Роман — определение, признаки и значение в литературе

Определение и характеристика

Термин «роман» представляет собой особый литературный жанр, чаще носящий прозаический характер. Этот жанр зародился в средневековье и представлял собой рассказы на народном языке. В настоящее время является одним из самых распространенных видов эпической литературы. В отличие от повести, роман характеризуется более сложным содержанием и широким диапазоном описываемых событий. Они всегда разворачиваются в цельном художественном пространстве, а не в каком-либо одном эпизоде.

Основное место в романе отводится борьбе человека с различными социальными противоречиями, а также стремлению личности к некоему идеалу. Особое место в романе занимает также описание жизни и личности главных действующих лиц в кризисные и достаточно нестандартные периоды их жизни. Необходимо отметить тот факт, что наиболее типичным для романиста является описание в основном бытовых забот главных героев.

Также в литературе существует такое понятие как «романс». В русской литературе к романсу обычно относят лирический характер стихотворения. Отличительными признаками романса являются небольшой объем, а также музыкальное переложение текста. Литературными произведениями, относящимися к этому жанру, считаются различные стихотворения, положенные на музыку.

Оценка романа критикой

В критике и литературоведении издавна укрепилась оценка «Евгения Онегина» как центрального произведения Пушкина. Поэтому роману уделяли значительное внимание даже те критики, которые в силу своих консервативных идейно-эстетических позиций отказывали ему в серьезном общественно-литературном значении. «Евгений Онегин» — первый реалистический роман в истории литературы — стал произведением, вокруг которого велись споры о задачах и направлениях искусства, о художественном методе, о жанрах, стиле. Острота полемики вокруг «Евгения Онегина», столкновение различных точек зрения в освещении его замысла и образов, особое внимание к нему в истории русской общественной мысли — все это объясняется его исключительным социальным, художественным, общекультурным значением. Воспроизводя русскую жизнь эпохи, отражая самые животрепещущие вопросы современности, Пушкин вместе с тем выдвинул в своем романе проблемы, которые выходят далеко за пределы времени его создания и имеют широкое общенародное, национальное и общечеловеческое звучание, — проблемы смысла жизни, взаимосвязи человека и общественной среды, гражданского и морального долга, народности и гуманизма. Как мы увидим далее, именно эти проблемы в той или иной форме возникали в русской критике и литературоведении при освещении и интерпретации романа.

Сдержанность, сжатость, экономия художественных средств, обычная для Пушкина, в «Онегине» в известной мере, нарушена. Она сохранена на уровне фабулы, но на уровне романного сюжета не только не выставлена напоказ, но и решительно отвергнута. Это противоречие – скупость эпической, повествовательной фабулы и щедрость лирического сюжета, а также лирического освещения эпохи – демонстрирует исключительное чувство меры, вкуса и художественного такта, обеспечивающее гармонию всей “воздушной громады”, по словам А.А. Ахматовой, “Евгения Онегина”.

То же противоречие сразу же встало перед исследователями романа, которые пытались выяснить, что же главное в нем – эпика или лирика – и в каком соотношении они существуют в “Евгении Онегине”. Е.Г. Эткинд, споря с В.С. Непомнящим, следующим образом излагал его точку зрения: “Роман же как таковой… никакой не роман, а большое лирическое стихотворение. Говорить о “лирических отступлениях” нет смысла, потому что “лиризм диктует всю художественную логику романа, а “отступления” – лишь наиболее очевидные проявления, опорные точки насквозь лирической структуры произведения”…

