета», «Ледоход» и другие.
Последние годы
Аксаков думал, что «Семейная хроника» станет завершением его литературной карьеры, но на самом деле 50-е годы стали самыми плодотворными. Из-под его пера вышла повесть «Наташа», рассказ «Собирание бабочек», а также цикл мемуаров «Литературные и театральные воспоминания». Незадолго до смерти был написан «Очерк зимнего дня». Творчество Сергея Тимофеевича Аксакова в это время высоко ценилось. Писатель планировал продолжение «Семейной хроники», ведь материала о собственных детях и их судьбах у него было предостаточно.
Смерть настигла Аксакова в конце апреля 1859 года. Писателю было 67 лет. Сергей Тимофеевич всю жизнь был верен одной женщине — своей жене. В браке у них родилось 11 детей — 4 мальчика и 7 девочек. Некоторые из них умерли в детстве или в юношеском возрасте. Константин и Иван были литераторами. Надежда отлично пела и играла на гитаре. Ольга стала художницей. Вера была подвижницей славянофильского движения.
В XX веке интерес к биографии Аксакова ослаб, чтобы с новой силой возродиться в наши дни. Сейчас его произведения снова становятся популярными. Существует несколько музеев Аксакова. Его именем назван один из парков в Уфе и кратер на Меркурии. В селе Надеждино (Башкортостан) функционирует Аксаковский историко-культурный центр.
Личная жизнь
Сергей Тимофеевич Аксаков относился к тому типу мужчин, которых называют однолюбами, и всю свою жизнь посвятил лишь одной женщине – своей несравненной жене Ольге Степановне. О ней стоит отдельно сказать несколько слов.
Ольга Заплатина
Ольга Заплатина. Источник: Мемориальный Дом — музей С.Т. Аксакова в г. Уфа.
Жена Аксакова, Ольга Заплатина, была родом из генеральской семьи. Причём, её отец, Семён Григорьевич Заплатин, служил под началом Суворова, являлся, так сказать, «суворовским» генералом. А мать Ольги – турчанка, которую бравый военный приметил во время очаковского похода. Игель-Сюм – так её звали – сопровождала мужа в походах, и во время одного из них, в Польшу в 1993 году, и родила Ольгу. Вскоре она умерла, Заплатин с дочерью поселился в Москве. Души не чая в дочери, генерал много занимался с ней сам, читал не только художественную литературу, но и выписывал на дом газеты. Ольга, таким образом, выросла всесторонне образованной личностью.
🗹