“Отступлениями” являются эпизоды, содержащие “сюжет героев”; это – отступления от “сюжета автора”, точнее, “инобытие этого сюжета”…”. По мнению Е.Г. Эткинда, В.С. Непомнящий произвольно поменял местами “лирические отступления” и романный сюжет: до В.С. Непомнящего авторские лирические рассуждения считали “лирическими отступлениями”, В.С. Непомнящий же предложил фабульный сюжет (взаимоотношения героев романа) считать “лирическим отступлением”, а авторские рассуждения – истинным “сюжетом” романа. В таком случае “Евгений Онегин” – лирическое произведение (“большое лирическое стихотворение”) с сюжетно-повествовательными “отступлениями”. Это означает, продолжал Е.Г. Эткинд, “что в “Евгении Онегине” нет ни персонажей, ни действия, ни быта, ни моральных или политических проблем, ни истории; все происходит во внутреннем мире, в душе. Известно, что “там, внутри” нет ни пространства, ни времени – как в Вечности”. Смысл критикуемых утверждений В.С. Непомнящего его оппонент видит в том, что жизнь, изображенная Пушкиным в романе, не имеет прообраза в действительности, а представляет собой исключительно внутреннее порождение и происхождение. “Нет эпического начала, нет персонажей, пространства, исторического времени, нет повествовательного сюжета, даже нет… текста, – заключает Е.Г. Эткинд. – Действие – которое не действие – протекает внутри авторской души. В этом неисчерпаемо-загадочном произведении нельзя увидеть и жанра…”. И далее следует цитата из книги В.С. Непомнящего “Поэзия и судьба”: “…будучи лирической исповедью, оно (“большое лирическое стихотворение” “Евгений Онегин” – В.К.) в то же время является эпосом авторского духа как национального духа, осмысляющего себя”.

Е.Г. Эткинд держится иной позиции: он стоит за историческое изучение романа и считает главным в нем эпическое, повествовательное начало, сюжет, отводя авторской лирике роль “отступлений” в разнообразии их значений.

Спор о том, какое начало – эпическое или лирическое – является главным, далек от схоластики. В зависимости от того, эпический или лирический роман “Евгений Онегин”, зависит угол зрения, под которым его следует анализировать и понимать.

Белинский назвал стихотворный роман Пушкина «энциклопедией русской жизни». Но следует заметить, что основное место уделено в ней духовной жизни русского дворянского общества 1810—1820-х гг.

О наличии «противоречий» и «темных» мест в романе А.С. Пушкина «Евгений Онегин» написано немало. Одни исследователи считают, что времени после создания произведения прошло так много, что его смысл вряд ли уже будет когда-либо разгадан (в частности, Ю.М. Лотман); другие пытаются придать «незавершенности» некий философский смысл. Однако «неразгаданность» романа имеет простое объяснение: он просто невнимательно прочитан.

Признаки романа

Как особому литературному жанру, роману присущи некоторые специфические черты:

• одним из первых признаков является особенность сюжета в романе. Он характеризуется разветвленностью и множественностью линий. Прежде всего, главным персонажам присущи свои сюжетные линии, причем автор описывает их не кратко, а довольно подробно. В качестве примера выступает роман Ивана Александровича Гончарова, получившего название «Обломов». В художественном произведении подробно описывается история Обломова, Штольца, Ольги Ильинской и Агафьи Матвеевны;
• персонажи романа отличаются многообразием, прежде всего, по возрастной категории, темпераменту, взглядам и принадлежности к тем или иным социальным группам;
• тематика и проблематика романа достаточно глобальны;
• описание обширного исторического периода. В качестве примера выступает роман Льва Николаевича Толстого «Война и мир», в котором действия разворачиваются в полтора десятилетия;
• исторический фон характеризуется своей проработанностью, а также соотнесенностью судеб героев с особенностями эпохи.

Композиция и композиционные приемы

Композиция представляет собой совокупность элементов и изобразительных приемов художественного литературного произведения, а также его структуру. Благодаря композиции удается достичь целостности романа в соответствии с авторским замыслом. К элементам композиции следует отнести части и главы, прологи и эпилоги, любовные письма женщины и мужчины, песни, монологи и другие элементы. В качестве примера можно привести роман Александра Сергеевича Пушкина «Евгений Онегин», в котором Татьяна пишет письмо к Онегину и наоборот.

При создании романа автор исходит из своих принципов и стилей, то есть он самостоятельно осуществляет выбор элементов композиции, а также определяет их взаимодействие и последовательность. Соответственно, для достижения этой цели используются особые композиционные приемы в романе, к которым можно отнести следующие:

• обратная композиция, при которой действия начинаются с конца событий, а последующие эпизоды в дальнейшем объяснят причины произошедшего, таким образом, восстановив ход событий романа. Этот прием использовал Николай Гаврилович Чернышевский в своем романе «Что делать?»;
• кольцевая композиция. Суть состоит в использовании повтора строф, когда последняя строфа повторяет первую, или же в применении художественных описаний. Также при этом приеме автор использует описание событий, которые происходят в начале и конце романа в одном и том же месте с одинаковыми персонажами;
• прием ретроспекции, при котором в произведении происходит возвращение действий в прошлое в тот момент, когда происходило зарождение причин происходящего в настоящий момент повествования. Прием ретроспекции использует в своем романе «Отцы и дети» Тургенев в момент рассказа о Павле Петровиче Кирсанове;
• прием «рассказ в рассказе», который является составной частью ретроспекции. Этот метод используется, например, в произведении Федора Михайловича Достоевского «Преступление и наказание», в котором приводится исповедь одного из героев и письмо Пульхерии Александровны. Также это встречается в произведении «Ася» Ивана Сергеевича Тургенева и «Крыжовник» Антона Павловича Чехова;
• зеркальная композиция, основой которой является использование симметрии образов, эпизодов и различных слов. Этот прием часто встречается у Владимира Владимировича Маяковского в стихотворении «Из улицы в улицу», у Марины Ивановны Цветаевой, а также в поэме Александра Блока «Двенадцать»;
• прием так называемого композиционного «разрыва», при котором действия литературного произведения обрываются в конце главы на самом интересном месте, при этом новая глава повествует читателю уже о других событиях. Этот прием встречается у Федора Михайловича Достоевского в его произведении «Преступление и наказание», а также у Михаила Афанасьевича Булгакова в романе «Мастер и Маргарита», а также «Белая гвардия». В настоящее время композиционный «разрыв» является излюбленным методом авторов различного рода авантюрных и детективных произведений, где роль интриги бывает достаточно значительной.

Таким образом, композиция является одним из методов реализации авторской идеи, поскольку она служит выражением формы литературного произведения. Именно через композицию происходит выражение сути и содержания романа.

Однако необходимо отметить тот факт, что его своеобразие состоит в отсутствии достаточно жестко определенной композиционной структуры, а также различного рода жанровых ограничений.

Сюжетно-композиционное своеобразие

Сюжет и композиция

В романе выделяются две сюжетные линии.

Первая — это любовный роман, взаимоотношения Онегина и Татьяны Лариной, а вторая — это взаимоотношения Онегина и Ленского. Роман состоит из восьми глав. Первая из них представляет собой развернутую экспозицию, в которой автор знакомит нас с главным героем — Евгением Онегиным, показывает его жизнь в столице. Во второй главе происходит завязка второй сюжетной линии — знакомство Онегина с Ленским. Завязка первой сюжетной линии происходит в третьей главе. Онегин знакомится с семейством Лариных, где он увидел Татьяну. Она также сразу отметила Онегина. Татьяна воспитывалась как типичная провинциальная девушка того времени: Ей рано нравились романы; Они ей заменяли все…

В своем воображении она создала образ возлюбленного, не похожего на окружающих ее молодых людей. Она ведет себя как истинная героиня романа: пишет ему письмо в духе тех, которые она читала в книгах. Это своего рода кульминация в развитии первой сюжетной линии. Пятая глава романа знаменательна тем, что Татьяна видит сон, который имеет важную композиционную роль. Он позволяет предугадать последующие события — смерть Ленского. Важны также и именины Татьяны. Они играют важную роль в развитии второй сюжетной линии. Именно там Онегин “поклялся Ленского взбесить и уж порядком отомстить” (Онегин «заигрывает» с Ольгой, в которую влюблён Ленский). Ленский не мог стерпеть предательства друга и решил вызвать его на дуэль, которая кончается смертью молодого поэта. Соответственно, главу шестую мы можем назвать кульминацией и развязкой второй сюжетной линии. Развитие первой сюжетной линии продолжается. Татьяну увозят на ярмарку невест в Москву, а затем она выходит замуж за важного генерала. Через два года она встречается в Петербурге с Онегиным. Теперь она светская дама, и уже Онегин влюбляется в неё и пишет ей письмо. Так в восьмой главе происходит развязка первой сюжетной линии. Однако следует отметить важную композиционную особенность романа — это открытость финала. В развязке как первой, так и, отчасти, второй сюжетных линий нет четкой определенности. Так, автор предполагает два возможных пути для Ленского, если бы он остался жив, а не был убит на дуэли: Онегина же автор оставляет в самый сложный для него момент, после объяснения с Татьяной.

Помимо необычной развязки можно отметить то, как построен роман “Евгений Онегин”. Основной принцип его организации – это симметрия и параллелизм. Симметрия выражается в повторении одной сюжетной ситуации в третьей и восьмой главах: встреча — письмо — объяснение (отповедь). При этом Татьяна и Онегин меняются местами. В первом случае автор на стороне Татьяны, а во втором — на стороне Онегина.

Композиция писем параллельна, так как можно говорить о схожести следующих моментов: написание письма, ожидание ответа и объяснение. Петербург здесь играет обрамляющую роль, появляясь в первой и восьмой главах (с этой точки зрения композиция кольцевая: действие романа начинается и заканчивается в Петербурге)

. Осью симметрии этих сюжетных ситуаций является сон Татьяны.

Следующей особенностью композиции романа можно назвать то, что части романа противопоставлены друг другу, в некотором роде даже подчинены принципу антитезы: первая глава — это описание петербургской жизни, а вторая — показ жизни поместного дворянства.

Поскольку лирическое и эпическое в романе равноправно, то и лирические отступления играют немаловажную роль в композиции романа. Они появляются в переломные моменты повествования: перед объяснением Татьяны с Онегиным, перед сном Татьяны, перед дуэлью.

Знаменательна и композиционная роль пейзажа в романе: во-первых, он показывает ход времени (правда, время в романе не всегда соотносится с реальным), во-вторых, характеризует внутренний мир героев (часто природные зарисовки сопровождают образ Татьяны).

Эпиграфы

Важную роль в романе играют эпиграфы. Эпиграф ко всему роману, взятый якобы из частного письма, в русском переводе звучит так: “Проникнутый тщеславием, он обладал сверх того особой гордостью, которая побуждает признаваться с одинаковым равнодушием в своих как добрых, так и дурных поступках, — следствие чувства превосходства, быть может, мнимого”.Указание на частное письмо как на источник эпиграфа призвано придать Онегину черты реальной личности: Евгений якобы существует на самом деле, и кто-то из его знакомых даёт ему такую аттестацию в письме к ещё одному общему знакомому. Подлинный же источник этого эпиграфа — литературный.

Как указал Ю.Семёнов, а затем В.В. Набоков, это французский перевод сочинения английского социального мыслителя Э.Бёрка «Мысли и подробности о скудости». Французский язык письма свидетельствует, что лицо, о котором сообщается принадлежит к высшему свету, а также ассоциируется с европеизмом Евгения. Главное в нём — противоречивость характеристики лица, о котором говорится в “частном письме”. С тщеславием соединена некая особенная гордость, вроде бы проявляющаяся в безразличии к мнению людей. Но не мнимое ли это безразличие, не стоит ли за ним сильное желание снискать внимание толпы, явить свою оригинальность? А выше ли “он” окружающих? И да (“чувство превосходства”), и нет (“быть может, мнимого”).

Так начиная с “главного эпиграфа” задано сложное и неоднозначное отношение автора к герою. Первая глава

открывается строкой из элегии князя П.А. Вяземского «Первый снег»: “И жить торопится и чувствовать спешит”. В стихотворении Вяземского эта строка выражает упоение, наслаждение жизнью и её главным даром — любовью. Герой и его возлюбленная несутся в санях по первому снегу. Вяземский пишет о радостном упоении страстью, Пушкин в первой главе своего романа — о горьких плодах этого упоения. О пресыщении. О преждевременной старости души. Мотив из «Первого снега» “перевёрнут”, обращён в свою противоположность. Эпиграф ко
второй главе
— “O rus!” (“О деревня” — лат. (Гораций)) с псевдопереводом “О Русь!”, построенный на созвучии латинских и русских слов. Именно русская деревня предстаёт квинтэссенцией русской национальной жизни. Этот эпиграф ещё и модель поэтического механизма романа, строящегося на переключении из серьёзного плана в шутливый и наоборот. Французский эпиграф из поэмы «Нарцисс, или Остров Венеры» Ш.Л.К. Мальфилатра, переводимый на русский как: «Она была девушка, она была влюблена», открывает
главу третью
. У Мальфилатра говорится о безответной любви нимфы Эхо к Нарциссу. Причина произошедшего с Татьяной объясняется природным законом – законом любви («пришла пора – она влюбилась»).

Эпиграф к четвёртой главе

— “Нравственность в природе вещей”, изречение французского политика и финансиста Ж.Неккера. Отвечая на признание Татьяны, Онегин надевает маску “моралиста”. И позднее, отвечая на признание Евгения, Татьяна с обидой вспомнит его менторский тон. Но она отметит и другое: “Вы поступили благородно” (глава восьмая, строфа XLIII). Евгений поступает нравственно, но руководствуется при этом не благородством чувств, а эгоизмом. Поэтому эпиграф содержит ещё и иронию. Эпиграф к
пятой главе
из баллады В.А. Жуковского «Светлана»: “О, не знай сих страшных снов, // Ты, моя Светлана!”. Ещё в начале третьей главы со Светланой сравнивает Татьяну Ленский: “Да та, которая грустна // И молчалива, как Светлана” (строфа V). Сон пушкинской героини в отличие от сна Светланы оказывается пророческим и в этом смысле “более романтическим”, чем сновидение героини баллады. Онегин, спешащий на свидание с Татьяной — петербургской княгиней, “идёт, на мертвеца похожий” (глава восьмая, строфа XL), словно жених-мертвец в балладе Жуковского. А Татьяна теперь “теперь окружена // Крещенским холодом” (глава восьмая, строфа XXXIII). Крещенский холод — метафора, напоминающая о гаданиях Светланы, происходивших на святках, в дни от Рождества до Крещения. Эпиграф к
шестой главе
, взятый из канцоны Ф.Петрарки, в русском переводе звучащий “Там, где дни облачны и кратки, // Родится племя, которому не больно умирать”. Причина небоязни смерти истолковывается как следствие разочарованности и «преждевременной старости души». Ленский и Онегин не ценят жизнь. Пушкин сам участвовал в 21 дуэли и в 21-ой погиб.

К седьмой главе

Пушкин даёт три эпиграфа.

1.»Москва, где равную тебе сыскать?…» (Дмитриев)

2.»Как не любить родной Москвы?» (Баратынский)

3.»Гоненье на Москву! что значит видеть свет! Где ж лучше? Где нас нет» (Грибоедов)

В сознании Пушкина живут две Москвы: величественная, народная, героическая — и барская фамусовская Москва, над которой он смеётся. Эпиграф к восьмой главе:

«Прощай! И если мы расстаёмся навсегда, то прощай навсегда» (Байрон). О последней встрече Татьяны и Евгения и, следовательно, об их расставании навсегда.

Повествование в «Евгении Онегине» лирическое; автор играет в нем первую и ведущую роль, он не только рассказывает, но и произносит свой приговор, свои оценки изображаемому: он выступает с частными, «домашними» деталями своей жизни, с упоминаниями о современниках, со злободневными намеками. В первой же главе Пушкин ясно дает понять, что он в ссылке; к строке «Но вреден север для меня» делает многозначительное примечание: «Писано в Бессарабии»; наконец, прямо восклицает:

Придет ли час моей свободы?.. Пора покинуть скучный брег Мне неприязненной стихии…

(Стр. L).

Он вводит уже в первую главу упоминание о своем приятеле Каверине; в следующих главах вспоминает о Дельвиге, Языкове, Баратынском, а Вяземского вводит даже в число эпизодических лиц романа. В первой главе герой еще не действует, не говорит, он показан не в общении с конкретными людьми, а в быту; отдельные психологические черты его еще не собраны в характер, а наиболее ответственные из них только заявлены, но ничем еще не подтверждены:

Мечтам невольная преданность, Неподражательная странность И резкий, охлажденный ум.

(Стр. XLV).

Здесь не трудно видеть общие черты романтических героев, к восприятию которых читатель, впрочем, уже подготовлен, так как несколько выше (в строфе XXXVIII) Онегин сопоставляется с Чайльд-Гарольдом Байрона. Но уже в той же первой главе, в строфе LVI, полемически заостренной против Байрона, Пушкин подчеркивает «разность» между автором и его героем, нежелание рисовать в «Онегине» свой портрет. Тем самым отвергалась одна из главнейших черт поэм Байрона.

Сатирические задания, о которых Пушкин писал в предисловии и письмах, в этой стадии работы лишь отчасти могли относиться к герою.

Герой изображался сатирически в той части его социальной характеристики, которая была связана со «светом», до начала его «недуга», «хандры»; в той части, где он изображался как один из многих, как «забав и роскоши дитя», во всех деталях его светского воспитания, поведения, быта. Та же вольнолюбивая декабристская оценка «света», которую Пушкин в поэмах и лирике этого же периода давал в романтических обобщениях («Любви стыдятся, мысли гонят» и т. д.), — здесь, в «Онегине», осуществлялась методом объективно-реалистического и в то же время лирико-иронического повествования.

Богатство бытового материала и верность в его изображении отличают уже и первую главу. Небывалая еще в русской поэзии точность отражения действительности позволила Марксу воспользоваться «Евгением Онегиным» для того, чтобы характеризовать основные типы отношений к товару, как к деньгам, и к деньгам, как к товару: «В поэме Пушкина отец героя никак не может понять, что товар — деньги. Но что деньги представляют собою товар, это русские поняли уже давно…». Острая реалистическая наблюдательность обнаружена в строфе XXII, где картины театральной сцены и зрительного зала дополнены бытовыми деталями:

И кучера, вокруг огней, Бранят господ и бьют в ладони…

При этом ирония Пушкина совершенно органически включается в его метод объективных изображений; это ирония, вскрывающая противоречия объективной действительности. Так, противоречивыми чертами уже здесь охарактеризован Онегин; в его, казалось бы, искреннем разочаровании разоблачаются элементы позы:

Все это часто придает Большую прелесть разговору…

(Стр. XLVI).

Это ирония, смысл которой — изображение предмета со многих сторон. Иногда она выражается в почти неуловимых интонациях, в полускрытой улыбке. Непонимание пушкинской иронии приводило всегда к самым печальным результатам: за пушкинские сентенции зачастую вульгаризаторы выдавали и «Благословен и тьмы приход», и «Любите самого себя», и даже «Мой идеал теперь — хозяйка…». Господство иронии в «Онегине», однако, не абсолютно, и многие строки и строфы от нее свободны. Это особенно очевидно в дальнейшем течении романа, но и в первую главу нередко включается и самая подлинная личная лирика.

«Роман в стихах» оказывался для Пушкина вместе с тем лабораторией для его дальнейших поэм и даже для художественной прозы. Он был такой лабораторией и для пушкинской лирики. Именно здесь, с разнообразными возможностями перехода от лиризма к иронии, от «поэзии» к «прозе», в разнообразии оттенков самой иронии, вырабатывался новый тип лирической поэзии — «небрежной», по любимому выражению Пушкина, что должно быть понято в смысле: непринужденный, искренний, «простодушный», свободный от власти обветшавших традиций, от обязательного «настраивания» слога «на нежный лад».

Виды романов

Этот литературный жанр имеет в своем роде множество разновидностей, каждая из которых имеет определенную разницу или отличия. Классификация может быть представлена в следующем виде:

• исторический. Описание крупных исторических событий, которые имели «переломный» характер в развитии тех или иных временных периодов. Также имеет место характеристика судьбы человека в разные исторические эпохи в соответствии с их особенностями;
• фантастический. Представляет собой особый литературный жанр, который означает повествование о тех событиях, которые выходят за рамки привычного материального мира;
• психологический. Специфика этого вида литературных произведений заключается в повествовании особенностей, а также мотивов поведения человека в определенных обстоятельствах. В таких произведениях подробно раскрываются как внутренние свойства, качества, так и этапы становления человеческой натуры, которые индивидуальны у каждого человека. Также имеет место рассмотрение различных психологических типов людей, имеющих различный темперамент.
• философский. Такие литературные произведения разъясняют читателю систему и принципы философских представлений автора о существующей окружающей действительности и обществе;
• социальный. Здесь имеют место описания законов организации общества, а также изучение влияния законов на закономерности общественного развития. В произведениях авторы уделяют внимание характеристике отдельных социальных групп, особенностям их функционирования;
• описание быта. Специфика вида заключается в повествовании о бытовой или повседневной жизни человека с учетом имеющихся у него привычек. Также раскрываются этнографические подробности и моральные нормы, присутствующие в обществе;
• авантюрный. В таких произведениях центральное место занимают приключения главного героя. При этом второстепенными считаются происхождение и особенности темперамента персонажей, а также исторические события, которые неинтересны автору;
• утопия. Такие литературные произведения, по мнению автора, представляют читателю как идеальное государственное устройство, так и прекрасное будущее человека. Утопия характеризуется верой автора в непоколебимость и безупречность его идей и взглядов. Жанр относится, скорее, к научной фантастике;
• антиутопия является противоположностью утопическому жанру. В антиутопии автор рисует общество и окружающую действительность, какими они не должны быть, но могут стать по вине общества;
• эпопея. Отличительной чертой эпопеи является создание широкого полотна человеческого бытия. В эпопее обычно описывается жизнь не одного человека, а целых семей или даже династий. При этом действия разворачиваются на широком историческом фоне в течение длительного временного аспекта.

Все эти жанры прижились в русской литературе и широко представлены на протяжении всего девятнадцатого и двадцатого веков. Однако каждая историческая эпоха характеризуется наличием определенного вида литературного жанра. Так, в русской литературе второй половины девятнадцатого века доминирующим жанром являлся реалистический роман, содержание которого носило социально-философский характер или же описание быта. В свою очередь, двадцатый век отличался широким развитием и распространением всех романтических жанров.

Таким образом, роман как литературный жанр занимает весьма важное место в русской классической литературе. Одной из задач является изображение трансформации главного героя в тех или иных обстоятельствах, а также рассказ о событиях в жизни персонажей, описание их судеб. Роман повествует читателю о действиях, а также о переломных моментах в судьбе нации, разворачивавшихся в контексте определенной исторической эпохи.

Важность литературного жанра обуславливается еще и тем, что он способствует воспитанию у отдельного человека и общества в целом определенных нравственных ценностей.

Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин»: особенности жанра и поэтики

«Евгений Онегин» — величайшее создание Пушкина и при этом уникальное, не имеющее жанровых аналогий ни в русской, ни в мировой литературе, будучи своего рода поэтической хроникой, в которой духовная летопись современной поэту русской общественной жизни органически слилась с лирическим дневником «летописца», с его раздумьями о времени и о себе.

За исключением первой главы, автобиографизм которой ретроспективен, каждая из последующих глав так или иначе отражает духовные и житейские факты биографии Пушкина, включая и его местонахождение в то время, когда данная глава писалась. Так из ретроспективно описанного еще на юге Петербурга первой главы действие переносится в «деревню» (главы вторая — шестая), затем в Москву (глава седьмая) и снова в Петербург (глава восьмая).

Синхронность течения сюжетного (исторического) времени романа биографическому времени его создания — не случайное фактическое совпадение, а существеннейший конструктивный принцип. Согласно этому принципу образ Автора оказывается композиционным фокусом повествования и едва ли не его главным и при этом лирическим героем, наследуя то и другое от художественной структуры романтического героя.

Однако образ Автора уже не сливается в «Евгении Онегине» с его центральным вымышленным героем, как это имело место в «Кавказском пленнике», а становится рядом с ним в качестве его лирического двойника или собрата, лирического в том смысле, что он наделен рефлексией, способностью критического самоанализа, чего начисто лишен Онегин. Существенно также и то, что лирический дневник Автора, его обильные лирические отступления, названные Бестужевым «мечтательной частью» романа, в значительной мере носят ретроспективный характер и тем самым выходят за хронологические рамки исторического времени сюжетного действия, подключая к нему прошедшее в пределах жизни одного-двух поколений, к которым принадлежат отцы и деды, в основном отцы героев романа и его Автора.

В чем же тайна неувядающей современности «Онегина»? В особенности пушкинского историзма. Дело в том, что картина жизни русского общества 1820-х годов раскрывается в романе не только в своей хронологической завершенности и определенности, но и в глубинных связях с общим ходом русской истории, а также с вечными основами национального бытия – с природой России, с ее святынями, с ее нравственными ценностями. Перед нами точно схваченный исторический момент в жизни России, но момент, связанный с неизменными субстанциями национального бытия. В «Онегине» дан масштаб и мера для всего последующего исторического развития России. Поэтому «Онегина» и не дано никому превзойти, догнать и перегнать.

Но Пушкин не просто описал последовательно, одну за другой, картины столичной и провинциальной, уездной и деревенской жизни, не только представил нам зарисовки разных сословий русского общества. Заслуга его в том, что он связал всю пестроту и многоцветье жизни, изображенной в романе, в единую картину, выверенную в своих масштабах, соразмерную и объективную, где каждая деталь, каждый эпизод заняли такое место, какое им отведено в реальной действительности. Ничего выпадающего из целостного образа русской жизни здесь нет. Всему найдена «предвечная» русская мера, всему задан точный объем в системе целого. Вот почему, читая роман, ловишь себя на мысли, что пушкинскому гению была приоткрыта тайна Божьего «замысла» о России и ее судьбе, открыта «программа» ее прошлого, настоящего и будущего.

Отсюда же возникает и ощущение нерукотворности созданной Пушкиным картины русской жизни, так вольно и широко раскрывшейся в просторных рамках его «свободного» романа. Как будто это и не Пушкин, а кто-то стоящий над ним, над всеми героями его романа открыл на мгновение взаимосвязь всего со всем и обнажил организующую эту взаимосвязь систему ценностей.

Этот свободный роман течет одновременно с потоком жизни Пушкина естественно и органично. Не ощущается никаких скачков, не видно никаких трудов скрепления, связывания романа, создавшегося ведь не сразу, а неоднократными к нему подступами, растянувшимися на семь лет.

Энциклопедизм пушкинского романа связан еще и с особой поэтической природой художественных образов его. Не случайно Пушкин говорил о «дьявольской» разнице между романом в прозе и романом, написанным стихами. Разница в том, что поэзия – это искусство синтеза, обобщения: она, в отличие от аналитического начала в прозе, схватывает жизнь в очень кратких, но предельно емких художественных образах-формулах. «Стихи „Онегина», – замечает Н. Н. Скатов, – это национальный опыт социально-бытовой, нравственно-эстетической и интеллектуальной жизни, уже заключенной в формулы, которые и станут в этой жизни постоянными. В таком качестве весь роман есть идеальная формула русской жизни. И естественно, что он дал формулу русского героя и русской героини».

Онегинская строфа

Огромную роль здесь сыграла найденная Пушкиным душа, первоэлемент органического и живого мира этого романа, – «онегинская строфа». С чисто технической, стиховедческой организации это четырнадцать стихов ямба с канонической, обязательной системой рифмовки: три четверостишия с перекрестными, парными и опоясывающими рифмами соответственно и заключительное двустишие – финал (кода), в котором обычно содержится острый, запоминающийся афоризм:

Строфа – это органическая клетка, несущая в себе по законам живого целого «генетический код», в соответствии с которым формируется весь организм в его индивидуальном своеобразии. Строфа может восприниматься и как отдельное стихотворение, но такое, в котором сокрыто целое, обладающее способностью дальнейшего развертывания и роста. «Колоссальное здание, составленное из тысяч стихотворных строк, легко и воздушно, – пишет Н. Н. Скатов. – Строфа давала возможность где угодно останавливаться и как угодно строить и достраивать здание. Она-то и позволила максимально полно, но без перегрузок вмещать полное и разнообразное „содержание“, и в то же время это была форма, все время толкавшая к „содержанию“, требовавшая „содержания“, не могущая остаться незаполненной. Строфы, членя роман, создают впечатление постоянного обновления в самой повторяемости, совершенно раскованного течения стихов». Благодаря такому строфическому членению и образуется, говоря словами А. А. Ахматовой, «„Онегина“ воздушная громада».

Изобретенная Пушкиным для романа “онегинская строфа” состоит из 14 стихов четырехстопного ямба. Общая ее схема предстает необычайно ясной и простой: I (абаб), II (ввгг), III (деед), IV (жж), т. е. перекрестная, парная, кольцевая рифмовки и заключительное двустишие.

Завершенность строф не следует понимать буквально. Если тема требовала от Пушкина продолжения, то он легко переносил рассказ или лирическое размышление в следующую строфу, но обычно строфические переносы характерны для самых эмоциональных эпизодов. Каждая строфа замкнута (тема в ней развита и завершена) и разомкнута, обращена к следующей строфе, которая ее продолжает. Такое построение позволяет автору свободно менять тон повествования, сохраняя собственный голос. В романе есть и пропущенные строфы, замененные многоточием или просто цифрами. Многие из них были написаны, но Пушкин не включил их, так как ему была важна недоговоренность повествования.